— Хамуцо? Эмань?
Эмань подняла брови, а Хамуцо опустила дадао.
— Софи! — снова произнесла она. — Я так скучала… Но, чёрт возьми! Ты же тоже с земли, тоже ученица драконов, так что же ты делаешь?
Шиноби опустила глаза, пока её сторонники переводили взгляды с неё на девушек и обратно.
— Я соврала, Хамуцо. Эмань уже знает. Я отсюда, тут есть ещё люди отсюда. — Тут её глаза засверкали: — И я делаю это потому, что Тянь-Чжунго прогнил! Как мой отец — Цинь Шубао! Моё имя Цинь Дайю, и я сражаюсь ради мести!
Её отряд одобрительно заулюлюкал, а связанные пленные с мешками на головах, часть из которых упала на землю, покинуто застонали.
— О-о-о, это многое объясняет, — саркастически заметила Эмань, начиная вращать скальпель. — То есть наркопридурка вы нам не отдадите?
— Конечно, нет! — пробасил плечистый японец в доспехах, с двумя катанами и пистолетом. Вот он точно был боец из Такамагахары.
— Видимо, придётся драться, — вздохнула Эмань и совершенно неожиданно для всех зарядила вертушкой ему в глаз.
А через секунду, как и было по плану Хамуцо, Меркурия бросила свою шокер-сеть.
Первый бой новой и на этот раз настоящей войны между Тянь-Чжунго и Такамагахарой начался.
1. Ли — китайская единица длины, равная примерно 500 м.
Часть 3: Восточный ветер. Глава 14. Борьба перед большой войной
Бросок Меркурии был неудачным: ей удалось временно вывести из строя всего трёх противников, зато хороший разряд пришёлся на пленных. Самурай с пистолетом тоже был жив, просто ослеп на один глаз. У Меркурии был только небольшой гаечный ключ и маленький шокер, так что ей пришлось покинуть поле битвы. Равно как и Бирюзе, когда на него потратили весь запас патронов, тактически верно выбив из колеи самого опасного противника, которому из-за этого пришлось вернуться в человеческое обличье. В итоге на трёх человек осталось одиннадцать, и оружие у всех холодное.
Поскольку Эмань была сильна в атаке, но слаба в защите, Хамуцо и Йеча закрыли её, пока она пускала скальпель. Противникам без доспехов пришлось невесело, а одоспешенных взяли на себя также одоспешенные мечники.
Сражение было больше на измор: со стороны Такамагахары трое — Софи, а ныне Дайю, длинноносая белая женщина в красном и чёрном с большим серпом и самурай с двумя катанами — отошли в сторонку, чтобы подождать, пока троица устанет. Раненые отползали к ним, но те пинком отправляли их снова сражаться до конца, так что, хоть и защитники Тянь-Чжунго не хотели быть убийцами, на их совести свершилось пять смертей, или по крайней мере тяжёлых ранений.
Они стояли спина к спине и тяжело дышали. Эмань была целая, но её ци пока иссякла, да и яд ещё не вывелся. Йеча не получил новых травм из-за роста, но предыдущие его ослабляли. Зато Хамуцо держалась левой рукой, которую до этого укусил Лист, за рану на предплечье и не могла стоять на правой ноге. В общем, подлесник отлично постарался, чтобы те, кто мог его защитить, делали это вполсилы.
Во время этой короткой паузы Эмань сумела выскользнуть к выбывшим из игры с их стороны, а секунду спустя трое сильнейших со стороны Такамагахары атаковали мечников.
А в это время трое умеренно пострадавших пошли на Меркурию, Эмань и Бирюзу.
Эмань вздохнула.
— Прости, Мер, можно я возьму у тебя ци?
— Их было больше, — неожиданно произнесла та. — Видимо, Кью преследовала их сколько смогла.
— Кью?
Женщину "Красное и чёрное" звали вполне подходяще — Красный Ворон. Своим серпом, видимо, она отлично умела собирать кровавую жатву. Во всяком случае напротив неё Хамуцо поняла, что шансов у неё немного.
Блок, блок, блок… Хрясь! Кажется, доспех у плеча не выдержал… Девушка еле успевала блокировать, не то что атаковать. Такими темпами ходящая между их пар — её и Ворона и Йечи с самураем — Софи-Дайю просто выберет удачный момент и пробьёт шею, или почку, или сердце со спины. Йеча держится только потому, что самурай по нему попасть не может.
Удар! Дадао и серп крестились. Глаза женщины страшно горят, а её длинный нос скоро коснётся носа Хамуцо. Ох, всё, сил нет… Скоро Красный Ворон сожнёт и её…
Так, стоп! Силы у неё есть!
Эмань?
Да, вот она, Хамуцо заметила её краем глаза. Отдала ци… Хамуцо, стиснув зубы, опёрлась на больную правую ногу, а левой приготовилась толкаться…
Есть! Серп вылетел из рук Ворона! А дальше хватит и огреть её обухом и бежать к обронённому оружию.
Дорогу преградила Софи-Дайю, которая пнула серп в сторону и куда-то исчезла. Тем временем Йеча таки сломал самураю обе катаны.
— Отступаем! — послышался голос их бывшей подруги.
Взор Хамуцо, до этого словно сузившийся до отдельных людей, внезапно объял всю картину: самураю сражаться нечем, Ворон подобрала серп, но её атаковал Йеча, а Софи-Дайю стоит с двумя кинжалами так, точно вообще не причём, и кричит:
— Отступаем!
— Дайю! — осуждающе гаркнул самурай. — Убей парня с дадао!
Взгляды девушек встретились.
— Мне жаль, — еле слышно пробормотала Софи-Дайю, — но это война.
Кинжал вошёл в бок между пластин доспеха. Перед глазами Хамуцо мир размылся, она упала на колени и силой воли старалась не терять сознание. Но когда мир вернул очертания, три всадника скакали от них прочь на северо-восток по лугам с ещё не доросшей травой.
— Ура, — слабым голосом произнесла Эмань. Хамуцо обернулась на неё: из носа заклинательницы ци текла кровь. Бирюза немного воспрянул, а вот Меркурия валялась без сознания.
— Отдавала ци, пока её не вырубило. Спасла нам жизнь, — пояснила Эмань. — Ну и эти тоже.
Те трое, что напали на выбывших из игры, были живы, но без сил.
— В целом, поле битвы осталось за нами, — как ни странно, без одышки сообщил Йеча, глядя на вырубленных шокером. — Так, у нас раненые, Хамуцо особенно сильно, так что развязываем пленных и уходим к ближайшей деревне, там в корчме хотя бы перевяжемся. Эмань, прежде чем срывать мешки с голов, убедись, что это не подлесник, а то ослепишь. Хамуцо, лучше не шевелись.
— Я могу двигаться, — девушка с трудом села на землю и начала правильно дышать. — Неглубоко всадили.
Эмань тем временем сняла мешок с головы Аи.
— Ого! — воскликнула она, увидев замученное остренькое личико с перекошенными очками. — Ну вылитая Сушилка!
— Чего? — грозно спросила помощница Листа.
— Си Ши, говорю. Госпожа Ши, бывшая хранительница Дома Мандаринок. Ты прям её копия!
Брови Аи взметнулись вверх.
— Откуда ты узнала, недостойная девчонка?!
Эмань удивлённо скосила на неё глаз, но затем расплылась в улыбке.
— Точно-о-о… Ты её дочь! Вот так случай! А где ещё семь детей?
Аи страдальчески сморщилась.
— Прошу, не надо…
— Да ладно, — не поняла Эмань, — что такого?
Аи встала на ноги и отряхнулась.
— Такого, что она ужасная мать. Мы не были нужны ни своим отцам, ни ей, никому. Сравнивая меня с ней, ты меня оскорбляешь. — Она гордо отвернулась, не ожидая, что девушка её с размаху шлёпнет.
— Не беда, у нас у всех родственники психи! А за спасение можешь не благодарить.
Йеча быстро освободил одного человека и одного йетиманси, как вдруг нашёл Листа. Его ударило шокером, так что он наверняка пропустил битву и не знал, что происходит. Но сейчас слабо шевелился. Йеча вдруг почувствовал непреодолимое желание сорвать с него мешок и показать, что вот он здесь, что вот это люди, которых он убил, и воины, что ему в этом помогли, и всё это ради него, жалкого подлесника, которого так просто повязали…
Но он только освободил его от пут.
— Добрый день, Лист. Побудь пока в темноте, здесь для тебя слишком светло. Зато здесь мы.
Лист что-то промычал: челюсти были стянуты.
Бирюза лететь не мог, пришлось добираться на лошадях. Скакать верхом умели четверо: Хамуцо, Йеча, Аи и один из освобождённых людей, а везти надо было ещё шестерых.
Всё же они кое-как они доехали до городка недалеко от Предела. Йеча думал, что опять начнутся скандалы, что они за разбойники, и надеялся хотя бы на подвальную комнатку и таз с горячей водой, чтобы хоть как-то облегчить участь Хамуцо и Бирюзы: им становилось всё хуже, девушка уже не могла управлять лошадью.
Однако их встретила странная девушка. Она была одета в чёрные джинсы и чёрную же дутую куртку, обе эти вещи оказались сильно потрёпаны, через плечо на ремне — большой чёрный баул. Рот прикрывала тканевая маска на манер медицинской с изображением страшного оскала, точно кое-кто не отошёл от ковидной эпохи. Девушка была довольно смуглой китаянкой, но на лбу у неё, точно горящая звезда, красовалось белое пятно, переходящее на волосы, так что солидная прядь из брюнетистой шевелюры, заплетённой в косу, оказалась белой.
"Витилиго", — поняла Эмань.
— Хай, нихао, джамбо и ола, герои. Следуйте за мной, я уже распорядилась.
— Ты Кью? — быстро спросила Эмань.
Девушка твёрдо кивнула.
— Как моя Меркурия?
Эмань взглянула на полусонную изобретательницу, державшуюся за полумёртвую Хамуцо.
— Не пострадала…
Девушка улыбнулась одними глазами.
— Скоро вы восполните силы. После убийств особенно хочется есть.
Необыкновенная и загадочная Кью заказала для них комнаты в гостевом доме, где им уже приготовили обед, постели и даже стоял лекарь со всеми необходимым.
Выяснилось, что почти все работники Листа эту девушку знают, а Меркурия называет её "моей Кью". При этом она не работает в лаборатории, не является инженером и вообще нисколько не участвует в деятельности Предрассветного. Вдобавок она почти не снимала маску. Словом, таинственная личность, чьё прошлое окутано тайной.
— Да кто ты такая? — спросила её Эмань жуя.
— Сначала отдохните. Все вопросы потом. В конце концов вы сделали мою работу за меня.
Да. Сначала они отдыхали, потом добирались до Предела, потом сообща устраняли беспорядок после акта терроризма и похищения со стороны Такамагахары.