яют его от напастей, поскольку в этой части города "преступили законы Кун-Цзы и отвергли традиции и память предков", а подробнее об истории и жизни распространяться не стал.
"Ничего, сами всё увидим", — решила Хамуцо. Проезжать мимо они, наверное, будут, и хотелось бы верить, что не ночью. Они ехали уже несколько часов, и дорога стала изрядно утомлять. Хотелось пить и чего-нибудь пожевать.
Зато эта полубелая толстуха похудеет!
Вот, уже бредовые мысли роятся…
О самом Эрлитоу Бай Цзе рассказал много. В городе было три кольца, отгороженные стенами, третье от сердцевины кольцо называлось Новый Эрлитоу, и там жили те, кому не посчастливилось занять место под солнцем второго кольца, и те, что не настолько ничтожны, чтобы жить "на земле, презревшей правила", то есть на Пределе. Бай Дзе заявил, что жители Нового Эрлитоу пусть и не купаются в роскоши, однако ни в чём не нуждаются и живут по правилам.
Кольцо второе также называлось Средним. Торговые дома, храмы, пагоды, молитвенники и прочие культурные и экономические центры были сосредоточены бо́льшей частью там, и народ жил среднего достатка. Там же должны были жить и ученицы драконов.
— Вашими соседями на этом кольце будут монахи, заклинатели ци, мастера боевых искусств, сановники, мудрецы, художники и архитекторы, учителя, хранители, — словом, все те, чьё служение наиболее угодно драконам и Совету, — ответил Бай Цзе, — Там будет всё, чтобы живущие не искушались подойти слишком близко к солнцу и попасть в Истинный Эрлитоу и не боялись пасть за отвесные стены, на Третье кольцо.
— А драконы? — неожиданно спросила Эмань.
Бай Цзе обернулся и смешно наклонил голову на длинной шее, точно маленький оленёнок.
— Что драконы? — уточнил он.
— Мы увидим драконов? — повторила Эмань. — Здесь повсюду их изображения и статуи, даже корявые и маленькие, а сами-то драконы выходят к людям или их позволено увидеть лишь избранным?
Бай Цзе вместо внятного ответа загадочно улыбнулся:
— Прежде чем стать драконом, вы должны страдать как муравей.
После чего вновь прибавил шагу, чтобы дальше возглавлять ши-цза, везущих девушек.
— Страна драконов, а ни одного живого дракона, даже намёка на их присутствие! — проворчала Эмань, сердито что-то набирая в телефоне.
— Драконы наверняка почитаемы здесь куда больше, чем на земле, они как боги или Будда. Наверняка и имена их обладают особым символизмом, потому до них так просто не добраться. Прояви терпение, мы даже не встретились со своими учителями, даже в город не вошли, — пояснила ей Хамуцо.
Эмань вздохнула, поковыряв стальную пластинку на спине своего всадника.
— Опять учёба… Честное слово, хватило и Гарварда. Единственное, чтобы мне пригодилось, так это связи с клёвыми парнями и девчонками, которые не будут превозносить вождя Мао и не откажутся тусить под технорейв с алкогольными коктейлями на дорогой вилле у самого океана. — Виллу она упомянула только для того, чтобы задеть Хамуцо, что ей удалось:
— Ваши виллы построены на крови и костях простого народа! — вскричала та, пропуская мимо ушей кусок лекции Бай Цзе, между прочим, про следующее кольцо.
— На деньги, — поправила её Эмань. — На деньги, честно вырученные за наши технологии и наши ресурсы. Я не знаю, что ваши предпочитают класть в фундамент, но мы предпочитаем высоковязкий бетон, имеющий повышенную коррозионную стойкость.
Неизвестно, что ответила бы на такую провокацию разозлившаяся Хамуцо, если бы Меркурия не попросила бы обеих говорить тише.
— Я лекцию не слышу.
Если в Пределе мог жить всякий сброд, в Третьем кольце уже граждане, но с самым разным материальным и общественным положением, а в Среднем кольце уже люди, представляющие из себя что-то пусть не важное, но хотя бы существенное, то в самое сердце сердца, первое кольцо, внутренний город, Истинный Эрлитоу — путь надо было заслужить чем-то невероятно героическим либо же памятью предков. Именно там был Нефритовый Чертог, где жили драконы и собирался Совет, именно там были главные сокровища Тянь-Чжунго. Там жили высочайшие люди, там решились судьбы страны, там тысячелетиями ничего не менялось.
— Короче, элитный район, и именно там тусят те, ради кого я оставила свою клёвую жизнь, ибо коммунисты аж не спят от беспокойства за страну, — озвучила Эмань.
Они ехали уже целую вечность и наконец остановились возле корчмы. Небо изменило цвет с голубо-сизого на зеленовато-голубой, звёзды исчезли. По-видимому, так было в разгар дня, а до того было раннее утро. А может быть, сейчас был уже вечер… Как бы то ни было, похлёбке и чашке чая обрадовались все, даже капризуля Эмань и любительница еды попроще и посущественнее Меркурия. Да и всадники наконец получили возможность передохнуть.
Выяснилось, что никаких электронных счетов тут, разумеется нет, но и современные деньги, особенно купюры с Мао Дзэдуном, тут не принимаются. К счастью, Бай Цзе, будучи гидом и отвечающим лицом, решил проблему за девушек.
Вскоре дорога вывела к стене на горизонте и тёмным корягам труб и крыш подле неё.
— Вот мы и почти на месте! — озвучил Бай Цзе.
Девушки надеялись рассмотреть Предел, однако всадники повернули и вошли в город с других ворот вместе с едущими экипажами и телегами, трусящими на осликах простолюдинами, бредущими нагруженными путешественниками.
Ши-цза, охраняющие ворота в Третье кольцо и досматривающие всех входящих, коротко кивнули восьми всадникам и Бай Цзе, и те продолжили путь беспрепятственно.
Это было точно как путешествие на машине времени: перед девушками, выросшими в двадцать первом веке, раскинулся малоэтажный Китай максимум века девятнадцатого, начиная обволакивать их улочками, дорожками, площадями, пагодами, воротами во дворы, лавочками, откуда вкусно пахло лапшой, бамбуковыми лачугами и домишками, каменными постройками, мостами и мосточками, садами и клумбами, тележками возле дорог и лодочками в каналах, рынками, шатрами… Сновали муравьями горожане, мало обращая внимания на всадников и Бай Цзе, кто-то тоже ехал верхом, кто катил тачку, кто ехал на чём-то колёсном, кто зазывал купить товар, кто разносил товар, кто тащил тяжёлые тюки, кто побирался, кто играл на музыкальных инструментах… Здесь не было электрических фонарей, автомобилей магистралей, люди не ходили в футболках и джинсах. Да и, собственно, это были не все люди: часто ходили обещанные экскурсоводом батрохи: невысокие, округлые, с выпученными глазами и гладкой влажной кожей — настоящие амфибии! Сновали и другие существа, но они прятали себя под балдахонами. Также сидели в огромных клетках или бродили на цепи фантастические звери: диковинные рептилии, рогатые тигры, многоглазые козлики, было очень много всяких лис и волков. Хамуцо приглядела ещё один удивительный народ, о котором Бай Цзе вроде бы не рассказал — маленьких людей, очень похожих на хорьков или енотов. Собственно, они были больше хорьками или енотами, чем людьми, хотя были в одежде и ходили на двух ногах. У них была бежевого цвета короткая шерсть, шесть пальцев с коготками и умилительные носик и ушки, однако волосы на голове были длинные. Один (или одна) такой сидел на пороге какого-то заведения и караулил вещи. Эмань и Меркурия, впрочем, не обратили на него внимания.
— Это кто такие ушастые и в тёмной маске из шерсти на глазах? — спросила Хамуцо у проводника. — Духи леса? Выглядят мило.
Бай Дзе отчего-то ответил без прежнего своего энтузиазма:
— Это йетиманси, беженцы из другого мира, которые они сами и разрушили. Вам не стоит обращать на них своё внимание, как и на остальных жителей этого кольца. Их роль не очень велика, но так и должно быть по правилам: они как внуки по сравнению со своими отцами и тем более дедами.
Сидящий йетиманси проводил ши-цза с юными ученицами грустным взглядом янтарных глаз. Хамуцо отчего-то стало его очень жалко, но всадники не останавливались.
В целом в этом кольце было очень людно и, честно говоря, довольно грязно и убого: на дорогах были лужи, крыши домов на соседних сторонах улицы едва ли не смыкались, сами улицы были узковаты, а фрукты и мясо у лоточников не очень свежими. Вдобавок бредущий в избытке народ иногда пусть нечаянно, но толкался, и от этого народа пахло не как в сосновом лесу. Поэтому Хамуцо, хоть и стыдилась своего лицемерия, была очень рада, когда они наконец подъехали ко второй стене, которая была куда выше внешней. Через ворота проходило куда меньше народу, а сторожившие ши-цза были вооружены куда серьёзней и доспехи на них были лучше.
Хамуцо и Эмань ахнули: перед ними открылось великолепное каменное царство, величественный лабиринт узких, но ровных средневековых улиц, щедро усыпанный вкраплениями деревьев, статуй, алыми брызгами фонариков, цветной пастелью черепиц, уложенных как драконья чешуя. Сизыми лентами уложились каналы, гвоздиками среди механизма старинных наручных часов высились пагоды, монастыри, храмы. Упавшими монетками лежали площади, где стояли памятники или были раскинуты сады и фонтаны. А вдалеке, где земля поднимались горами, виднелись в дымке дворцы, которые казались фантастическими и игрушечными, настолько нереально они парили над этим клочком неземной земли. А ещё дальше была высокая, недоступная стена Истинного Эрлитоу…
Это была красота. Это была страна драконов. Никаких фабричных труб, никакого запаха нечистот и гнилых фруктов, никакой сажи, никакой грязи, никакого столпотворения и хаоса. Гармония. Фен-шуй. Даос.
— Это ваш дом, — сказал им Бай Цзе. — Берегите его, храните его, не дайте ему измениться.
— Если мы будем жить где-то тут, то мне нравится! — довольно произнесла Эмань, фоткая пейзаж из-за спины всадника, которого явно напрягало волшебное зеркало, запечатывающее образы.
Только Меркурии, казалось, было всё равно. Равнодушно она поглядывала по сторонам.
Ученицы жили в Доме Мандаринок. Это был тот самый традиционный сыхэюань — "четыре дома один к одному равняются целому двору": четыре домика, на крышах которых навеки застыл огненный каменный дракон, стояли рядом, обращённые фасадами внутрь, а в прямоугольном дворике был бассейн, где плавали утки мандаринки: яркие, рыженькие, пищащие, трясущие длинными перьями на задней части маленькой головы, блестящей чёрными бусинками глаз. Среднее кольцо не было сплошь застроено, в нём было множество парков и свободной территории. Дом Мандаринок находился в отдалении от площадей, дорог и жилых кварталов, его окружали деревья, как будто бы он находился не в городе, а далеко на окраине горной деревни у самого поступающего к подножию леска.