— А Леночка не придет. Я — вместо нее. Это наш сюрприз для тебя.
Кантона не знал, как вести себя в таких случаях. Но выручила Клякса — взяла его под руку и увлекла в глубь парка.
— Мы с Ленкой — давние подруги. И пока я ездила домой к родителям, наказала ей, чтобы она не оставляла тебя без присмотра. А ты, я вижу, даже успел в нее втюриться. Так, Пьер?
— Нет-нет, — Кантона изобразил на лице вымученную улыбку и принялся оправдываться: — Мне было интересно с Еленой. Мы говорили на французском. Она помогала мне на приеме. Я и не знал, что вы с ней подруги, ведь познакомились мы совсем случайно…
Клякса остановилась и, строго заглянув ему в глаза, победно улыбнулась:
— Я знала, что тебе будет с ней интересно. Так куда мы пойдем? В кафе? Боже мой, как я хочу шампанского!
— У меня в номере — «Мадам Клико», — сказал Кантона.
— Кто такая Клико — твоя жена? Ты же говорил, что холостяк? — Клякса в одно мгновение насторожилась.
Пьер засмеялся:
— «Мадам Клико» — это сорт лучшего французского шампанского.
Светка снова взяла его под руку и недовольно хмыкнула:
— Черт, навыдумывают же! Шампанское — «Мадам Клико»!
— Но у вас же есть водка «Горбачев», «Распутин», «Калашников». Я слышал, что даже с названием «Сталин» появилась…
— Как хочется попробовать эту «Клико»! — Светка, вцепившись в рукав Пьера, чуть ли не силком тащила его к выходу из парка.
…Телефон звонил почти каждые пять минут.
— Ну сними же ты эту проклятую трубку! — морщась от занудливых гудков, попросила Клякса.
Он рывком скинул ноги с постели и, не стесняясь своей наготы, подошел к журнальному столику.
— Алло?
— Господин Кантона? С вами хотел бы переговорить Денис Карлович Бурмистров. Секундочку, я вас переключу.
— Пьер? Я ищу тебя полдня, даже грешным делом стал думать, что ты сбежал в свою Францию.
Кантона показалось, что банкир чем-то сильно взволнован.
— А что случилось, Денис? Опять забастовка? Или в очередной раз в думе отвергли закон о приватизации?
— Да нет, — успокоил Бурмистров, — здесь как раз все без движения. У меня к тебе личный разговор. Где мы можем вечером встретиться?
Кантона посмотрел на Кляксу и вспомнил о позднем ночном звонке Пантова.
— Михаил Петрович Пантов приглашал меня в ресторан. Мы хотели поговорить о дальнейшем ходе избирательной кампании.
— В каком ресторане вы договорились встретиться?
— В «Золотом Роге».
— Хорошо. Тогда я подскочу к закрытию. Ты в состояний подпития сможешь хотя бы немного соображать? — в трубке послышался натянутый смех Бурмистрова.
От одной мысли о спиртном Кантона передернуло.
— Не говори мне о выпивке, Денис. Похоже, я вчера перебрал лишнего. Меня до сих пор мутит.
— Ноу нас в России просто так в рестораны не ходят.
— Я закажу себе пива.
— Ну тогда обязательно дождись меня. Очень важный для нас обоих деловой разговор. Очень…
Пьер положил трубку и с восхищением посмотрел на Кляксу. Полуобнаженная, до пояса прикрывшись одеялом, она сидела на постели и расчесывала длинные черные волосы. Он запрыгнул в кровать, обнял ее за плечи и поцеловал в спину.
— Ты как себя чувствуешь, девочка?
— Ты что-то говорил про пиво…
— А до вечера не потерпишь?
— Хочу пива, — капризно потребовала Клякса.
Ему не хотелось одеваться, спускаться в бар, но очень хотелось, чтобы Светка не уходила от него.
— Тогда подписываем договор, — сказал он. — Я одеваюсь и иду за пивом…
— А я сопровождаю тебя вечером в ресторан?
— Как ты догадалась?
— Я тебя люблю, Пьер, — отвечая на его поцелуй, сказала она. — И готова подписать с тобой договор. Беги за пивом.
…Пантов выбрал столик в ложе второго этажа. Сверху просматривался огромный зал, заставленный столами, накрытыми белоснежными скатертями. Посетителей было немного, и официанты в белых рубашках и с огромными черными бабочками на шее беседовали между собой около сцены.
Пантов их не мог не заметить. Высокий стройный француз в черном смокинге и любовница с осиной талией в длинном красном платье с глубоким декольте. Пантов видел, как к изящной парочке подошел метрдотель и кивком головы, указав в сторону балкона, показал вход на лестницу.
Клякса была бесподобна и без труда затмила бы испанскую красоту легендарной Кармен. Грациозно присев на стул, который любезно подвинул ей Пьер, она слегка покраснела и отвернулась от Пантова, который хищно пожирал ее глазами. От Пьера не ускользнула эта немая сцена, и чтобы решить все проблемы раз и навсегда, он взял Светку за руку и обратился к депутату:
— Моя невеста. Вы не знакомы?
— Встречались, — тихо пробормотал Пантов себе под нос.
Как ни отказывался от выпивки Кантона, Пантов уговорил его выпить одну рюмку коньяка, потом другую.
— Как ваши избирательные дела? — поинтересовался повеселевший Пьер.
— Что называется, «фифти-фифти». По-моему, мы слишком рано начали предвыборную кампанию. Мой имиджмейкер пришел к выводу, что рабочие водообъектов устали бастовать, а потому разошлись по домам.
— А разве не вы требовали денег и торопили меня и Бурмистрова финансировать забастовки и пикеты?
Пантов дернул плечами:
— Тогда это давало положительный эффект. А сейчас, налакавшись и устав от дармовой водки, многие рабочие предпочли сдаться.
— Кому сдаться? — не понял Кантона.
— Женам. На мой взгляд, теперь нужен другой возбудитель активности наших сторонников.
— Ваших сторонников, — уточнил Кантона.
— Не цепляйтесь к словам, Пьер, — разливая по рюмкам коньяк и искоса бросив взгляд на Кляксу, ответил Пантов. — Моя победа на выборах — эта ваша победа.
— Пока я никаких сдвигов и успехов не вижу. Закон до сих пор не принят, насосные станции приходят в негодность, трубопроводы ржавеют. А я только пачками выбрасываю франки и доллары. Мне все чаще кажется — на ветер.
— Думаете, я такой неблагодарный? — поставив пустую рюмку на стол, вдруг спросил Пантов.
В ту же секунду он нагнулся, достал дипломат и, рукой сдвинув тарелки с закусками в сторону, положил его на стол.
— Я приготовил вам подарок. От души.
Кантона подпер рукой подбородок и с интересом наблюдал за Пантовым.
Замки на чемоданчике разом щелкнули, кандидат в депутаты поднял крышку и вытащил икону.
— Это вам.
— Что это?
— Икона Иверской Божией Матери. Восемнадцатый век.
Глаза француза загорелись, на лбу выступила испарина.
— Но я не могу принять это. Икона стоит кучу денег!
— В мою избирательную кампанию вы вложили в десять раз больше, — передавая через стол икону Кантона, ответил Пантов и хвастливо добавил: — Точно такую же вы можете увидеть в Москве на Иверской часовне у Воскресенских ворот Кремля. Это одна из пяти древних копий. А оригинал до сих пор хранится на Святой горе Афон.
Кантона бережно взял икону в руки:
— Как я перевезу такой подарок через границу? Это же государственная ценность! Раритет!
— Вы думаете, таможня и пограничники разбираются в раритетах? Антикварные магазины забиты всякими иконами, для перевозки которых нужны всего лишь квитанция предприятия торговли и соответствующая запись в таможенной декларации. Поверь мне, заядлому коллекционеру, я неоднократно перевозил иконы через границу, и никто мне ни слова не сказал.
— Но где я возьму эту квитанцию?
— Об этом я позабочусь. А пока давайте выпьем за нашу даму.
Они выпили. С эстрады раздалась музыка, и на сцену выскочили четыре девушки в прозрачных фиолетовых нарядах.
За столом воцарилось молчание. Казалось, все с интересом наблюдают за танцовщицами, сбросившими с себя мантии, оставшись в одних узеньких плавочках.
К столику подошел официант и, склонившись, что-то сказал Кантоне на ухо. Француз тут же сдвинул манжету и посмотрел на часы: стрелки показывали без четверти одиннадцать. Бурмистров не поднялся к ним, значит, хотел встретиться с глазу на глаз.
— Друзья, я вынужден вас оставить на несколько минут.
Клякса испуганно и умоляюще впилась глазами в Пьера. Он ободрительно улыбнулся:
— Я ненадолго. Как говорят русские, одна нога здесь, другая там.
Он не успел еще скрыться из виду, как Пантов передвинул стул и оказался совсем рядом с Кляксой.
— Почему ты не пришла, мы же договаривались?
— Я было уже — решилась, но передумала в последний момент. Да и Пьер от себя не отпускал. К тому же Кантона не простит, и Виолетта Павловна тоже не простит. Вы ломаете мою жизнь, Михаил Петрович!
Пантов не обратил внимания на последние слова Кляксы.
— Ни Кантона, ни Петяева знать ничего не будут!
— Вы были очень добры и щедры ко мне. Но я не могу, Михаил Петрович…
— Последнюю ночь!
— Не могу. Не имею права.
— Ну что ж, придется рассказать французу, кем ты была раньше…
— Умоляю вас, только не это! — Светка закрыла лицо руками и разревелась.
Пантов протянул руку и погладил ее по искрящимся черным волосам.
— Тогда, детка, завтра ровно в девять часов вечера я жду тебя у себя дома.
— Это будет последний раз?
— Даю слово депутата.
Она постаралась успокоиться. Достала из сумочки пудреницу. К столику уже возвращался озабоченный Кантона…
3
Хоттабыч догадывался, что после последнего невеселого разговора с Егерем тет-а-тет, глава областной администрации теперь постарается предпринять атаку на депутатов думы. Но то, что это произойдет совсем неожиданно, не предполагал. Егерь нагрянул в думу, как гром среди ясного неба. Ровно за десять минут до утреннего заседания в сопровождении нескольких иномарок к парадному входу подкатил губернаторский лимузин, из которого выскочил областной руководитель и, не дожидаясь, пока его многочисленная свита высадится из автомобилей, перепрыгивая через несколько ступенек, словно горный баран, устремился ко входу.
Еще через пять минут он сидел в своей губернаторской ложе и с ироничной улыбкой оглядывал притихших депутатов. Хоттабычу лишь оставалось объявить о начале утреннего заседания и упомянуть о присутствии столь почтенного гостя. И хотя неожиданный визит застал спикера врасплох, он тут же подавил в себе эмоции, постарался успокоиться и вести заседание в соответствии с повесткой дня. По регламенту они должны были рассмотреть до обеда один-единственный вопрос: «О льготном налогообложении средств массовой информации». И когда он уже включил микрофон, чтобы напомнить депутатам, о чем пойдет речь, из ложи раздался голос Егеря: