Марина АндерсонЗакон страсти
Глава 1
Дейвина критически посмотрела на стоявший перед ней мольберт с рисунком и вздохнула. Что-то в нем было не так. Но что именно, она не могла понять. Несомненно, эротика на рисунке присутствовала. Вся атмосфера вокруг страстно обнимавшейся пары просто-таки дышала непреодолимым желанием. Но чего-то все-таки не хватало.
Заметив, что в студии уже стало темновато, Дейвина бросила взгляд на стрелки часов и с удивлением увидела, что они показывали половину седьмого. А на семь был назначен ужин с дядей в его большом доме. Значит, на то, чтобы принять душ и переодеться, осталось всего полчаса.
Потушив освещавшую мольберт лампу, Дейвина вышла из студии и быстро сбежала по ступенькам летнего коттеджа дяди в Оксфордшире, который он отдал в ее полное распоряжение.
Дейвине нравилась работа иллюстратора в столь роскошной студии, о которой раньше она не могла даже мечтать. Это был свадебный подарок дяди. Да и в целом она чувствовала себя вполне удовлетворенной тем, как складывалась ее жизнь. Но по какой-то причине рисунок для научно-фантастического романа, над которым она сейчас работала, не получался. Почему-то он не удовлетворял Дейвину. Более того, она чувствовала какое-то непривычное раздражение. Такое с ней случилось впервые за все время жизни в Оксфордшире.
После развода, прошедшего довольно миролюбиво, Дейвина провела несколько не очень приятных месяцев, снимая жилье. Когда же перебралась в Оксфордшир, то сразу почувствовала себя чуть ли не на седьмом небе. Здесь о ней трогательно заботились бабушка и дедушка. Незамужняя же мать Дейвины умерла еще при родах.
Дейвину не очень беспокоило, что ее главным компаньоном оказался пятидесятивосьмилетний вдовец академик, отдававший все свое свободное время упражнениям в стрельбе и охоте. Она полюбила своего дядю Дэвида. Несколько раньше Дейвина встретила Фила, после чего посчитала, что жизнь, несомненно, удалась. Ее не смущало, что Фил работал агентом по недвижимости в одной из лондонских фирм, ибо все рабочие дни недели она проводила одна, наслаждаясь свободой, спокойствием и обществом дяди. Фил же приезжал к ней в Оксфордшир на уик-энды.
К семи часам ее короткие темные вьющиеся волосы еще не успели полностью высохнуть после душа. Дейвина примирилась с этим и, перебежав через двор, поднялась по ступенькам парадного крыльца большого дома дяди. Взяв в руки тяжелый медный дверной молоток, она постучала. На пороге появился камердинер дяди и с легким поклоном пригласил племянницу хозяина в холл.
— Добрый вечер, мисс Флетчер, — сказал он, приветливо улыбнувшись.
— Здравствуйте, Клайв. Надеюсь, я не очень опоздала?
— Вы, как всегда, пришли вовремя. Дядя ждет у себя в кабинете. Не хотите ли рюмку хереса?
— Было бы очень даже кстати!
Дядя действительно ждал племянницу в кабинете, пол которого был покрыт некогда ярким, а теперь заметно полинявшим ковром. То же самое произошло и с когда-то новыми и красивыми портьерами. Густые волосы на голове Дэвида давно поседели, а сам он несколько ссутулился — результат долгих часов, проведенных над книгами. Тем не менее он выглядел по-прежнему очень импозантно, был все так же интересен внешне. Дейвину всегда удивляло то, что дядя так никогда и не женился.
Дэвид поцеловал ее в щеку:
— Ну, как подвигается работа? Все нормально?
— Вроде бы.
— Ты говоришь как-то не совсем уверенно.
— Дело в том, что технически рисунок получился отменным. Но при сравнении с рукописью чувствуется, что в нем чего-то не хватает. Главная проблема заключается в том, что я сама не могу понять, чего именно.
— Наверное, мне стоит самому сходить в студию и посмотреть, что у тебя получилось.
Дейвина отрицательно покачала головой:
— Это не то, что могло бы тебе понравиться.
— Звучит весьма интригующе, — улыбнулся Дэвид. — Разве это не твой обычный стиль?
— Не совсем. Рисунок предназначен скорее… для взрослых.
На щеках Дейвины заиграл стыдливый румянец. Дядя заметил это и рассмеялся:
— Ты, верно, догадываешься, что я уже накопил кое-какой жизненный опыт. А потому не стоит столь уж тщательно оберегать меня от чего-то пикантного и даже находящегося за границами общепринятой морали. Откровенно говоря, тебе самой стоило бы побольше узнать о реальной жизни.
— Это почему же? Не забывай, что я вполне взрослая женщина, даже уже успевшая пройти через развод!
— Я не забываю. Ну ладно. Если ты больше не хочешь хереса, то пойдем ужинать.
Как обычно, ужин у дяди был отменным. Дэвид вот уже десять лет не расставался со своим поваром, в котором души не чаял. Скорее всего он даже не мыслил своего существования без этого чудо-кулинара. Дейвина, конечно, тоже отдавала должное искусству дядюшкиного любимого повара. Тем более что ее диета включала блюда, которые мгновенно можно было довести до кондиции в микроволновой печке.
— Я очень беспокоюсь за тебя, — неожиданно сказал Дэвид.
Дейвина удивленно выгнула брови:
— Почему?
— Тебе только двадцать пять лет. А образ жизни, который ты ведешь, трудно назвать здоровым.
— Но меня он устраивает. Именно так я и хочу жить. Кроме того, развод с Майклом послужил мне хорошим уроком на ближайшие годы.
— Начать с того, что тебе не следовало выходить за него замуж. Сколько ему было лет?
— Ты это отлично знаешь!
— Знаю. Ему было почти сорок, а тебе — всего девятнадцать. Мне представляется, что ты вышла за него замуж, поскольку никогда не знала отца. И решила восполнить этот пробел в своей жизни. Но Майкл отнюдь не питал к тебе отеческих чувств. И был, видимо, прав!
Дейвина беспокойно заерзала на стуле. Обычно дядя не задавал ей столь интимных вопросов, а потому разговор явно грозил стать напряженным. Ибо она всегда была очень замкнутой. Как, впрочем, и ее дядя.
— Ты о чем? — растерянно пробормотала Дейвина.
— Я сказал, что беспокоюсь за твою судьбу. Ты стала настоящей затворницей в своей студии. С утра до позднего вечера рисуешь. У тебя нет никаких других интересов. И даже молодых людей. Разве это естественно? Ведь ты не живешь, а существуешь, Дейвина! Или, что еще хуже, пытаешься спрятаться в какой-то скорлупе.
— Спрятаться? От кого бы это?
— Не знаю. Возможно, от реальной жизни.
— Но у меня есть Фил. Мне казалось, что он тебе нравится.
— Он не всегда бывает ровен. Порой — просто раздражает.
Дейвина знала, что это действительно так. Но постаралась защитить Фила:
— Он ведет себя так отнюдь не намеренно. Может быть, у Фила не всегда хватает такта. Вот и все!
— Ты заслуживаешь лучшей доли, Дейвина! Кроме того, он всего лишь агент по недвижимости.
Дейвина невольно рассмеялась:
— Иногда приходится иметь дело и с агентами.
— Согласен. Но не тебе бы этим заниматься.
— А если я его люблю?
— Любишь ли?
— Я не хотела бы отвечать на этот вопрос.
— Значит, не любишь.
— Хорошо. Пусть он меня просто устраивает. Ведь Фил не торчит здесь целыми неделями подобно мне. И он…
— Независим, — докончил Дэвид. — К тому же груб и невоспитан.
— Пусть так. Фил не идеален. Но есть ли вообще идеал на свете?
— Ты еще слишком молода для подобных мыслей, Дейвина. А твоя преданность Филу — ошибка. Боюсь, что ты доживешь до моих лет, прежде чем поймешь это. И тогда будешь горько сожалеть о зря потраченных юных годах.
— Вот что тебя беспокоит! Скажи, а сам-то ты, сидя здесь, тоже сожалеешь о зря потерянной молодости? Или нет?
— Определенно — нет. Возможно, это тебя удивит, но я не потратил зря свои юные годы. Моя жизнь была на редкость полной. Хотя я и делал ошибки, но сейчас, оглядываясь назад, не жалею ни об одной из них. Ты ведь знаешь: говорят, что не ошибается только тот, кто ничего не делает!
— Моей ошибкой стало замужество. Я это понимаю, а потому не спешу ее повторять.
— Ты красивая молодая женщина. Чего, как мне порой кажется, и сама до конца не понимаешь. Скажи, теперь, когда ты становишься все более независимой, у тебя не появляется желание вернуться в Лондон? Там тебя ждут новые встречи и знакомства…
— Я больше не хочу ни с кем встречаться. И вообще, не поговорить ли нам о чем-нибудь другом?
— На мне лежит ответственность за тебя, Дейвина. Конечно, я должен был бы принимать большее участие в твоем воспитании после смерти матери, но…
— Но ты слишком был занят бездельничаньем, которое считал полнокровной жизнью, — рассмеялась Дейвина.
Дэвид тоже улыбнулся и утвердительно кивнул:
— В какой-то степени это действительно было именно так. Но во всех случаях сейчас я должен как минимум постараться наверстать упущенное и позаботиться о своей племяннице.
— Ты уже сделал это, приютив меня у себя в доме и подарив роскошную студию для работы. Я просто счастлива, что моя жизнь складывается не так, как бы хотелось тебе. Потому не хочу ничего в ней менять. Скажи, чего мне здесь не хватает, чтобы желать вернуться в Лондон?
— Страсти.
Дейвина с удивлением посмотрела на дядю:
— Страсти?
— Да. Страсти. Именно этого тебе не хватает в жизни.
— Вот оно что! — медленно проговорила Дейвина и вдруг подумала о незавершенном рисунке. — Спасибо, дядя! Ты помог мне решить очень трудную проблему.
— Проблему? Какую?
— Теперь я поняла, чего не хватало в моих работах. В них не было страсти!
— Просто удивительно!
— Что?
— То, что ты серьезно думаешь придать страсть своим рисункам, ничего о ней не зная.
— Я знаю!
— Серьезно?
Дейвина на минуту задумалась. Правда заключалась в том, что она действительно ничего не знала о таком чувстве, как страсть. Она не испытала ее ни в замужестве, ни в своих отношениях с Филом. Только читала об этом. И полагала, что многое в книгах, касавшихся страсти, сильно преувеличено. Но во всяком случае, эта самая страсть не могла не грозить появлением немалых проблем в реальной жизни. А Дейвина предпочитала бы их не иметь.