Выпив, вспомнили, как шутил над нами дед Иван, когда мы приезжали, как учил нас жизни, как однажды нашёл нас в лесу, когда заблудились.
Потом баба Даша убрала в сумку початую бутылку и оставшиеся продукты и повела меня на поле, где медведь задрал деда. Я узнал это место – именно здесь мы когда-то охотились.
– Вот здесь дед лежал. Когда мы с охотоведом сюда пришли, овёс примят был, а на земле кровь запёкшаяся.
Осмотревшись, я сказал:
– Не самое лучшее место дед для засидки выбрал. Мог бы и на деревьях лабаз соорудить. Глядишь, и живой бы остался.
– Тому быть, – грустно сказала баба Даша.
Мы сели на землю, расстелили газету, достали продукты и водку. На этот раз выпили, ничего не говоря. И опять сидели, вспоминали…
– Ну вот я тебе всё и показала, – наконец сказала баба Даша. – Теперь пойду домой. А ты к ужину не опаздывай.
– Не опоздаю.
– Что мы не съели, оставь здесь, на земле, пускай птички тоже деда помянут. А водку мы вечером допьём.
Она пошла в сторону деревни, а я долго смотрел ей вслед, и так стало жалко состарившуюся бабу Дашу, которая осталась совсем одна на этом свете…
Погрустив ещё немного, я зарядил ружьё и пошёл к лесу. Надеялся, пройдя его краем, поднять тетеревов, а если повезёт, то и глухаря. Не спеша обошёл всё поле. Ничего. Перешёл через ручей на другое, и тут из-под самых ног с шумом вылетел тетерев. Выстрелил с опозданием и, конечно, промахнулся. Перезарядил ружьё и метров через триста вспугнул ещё одного тетерева. После выстрелов птица благополучно скрылась за деревьями. Переволновался – со мной такое бывает.
Сел на землю перекурить. Лес шумит. Берёзы уже начинают желтеть – нет-нет и упадут на землю первые листья. Хорошо.
Снова перезарядил ружьё и пошёл в поле в обход. В самом его конце поднял глухаря. На этот раз выстрел оказался точен, и глухарь, перевернувшись в воздухе, упал в траву у ёлочек. Медленно подошёл к нему, поднял за лапы. Как прекрасен этот лесной петух! Радость охоты, удачного выстрела охватила меня. Сейчас я самый счастливый человек на всём свете.
На сегодня хватит. Да и пора в деревню – солнце уже начинает садиться. К дому бабы Даши подошёл в темноте. В окошках свет. Ждёт хозяйка. Войдя в избу, сразу почувствовал запах приготовленного ужина. Увидев глухаря, баба Даша ахнула:
– Застрелил-таки! Молодец. Завтра эту птицу в русской печи приготовим. А сейчас умывайся и за стол. Ужин стынет…
Как и вчера, выпиваем, закусываем, вспоминаем. Засиделись допоздна. Утром на охоту…
Дни, проведённые в деревне у бабы Даши и в окрестных лесах, пролетели как один миг. Пора было уезжать, и я, как в студенчестве, чувствовал, что вскоре опять сюда вернусь. Но умом понимал, что этого не случится.
Провожая меня, баба Даша плакала. Просила обязательно приехать к ней с женой, с детьми. Пока она еще в силе. Я пообещал, чтобы не обидеть. Баба Даша и дед Иван навсегда останутся в моей памяти.
Пошёл по дороге к лесу. На самой опушке обернулся и остановился. Баба Даша всё стояла и махала мне рукой. Я помахал в ответ. А может, я всё же смогу ещё раз приехать сюда, в свои воспоминания?
Драма у таёжного ручья
Мне немало довелось поездить по стране, особенно в годы учёбы на факультете охотоведения в Кировском сельхозинституте, встречаться со многими интересными людьми: штатными работниками охотничьего хозяйства, охотниками-промысловиками и любителями. Множество историй услышал я от них, в том числе и драматических. Одна такая история буквально потрясла меня.
Началось всё со встречи в конторе госпромхоза одного из таёжных посёлков. Я увидел там ещё довольно молодого мужчину с настолько изуродованным лицом, что страшнее, казалось, и придумать невозможно. Вместо лица была страшная маска. Правой руки не было по самое плечо, одна нога изогнута дугой. Из разговоров с охотоведом госпромхоза и другими жителями посёлка в деталях предстало всё, что случилось с этим человеком. Картину произошедшей с ним трагедии помогло дополнить посещение места, где она разыгралась…
На поляну к охотничьей избушке вышла небольших размеров медведица. Остановилась, принюхиваясь, втягивая ноздрями прохладный утренний воздух. За ней не вышел – выкатился медвежонок. Подбежал к одной из железных бочек, двинул её лапой и сел, смешно наклонив голову и прислушиваясь к раздавшемуся уханью.
Медведица ёще раз с шумом втянула воздух и, поняв, что ничего не угрожает ей и медвежонку, пошла к избе. У закрытого окна поднялась на задние лапы и снова начала принюхиваться – нет ли внутри чего-нибудь из еды. В этом случае она разбила бы лапой окно и залезла бы в избу. Но покинутое весной зимовье потеряло запах присутствия человека и пищи. Был только запах леса.
Тем временем медвежонок оставил в покое бочку и подошёл к аккуратно сложенной поленнице дров. Начал разваливать, цепляя дрова когтями. В конце концов все дрова упали на него, и медвежонок, жалобно заскулив, прыгнул в сторону.
Мамаша услышала визг, грозно рявкнула и в один миг оказалась возле детёныша. Она оскалила клыки на невидимого врага и успокоилась, лишь когда медвежонок ткнулся в её тёплый живот. Он был её первенцем, к тому же, судя по виду, очень слабым. Может, по этой причине молодая мать-медведица так оберегала его.
Закончив дела по дому, Антон зашёл к своему другу Ивану и уговорил его посетить завтра на моторных лодках свои охотничьи угодья. И Антон, и Иван полтора года назад вернулись в родной посёлок после срочной службы. Они с детства любили охоту, поэтому и устроились на работу в госпромхоз штатными охотниками.
Охотничьи угодья друзей граничили между собой. До начала промысла времени оставалось немало, но у штатного охотника в тайге и летом работа всегда найдётся. Антон решил отремонтировать крышу своей охотничьей избы, которую строил ещё его отец. Большую часть промыслового сезона он проводил в ней. Изба, считавшаяся базовой, была построена в очень удобном месте на берегу таёжного ручья. Рядом всегда была чистая питьевая вода. Да и в баню, которую охотник срубил прошлым летом, воду было носить не так далеко.
У Ивана в тайге дел тоже было невпроворот. Захватив продуктов на неделю, друзья ранним утром тронулись в путь. «Казанка» Антона шла первой. На носу лодки лежала пятилетняя западносибирская лайка по кличке Юкон. Этого кобеля продали его отцу заезжие охотники, когда Антон ещё служил в армии. Сейчас Юкон был в расцвете сил. Лёжа в лодке, он по-хозяйски осматривал проплывающие мимо берега, всем своим видом как бы говоря Антону: смотри, какой я красивый и сильный. Единственным, что портило экстерьер лайки, были жёлтые волчьи глаза, видимо доставшиеся от далёких предков.
Но Антону на экстерьер было совершенно наплевать: ездить по собачьим выставкам он не собирался. А по рабочим качествам Юкону в посёлке не было равных: он прекрасно работал по соболю, глухарю, лосю, медведю. Соболя и глухаря облаивал нехотя, будто давая понять, что делает это только из-за уважения к хозяину. Лосей мог гонять днями и ночами напролёт. Найдя свежий след, Юкон делал по направлению хода зверя несколько прыжков и, останавливаясь, оборачивался на хозяина. Если тот говорил: «Давай, Юкон, давай!» – он бросался за лосём и преследовал его до выстрела. Если же Антон говорил: «Нет, Юкон, лось не нужен», – ещё какое-то время стоял на месте, а потом плёлся за хозяином, опустив хвост.
Больше всего Юкон любил гонять медведей. Хватанув запах косолапого, он, казалось, забывал обо всём и сразу кидался на зверя. И не просто облаивал, а лез в драку, хватал за гачи, нанося мощными клыками рваные раны. Несколько раз медведи подцепляли его своими когтистыми лапами, но, обладая отменной реакцией, пёс отделывался лишь царапинами. Охотники госпромхоза так и не могли понять, почему Юкон так ненавидел медведей. Может, потому, что только в них видел достойных противников. Что же касается собак, то те из них, с которыми Юкон из-за чего-то не поладил, погибали от его острых клыков. Особенно запомнился такой случай.
Антон с другом поехали на рыбалку, взяв с собой собак. К лайке Ивана, красавице Яне, Юкон был явно неравнодушен. Результатом их «любви» становились крепкие щенки, на которых был большой спрос. Когда Юкон был рядом с Яной, он оберегал ее от любых посягательств со стороны «женихов». Вот и в тот раз Юкон и Яна бегали, играясь, по песчаной косе у реки. Их хозяева, увлечённые рыбалкой, не сразу увидели подъехавшую к реке машину, из которой выскочили две немецкие овчарки. Заметив лаек, те рванули в их сторону. Зная характер Юкона, Антон стал кричать, чтобы приехавшие остановили своих собак, но было поздно. Овчарки неслись прямо на Яну, и она, увидев чужих собак, побежала прочь. Юкон за ней. Овчарки стали настигать их. Когда вырвавшийся вперёд здоровенный кобель оказался возле Юкона, тот упал на спину. Овчарка по инерции пробежала над ним, а Юкон в перевороте успел разорвать ей шею и встать на ноги. Со второй овчаркой картина повторилась. Всё продолжалось не больше нескольких секунд. Хозяева овчарок так и не поняли, как всё произошло. Что было потом – долго рассказывать…
Едва «казанка» ткнулась в берег недалеко от устья ручья, Юкон спрыгнул на землю и убежал в тайгу. Видимо, он решил обойти все свои владения, поискать собачьи тайники. Пёс оставлял их в те времена, когда ему и хозяину удавалось добыть лося или медведя. В этих случаях Юкон, наевшись до отвала, начинал прятать на чёрный день недоеденные куски мяса и кости. Причём уносил их на довольно большие расстояния. Наверное, в собачьем мозгу тоже возникала мысль: подальше положишь – поближе возьмёшь.
Направился он вверх по ручью, но вскоре ветер донёс до него запах медведя. Загривок Юкона мигом поднялся, пёс напрягся и, оскалив клыки, кинулся в сторону врага. Выскочив на увал, нос к носу столкнулся с небольшим медвежонком. С ходу схватив зверёныша за гачи, пёс разорвал ему мышцы на задней лапе. Медвежонок завизжал резко и пронзительно. И тут же на лайку кинулась разъярённая медведица. Увернувшись от удара лапой, пёс развернулся на месте и укусил её за гачи. Медведица остановилась возле детёныша в боевой позе. Юкон закрутился вокруг. В какой-то момент он подскочил к зверю слишком близко, и тому удалось подцепить его лапой. Пса подбросило вверх, и, перевернувшись в воздухе, он ударился о лиственницу. Решив, что ему необходимо восстановить силы, Юкон удалился с места схватки.