Время промчалось быстро. Вечер у Виктора наступил не одновременно с сумерками за мутным стеклом окошка, а чуть раньше, когда возникло острое ощущение голода. Он ходил от окошка к двери и обратно, время от времени бросая взгляд на автомат и гранаты. И чувствовал себя в западне. Представлял, как он с автоматом в руках выбирается из сарая и крадется по лесу. И тут же останавливал эти бредовые фантазии мыслью о цели своего безумного путешествия. Стоит взять в руки оружие – и ты уже мыслями на войне, и тебя уже могут убить ни за что. Все-таки Мага прав – у безоружного больше шансов выжить.
«Интересно, а что говорится в Законе улитки про войну? – задумался Виктор. И действительно, мысли о Законе улитки отвлекли. На лице появилась улыбка. – Улитка, имеющая домик, не принимает участия в военных действиях, которые происходят за пределами стен ее домика. Улитка, добровольно покинувшая домик ради участия в военных действиях, прекращает быть улиткой и становится солдатом…»
Виктор улыбнулся, ощутив гордость за свое мысленное «законотворчество». Осознание того, что он может сам дополнять Закон улитки, добавило ему самоуверенности. Он даже не подумал о том, что Закон улитки существует автономно, независимо от его мыслей. И на самом деле он, Виктор, вовсе не придумал новую статью закона, а только произнес ее, выловив из воздуха окружающей его в этот момент жизни.
– Ты здесь? – внезапно донесся снаружи голос Маги. – Открой!
Впустив дагестанца, Виктор снова закрыл дверь на щеколду.
– Порядок, я тебя продал в рабство, – выдохнул Мага. – Можем идти, тебя ждут…
– В какое рабство? – Виктор нахмурился, взгляд его ушел вниз, на автомат.
– Да это так называется, – поспешил успокоить его Мага. – Здесь по-другому не говорят. Чеченцы ведь не работают, вместо них работают рабы, поэтому я и говорю – рабство… Если б я тебя бесплатно привел – они бы мне не поверили, подумали б, что ты фээсбэшник…
– И за сколько ты меня продал? – поинтересовался Виктор, в голосе его все еще звучало раздражение.
– Не бойся, не дорого… двести двадцать баксов. Пришлось поторговаться, они сперва давали только сто. Но им человек нужен…
– И что я там должен буду делать?
– Увидишь. Ты же хотел к Хачаеву! Там спокойно. «Ашорная зона», не стреляют… Я тебе поесть принес…
Последние слова смягчили Виктора. Мага дал ему полоску сухого вяленого мяса и лепешку. Сам тоже принялся жевать. Ели они, стоя возле мутного окошка.
– Тут автомат лежит, и гранаты, – сказал, жуя мясо, Виктор.
– Где?
– На полу.
– Расскажешь хозяину – он тебе больше доверять будет! – радостно произнес Мага, но тут же задумался и отрицательно мотнул головой. – Нет, лучше не рассказывай! Это от них далеко. Я лучше сам перепрячу. Может, продам…
Дожевав мясо, они вышли из сарая. Часа три шли по лесной тропинке в полной темноте и молча. Пересекли дорогу, отыскали продолжение тропинки и отправились дальше. Тропинка стала подниматься вверх, одновременно теряя свою прямолинейность и становясь все более и более извилистой. Виктор устал. Он попросил Магу идти помедленнее.
– Уже недалеко! – ободрил его дагестанец. – Меньше километра!
Тропинка вывела их к большой черной трубе и побежала вдоль нее, теперь уже вместе с трубой спускаясь на другую сторону холма.
– Это что? – спросил Виктор, показывая на трубу.
– Нефтепровод «Дружба», – с ухмылкой в голосе сказал Мага. – Теперь все время вдоль трубы, и через часик выйдем.
– Ты же сказал – километр!
– Ну, это приблизительно…
Приблизительность Маги работала только в сторону увеличения. Дорога заняла у них еще часа два, прежде чем дагестанец остановился возле большой буквы «А», нарисованной на трубе белой масляной краской.
– Вот видишь, – показал он на букву. – Здесь начинается «ашорная зона»…
Мага поднял с тропинки кусок железной арматуры и ударил два раза по трубе. Прислушался. Потом увел Виктора с тропинки под ближайшее дерево. Там, к своему удивлению, Виктор заметил вкопанную в землю скамейку.
– Давай сядем, чтобы они видели! – сказал Мага.
Долго сидеть им не пришлось. Минут через пять перед ними возник молодой парень с козлиной русой бородкой, одетый в ватник и мятые черные брюки, заправленные в кирзовые сапоги. Кивнул Маге. Подойдя вплотную, посмотрел на Виктора. Достал из кармана ватника фонарик и еще раз осмотрел Виктора, только теперь уже при искусственном свете.
– Оружие лучше ему отдай! – сказал парень, кивая на Магу. – У нас за это…
– У него нет. – Мага поднялся на ноги и протянул парню руку ладонью вверх.
Парень что-то положил в ладонь Маги.
«Меня продали», – понял Виктор.
– Удачи! – произнес на прощанье Мага и, бросив задумчивый взгляд на сапоги Виктора, развернулся и ушел вдоль трубы.
45
«Ашорная зона» состояла из территории непонятного размера и барака-аппендикса, присоединенного к нефтепроводу «Дружба». Какой конкретно заводик прятался в том бараке – Виктору не было понятно, но с другой стороны, он уже знал, что вся ночная экономика Чечни была построена на краже нефти из этого нефтепровода. Так что выбор деятельности Хачаева был достаточно ограниченным.
Глаза у Виктора слипались от усталости, когда проходил он вместе с парнем в ватнике мимо барака-заводика. Парня звали Севой, он тоже оказался русским. И тоже назвал себя «без вести пропавшим». Виктору, последние ночи только и делавшему, что переходившему по невидимым маршрутам из чеченской точки «А» в чеченскую же точку «Б», независимо от того, существовали ли в чеченском языке такие буквы и так ли они назывались, было уже все равно куда идти, лишь бы дорога эта была короткой и закончилась лежанкой, скамейкой или просто землей, покрытой соломой. В какой-то момент он с благодарностью вспомнил Магу, посоветовавшего ему не брать с собой спортивную сумку.
– Сейчас я тебя Азе покажу и пойдешь спать. Сегодня мы не работаем – сырья не подвезли, – говорил на ходу Сева.
Пройдя по лесу метров триста, они подошли к деревянному домику. Сева толкнул двери. Оглянулся, подождал, пока Виктор подойдет к порогу.
Даже в коридоре домика было намного теплее, чем на улице. Теплый воздух приятно коснулся лица Виктора. Коридор был недлинным, прямоугольным. В ширину – метра полтора. Прикрытые двери из коридора вели направо, налево и прямо.
Сева стукнул в правую дверь. Прислушался.
– Эй, – сказал он довольно громко, – Аза! Я рабсилу привел!
Дверь открылась, и в коридор выглянул одетый в синий спортивный костюм невысокий толстячок с лысой головой. Круглое лицо, крупный нос, кругленькие глазки и мохнатые брови. Было в нем что-то кавказское, но явно не чеченское. Так подумал Виктор, рассматривая этого человека в полумраке коридора.
Круглое и лысое лицо кавказской национальности зевнуло, перевело взгляд с Виктора на Севу.
– Оружия у него нет? – спросил Аза.
– Нет. Он устал, спать хочет…
– Ну так пусть спит, – лысый кивнул на двери напротив. – Ты же матрас Джангирова проветривал?
– И проветривал, и керосином поливал.
– Вечером могут клиентов привезти, тут один от федералов приходил, – сказал лысый Аза и, бросив еще один взгляд на новенького, скрылся за своей дверью.
В маленькой комнатке напротив стояли по обе стороны от входа две грубо сбитые деревянные кровати с обычными матрасами, покрытые красными ватными одеялами. Под маленьким окошком стояла тумбочка, а перед ней, поближе к двери, – печка-буржуйка, сделанная из железной бочки. Труба от нее уходила вверх и исчезала в потолке.
46
Проснулся Виктор от странного запаха и от неотпускающей усталости в теле. В комнатке было тепло и темно, только огонь потрескивал в печке-буржуйке и на деревянный пол перед ней падали буро-красные блики, пробивавшиеся сквозь щели в железной дверце. На соседней кровати никого не было. Не витай в воздухе комнатки этот странный запах, у Виктора возникло бы умиротворение от иллюзии уюта. Хотя почему иллюзии? Уют может встретиться везде, даже в грязной пещере. Главное, чтобы была ощутимая разница между недавним «неуютом» и тем, что пришло ему на смену.
Виктор поднялся, наклонился к окошку и случайно прикоснулся носом к холодному стеклу. Тут же отпрянул. И внюхался в этот раздражающий его запах.
«Может, керосин?» – подумал он.
Натянул на ноги сапоги. Все-таки великоваты. Стянул их, обмотал ноги портянками, подаренными стариком-чеченцем, снова обул. Произошло уплотнение, сближение размера сапог с размером ноги, временное сращивание двух разных материй.
Виктор радовался в мыслях за свою левую ступню, так намучившуюся в прокушенной питбулем туфле. Теперь все встало на свои места, возникло равновесие положительных ощущений. Только не надо давать мыслям выходить за пределы этой теплой комнаты. Правда, этот запах… Да ладно! Пускай этот запах останется единственной и последней в жизни неприятностью!
В это время дверь открылась и, бросив фонариком луч внутрь комнаты, в проеме показался Сева.
– Как спалось?
– Хорошо, – ответил Виктор и зевнул. – А чем это пахнет?
– Керосин самодельный, нам тут одна чеченская семья целую бочку прикатила по бартеру… Против комаров помогает отлично, только если переборщить – голова болит!.. Ничего. Скоро выветрится. Да и комаров уже нет – зима вот-вот наступит! Ну, пошли работать!
– А что делать будем? – поинтересовался Виктор.
– Трубу греть.
Небо над «ашорной зоной» было мутное, беззвездное. Дул сильный ветер, но дул где-то наверху, почти не касаясь земли, ограничиваясь кронами деревьев.
– Отличная погода! – с энтузиазмом выдохнул Сева. – Нам повезло! Ты даже не знаешь как!
Виктор пожал плечами. Свежий, чуть влажный воздух неприятно ощущался на лице. В куртке с нашивкой «МЧС» было тепло, но этот влажный воздух раздражал. Хотелось чем-нибудь вытереться.
А Сева ушел, шагнул в темноту, и Виктор, вздохнув, отправился за ним. Время от времени в руке у Севы вспыхивал фонарик. «Здесь пригнись, – говорил он. – Тут осторожнее. Под ноги смотри! Корни!»