Но должен себя за одно качество похвалить: я до конца насладился своим большим пороком — тратил деньги так же быстро, как зарабатывал, и иногда даже быстрее, но никогда не избегал работы. Всегда старался находить новые занятия и всегда находил их. Очень мало времени проводил с семьей, но каждый вечер обедал дома и играл с детьми, пока они не ложились спать. А потом возвращался в кабинет и снова работал.
Так проходили годы. Родилась еще одна дочь. Вскоре мне захотелось, чтобы у дочерей были пони и коляска, а у сына верховая лошадь. Потом я решил, что нужна упряжка, чтобы выезжать с семьей в открытой коляске. Все это я купил. Вместо одной лошади и линейки, ну, еще, может быть тройки, чего нам вполне хватило бы, я завел целую конюшню со всем, что к ней полагается. Это обошлось мне почти в четверть годового дохода.
Затем я увлекся гольфом. Мне шел сорок первый год. Игрой я занялся так же, как работой: вложил в нее всю душу. И научился играть очень хорошо. Со мной играли сын и старшая дочь и тоже научились хорошо играть.
Младшей дочери необходимо было проводить зиму на юге, а лето в Адирондаке; вместо того чтобы отправить с ней только мать, я решил, что сын и другая дочь поедут с ними. Все было организовано. Каждую зиму они уезжали в Пайнхерст, Северная Каролина, а лето проводили на дорогих курортах в Адирондаке или в Нью-Гэмпшире.
Все это требовало больших денег. Сын и старшая дочь тоже увлеклись гольфом и тратили на него много денег. Мы вносили плату и участвовали в соревнованиях в Нью-Йорке. Втроем мы выиграли около восьмидесяти призов, которые сейчас сданы на хранение. Однажды я сел и подсчитал, во что мне обошлись эти призы. И обнаружил, что каждый трофей стоил 250 долларов, а в целом сорок пять тысяч долларов за пятнадцать лет, или около трех тысяч ежегодно. Нелепо, верно?
Дома я устраивал роскошные приемы. Жители города считали меня миллионером. Часто я приглашал группу бизнесменов днем поиграть в клубе в гольф, а потом пообедать у меня. Их устроил бы простой обед, но нет, я должен был подавать деликатесы, изготовленные знаменитым поваром. Такие обеды никогда не обходились меньше десяти долларов за блюдо, без учета оплаты музыкантов, которые играли во время обеда. Ко мне домой приходил негритянский квартет. В нашей столовой помещалось двадцать человек, и она всегда была заполнена.
Все шло хорошо, я рад был гостям. Можно даже сказать, что я был счастлив. И никогда не задумывался, как быстро у меня растут долги. Но настал день, когда долги начали меня тревожить. Я так много гостей развлекал в гольф-клубе, платил за еду, за сигары, платил служителям, что счет составил четыреста пятьдесят долларов. Это привлекло внимание директоров клуба; они все были мои добрые друзья и беспокоились о моем благополучии. Они сказали мне, что я слишком много трачу, и посоветовали проверить свои расходы.
Это на меня подействовало. Я призадумался и расстался с лошадьми и коляской — большая жертва, конечно. Отказался от загородного дома и снова переехал в город; но в Монтклере ни один счет я не оставил неоплаченным. Мне пришлось занимать деньги, чтобы оплатить эти счета. И хотя всем было известно о моих затруднениях, мне легко было найти деньги.
Вот еще две подробности о моих «бурных сороковых».
Я не только поспешно и безрассудно тратил деньги, но и легко давал их взаймы. Расчищая дома письменный стол перед переездом в город, я обнаружил пакет с расписками на общую сумму свыше сорока тысяч долларов. Я давал деньги всем, кто ко мне обращался. Все расписки я порвал; но понимал, что если бы у меня были эти деньги, то я не был бы должен ни доллара.
Один из процветающих бизнесменов, которого я не раз принимал и который в свою очередь принимал меня, сказал мне: «Билли, мне придется перестать развлекаться с вами. Вы слишком много тратите, я не могу себе этого позволить».
И это сказал человек, зарабатывавший больше меня! Его слова должны были подействовать на меня, но не подействовали. Я продолжал тратить по-прежнему, считая, что просто хорошо провожу время, и не думая о будущем. Этот человек сейчас вице-президент одного из крупнейших нью-йоркских банков; говорят, он владеет многими миллионами долларов.
Мне следовало прислушаться к его совету.
После ухода от Херста я шесть месяцев неудачно пытался заняться другим бизнесом и вернулся к газетной работе в качестве руководителя отдела рекламы в «Нью-Йорк Ив-нинг Мейл». В Филадельфии я был знаком с Генри Л. Стод-дардом, владельцем и издателем этой газеты, когда он писал политические комментарии в различные издания.
Хотя долги меня беспокоили, в «Ивнинг Мейл» я работал лучше, чем когда-либо в жизни, и за пять лет заработал много денег. Больше того, мистер Стоддард позволил мне размещать рекламу во многих других связанных с ним изданиях, и это принесло мне больше пятидесяти пяти тысяч долларов.
Мистер Стоддард был очень щедр и во многих других отношениях и часто платил мне дополнительно за то, что считал необычным в нашем бизнесе. В это время я настолько глубоко залез в долги, что мне приходилось занимать у Петра, чтобы отдать Павлу, и занимать у Павла, чтобы отдать Петру. Пятидесяти пяти тысяч, полученных за размещение рекламы в других изданиях, вполне хватило бы, чтобы расплатиться с долгами, и еще кое-что осталось бы. Но все было истрачено с легкостью, словно у меня нет никаких забот.
В годы войны я основал собственное рекламное агентство. С этого времени мои заработки все росли. Я зарабатывал все больше и тратил с прежней легкостью, и поэтому друзьям наконец надоело давать мне в долг.
Если бы я сократил свои расходы хотя бы на десять процентов, эти удивительные люди позволили бы мне отдавать долги постепенно. Их совсем не заботили отданные мне деньги, но они хотели, чтобы я взял себя в руки.
Крах произошел пять лет назад. Два моих друга, которые всегда поддерживали меня, потеряли терпение. Они откровенно сказали, что меня следует проучить. И проучили. Я был объявлен банкротом, и это едва не разбило мне сердце. Мне казалось, что все знакомые презрительно показывают на меня пальцем. Это было глупо. Конечно, пошли разговоры, но в целом ко мне относились по-дружески. Выражали сожаление, что человек, так многого добившийся в своем деле и немало заработавший, позволил себе оказаться в таком затруднительном финансовом положении.
Но я так остро ощущал позор банкротства, что решил перебраться во Флориду, где однажды выполнял работу для клиента. Флорида казалась мне Эльдорадо. Я рассчитывал за несколько лет заработать достаточно, чтобы вернуться в Нью-Йорк и полностью расплатиться с долгами. Некоторое время казалось, что у меня это получится; но тут произошел кризис в торговле недвижимостью. И вот я снова в огромном городе, где когда-то обладал влиянием и сотнями друзей и доброжелателей.
Очень необычный опыт.
В одном я совершенно уверен: урок усвоен. Я чувствую, что у меня будут еще возможности оправдаться, ко мне вернется способность зарабатывать. И когда это произойдет, я смогу жить на сорокпроцентов своего дохода. А оставшиеся шестьдесят процентов я разделю на две части; тридцать процентов на возвращение долгов и тридцать — на сбережения и страховку.
Если позволю себе расстраиваться из-за прошлого или заполню сознание тревогой, неспособен буду продолжать борьбу и вернуться к жизни.
К тому же я буду неблагодарен по отношению к Создателю, наделившему меня удивительным здоровьем. Разве может быть большее благословение?
Я буду неблагодарен по отношению к родителям, которые воспитали меня в высоких моральных стандартах. Отступление от них бесконечно серьезней, чем финансовые ошибки.
Я благодарен за поддержку и одобрение сотен бизнесменов и моих добрых друзей, которые помогли мне заслужить высокую репутацию в нашем деле.
Воспоминания о них освещают мою жизнь. И я использую их, чтобы вымостить себе дорогу к новым достижениям.
Если человек обладает здоровьем, недрогнувшей верой, неиссякаемой энергией, бесконечным оптимизмом и неограниченной уверенность в то, что можно выиграть схватку, даже если поздно понял, в чем она состоит, — может ли что-нибудь остановить такого человека?
Историю мистера Фримена могут повторить тысячи других людей, которые ничего не откладывают; будет различаться только их общий доход. Образ жизни, способы трат, их причины — все рассказанное Фрименом показывает, как работает мозг растратчика.
Изучение статистических данных, собранных автором во время наблюдений за шестнадцатью тысячами людей, помогут тем, кто хочет на практической, здравой основе следить за своим бюджетом.
Средний доход составляет от ста до трехсот долларов в месяц. Бюджет тех, у кого такие доходы, должен быть примерно следующим.
Семья из двух человек с доходом в сто долларов в месяц должна откладывать, по крайней мере, 10-12 долларов ежемесячно. Ежемесячная плата за квартиру или рента не должна превышать 25-30 долларов. На питание — от 25 до 30 долларов. На одежду — в пределах 15-20 долларов. На отдых и на случайные расходы — от 8 до 10 долларов в месяц.
Если доход семьи увеличивается до 125 долларов в месяц, следует откладывать не меньше 20 долларов.
Семья из двух человек с месячным доходом в сто пятьдесят долларов должна распределять средства следующим образом: сбережения — 25 долларов, квартира — от 35 до 40, питание — от 35 до 40, одежда — от 20 до 30, отдых — от 10 до 15.
Семья из двух человек с месячным доходом в двести долларов распределяет средства так: сбережения — 50, квартира — от 40 до 50, питание — от 35 до 45, одежда — от 30 до 35, отдых — от 15 до 20.
Семья из двух человек с доходом в триста долларов распределяет этот доход так: сбережения — от 55 до 65, квартира — от 45 до 60, питание — от 45 до 60, одежда — от 35 до 45, отдых и образование — от 50 до 75.
Мне могут возразить, что семья из двух человек, зарабатывающая в месяц триста долларов, могла бы жить так же дешево, как та, у которой только сто или сто двадцать пять долларов в месяц. Это не совсем верно, потому что тот, кто способен заработать триста долларов в месяц, как правило, общается с людьми, лучше одетыми и больше денег тратящими на развлечения.