Почти сразу от поворота начался Поселок, мы прошли его насквозь и в чистом поле увидели военный городок, добрались до железных ворот КПП.
- Ребята, - сказал я назад, - одно место надо освободить для задержанного.
- Я не сплю, товарищ полковник, - отозвались с закрытыми глазами.
- Я тоже, товарищи сержанты, - в тон им ответил.
Стали напротив КПП. Подождали Майора. Он подъехал с двумя ребятами на своем "уазике". Пошел с ними к проходной. Что-то сказал дневальному за мутным окошком. Было видно, как тот, переспросив, взялся за телефон.
Мы, покуривая, терпеливо ждали. А что спешить? Главное дело сделали. Сейчас этого хмыря заберем и домой поедем. К нашим любимым рыжим котам и красивым девушкам. По пути, конечно, бой будет. Но мы победим. Никто не сомневается. А хмырю будет полезно на себе испытать, каково под оружием, которым он сам бандюков снабжал. Нет, а правда - что он, не знал, против кого это оружие повернется? Что он себе думал: бандитская сволочь, получив оружие, кинется воевать в Гренаду, чтоб "землю крестьянам отдать"? Ни чести, ни совести. Ни жалости. Что ж - око за око. А может, еще и покруче.
Наконец появился капитан. Выслушал какую-то Майорову байку и пошел с ним к нашей машине. Двое ребят - сзади.
- Получите, полковник, - брезгливо сказал Майор. - Расписки можете не давать. - И они сели в свою машину, чтобы вернуться к БМП.
- Устраивайся, - я кивнул капитану на железный ящик.
- Зачем?
- Сейчас узнаешь, - это оставшийся с нами боец.
- Вы как разговаривате со старшим по званию? - вскипел капитан, похоже особой реакцией на опасность не обладающий.- Товарищ полковник, вы...
- Ну-ну, не зарывайся, капитан. Какой я тебе товарищ!
- Лапку давай, - сказал боец и пристегнул капитана к стальной ручке.
В этот момент Пилипюк вдруг вылетел из машины. Я даже попрощаться с ним не успел, а он уже (при его-то весе) оказался далеко в стороне от колонны, где сбил с ног и прижал к земле какого-то постороннего гражданина.
Гражданин взвыл, как сирена танкера в тумане. Пилипюк рывком поставил его на ноги и, заломив руку почти до затылка, потащил к нам, пиная коленом в зад.
- Що це таке, старшина?
Пилипюк молча протянул мне портативную рацию.
- Связник Ванин, не иначе, - тяжело дыша, доложил. - Що ты ему успел вякнуть? Раздавлю як гниду! - Ударил того лбом в капот - аж зазвенело.
- Ничего не успел! - взвыл связник.
- Брешешь, чертово семя! Ты кому брешешь? - Пилипюк опять оттянул его голову за волосы и опять - лбом в железо. Но перестарался.
Мне даже жалко стало. Машину.
- Нехай, - немного сконфузился парубок. - Я его хлопцам в кузов кину. Очухается - они его поспрошают.
- К тебе шел-то, - подмигнул я капитану.
Он со страхом на лице провожал взглядом Пилипюка, который "одной левой" за шиворот волок связника по бетону. У заднего борта ближайшего грузовика подхватил его другой рукой за штаны и без раскачки бросил в кузов. Что-то коротко сказал сидящим там бойцам, вернулся в машину.
- Поехали, Лексей Митрич?
- Трогай, хлопче. - Я сделал пол-оборота к капитану. - Ну чего молчишь-то? Адвоката ждешь? Или священника?
Нормальная круглая рязанская морда, немного бледная, со следами давних юношеских прыщей на щеках, но без всяких отличительных признаков предательства. Без каиновых печатей. Без отметины, стало быть, на продажном лбу.
- А что говорить? Вам все известно.
- Это точно. Но ты детали расскажи. Только на суровое детство не ссылайся.
- Ну, вышли на меня люди... Предложили дело... Согласился...
- А чего ж на тебя вышли? Чем ты такой особенный?
Признался:
- Двое малых детей. Жена без работы. Старуха-мать, больная, без пенсии. Жалованье не платят, уже три месяца.
- А другие офицеры - бездетные? У них-то проблем нет?
- Почему нет? - даже обиделся. - У всех есть.
- Ну да, - я немного подумал. - У них еще что-то, кроме детей и проблем, есть. Честь, например, офицерская.
- Вам легко говорить, - обиделся еще больше, - с позиции силы.
- А тебе-то что мешает? Ты командир роты?
Кивает.
- Сколько у тебя в строю? Стволов двести наберется? Это что - не сила? Или красть спокойнее?
- Посмотрел бы, что вы на моем месте сделали.
Я от души рассмеялся.
- Если бы у меня почти двести стволов под командой было, конечно, на тех, кто зарплату не платит, не кинул бы. Всему свой срок и своя мера. А насчет бандюков - чего уж проще. - Помолчал, чтобы приковать посильнее внимание, пусть учится. - Я бы тоже пошел им навстречу. Принял бы их условия...
- Вот видите!
- Принял бы. Но не сразу. Поторговался бы.
Капитан машинально кивает головой, видимо, тоже торговался.
- Аванс бы взял, - продолжаю мечтать. - И с друзьями его пропил бы. Тут и Пилипюк головой закивал, даже облизнулся. - А партию оружия такую бы пообещал, чтобы вокруг нее побольше бандюков собрать.
Почувствовал, капитан мою нить теряет, по глазам видно. Тут наши дорожки стали навсегда расходиться. Принципиально.
- И назначил бы стрелку где-нибудь на красивой лесной опушке, повествую, - в укромном поэтическом месте. Обложил бы его своими ребятами со всех сторон света и пригнал бы туда здоровенный армейский "Урал", битком набитый оружием. Но не в ящиках, стало быть, и не в цинках, а в руках. И порубил бы всю вражью стаю прямо с машины. Не догадался? Странный ты какой-то. Я вас, армейские товарищи, вообще что-то не понимаю. В последнее время. Кормят вас - хуже некуда, денег за службу не дают, ходите в обносках и стреляете в себя от безысходности... Трудно вас понять, ребята. Вот думаю: если б наши отцы и деды в трудную годину, когда надо было Родину защищать, вместо того стреляться бы начали - это что же получилось бы? Какие победы над врагом? Или бы стали военное имущество противнику продавать - ведь это, я считаю, предательство. А предателей за самых плохих врагов держу. Нет, не стоите вы моих слез, если уж так легко вас против своего народа повернули.
- Дети же... Семья... Понять можно...
- Понять можно, - посочувствовал я. - Один раз. Как-то я торгаша наркотой взял, так он перед расстрелом как и ты, плакался: детей много, все голодные, кормить надо. Мудрец: чтобы своих детей кормить, он моих травить взялся. Пожалел я его...
- Не расстреляли? - с надеждой неизвестно на что.
- Нет, не расстрелял. - Помолчал, вспоминая. - Его змея укусила. Насмерть.
- Мне что - выбирать надо? - уточнил по существу.
- А чем ты лучше? Или думаешь, твое оружие бандюки на орала перекуют? Что ты ерзаешь? Зад отсидел? Потерпи, получше тебя люди терпели. Недолго осталось. - Повернулся к Пилипюку: - Василь, давай потише. Мне время надо. - И снова капитану: - Вот что, гвардии ворюга. Не знаю пока, что с тобой делать, не решил. Но думаю, будет справедливо, если ты с нами под то оружие пойдешь, которое бандитам продал. - Пояснил: - Впереди нас засада ждет. Бой, стало быть, будет. Поучаствуешь. И если вдруг жив останешься, побег тебе устрою. Дам возможность вину искупить.
И объяснил, что он должен сделать для этого.
Колонна той порой, тем разговором начала втягиваться в лес. Как в западню. Недалеко уже до приметной, обреченной ели.
- Ваня! Серый Прыщавого взял! Васюта сейчас сообщил.
Ваня Заика уже этого Серого устал ненавидеть. Все время, сволочь, на шаг опережает. И каждый шаг все ближе к гибели. Ване даже наяву виделось: идет на него Серый, шаг за шагом, а Ваня так же пятится от него. И знает, что за спиной пропасть. И хочется оглянуться: что там сзади, далеко ли еще, да нельзя - у Серого оружие в руках. Ах, кабы кто Серого окликнул в этот момент, на помощь позвал...
- Что еще?
- Ничего больше не сказал. Связь прервалась. Не отвечает.
- Хорошо начали. Надька вернулась?
- Вернулась. На кухне она, стряпухе помогает.
- Зови.
- Как мама? - спросил, когда вошла в комнату Надежда.
- Спасибо, Иван Петрович, хорошо.
- Что в городе?
- Да я особо в городе и не была. Маму навестила, Наташку, как вы велели, - и обратно.
- Почему одна? Забыла про Испанку?
- Не забыла, Иван Петрович, ее Серый взял.
- Куда взял? За что?
- Не знаю. Она вместе с Наташкой пошла к нему в Замок. Наташку он отпустил, а Юльку задержал.
Ваня, не стесняясь, выругался.
Еще одна новость. Что-то совсем трудно стало Серого понимать.
- Серый знает, что мы на город пойдем?
- Знает.
Хоть тут не прокололись.
- Ладно, иди пока. Малюту позови.
Малюта пришел довольный. Он рад был в бой идти - натура такая. Любил из оружия попадать. Это у него с детства пристрастие. Из рогаток кошек бил. Осколками чугунка. Иной раз насквозь получалось.
- На дороге все готово, - доложил. - Думаем так сделать: отрежем Серого от колонны...
- За ним следом танк идет.
- Учли, Ваня. Танк взорвем - он тяжелый. Машина Серого пройдет, танк нет. Дорога в этом месте в один ряд сужается, поворот крутой, кюветы глубокие - БТР на помощь не прорвет ся. Управимся.
Ваня взглянул на часы.
- Ребята собрались?
- Все путем...
Тут запищала рация. На связь вышел Васюта.
Я остановил колонну.
- Василь, давай сюда этого радиста.
- Самая пора, - Пилипюк вылез из машины, пошел вдоль колонны. Вернулся с пленным.
- Васютой назвался.
- Это все? - Я внимательно оглядел парня. По-моему, готов к сотрудничеству.
- Сказал, что одновременно с нападением на колонну они будут город брать. Гошиными силами.
- Это не новость.
- Сказал, что Серого будут живым брать.
- Зачем? - удивился я. - На хрена он им, такой злобный?
- Чтобы, значит, восстание подавить, лишив вождя.
- Опоздали. Уроки истории как гласят? Они гласят, что на место павшего за правое дело трое встают, лучше прежнего. Так, парень?