– Да, такое бывает, – отозвался Боец. – Это кто-то внизу приехал в обсерваторию. Мы находимся на гибкой связи с основанием, а все равно иногда так дергает… Или когда ветерок поднимается – редко, но пять-семь дней в месяц бывает. Тогда даже близкие объекты вроде Одессы наблюдать невозможно.
– А Одесса отсюда видна?
– Отсюда все видно, – отозвалась Сонечка. – Кроме Водяного мира. Там горный хребет не дает, все-таки он выше.
– А выше хребта вы подняться можете?
– Можем, – отозвался Боец. – Только тогда приходится использовать кислородные маски и водород из шара улетучивается быстрее – все-таки его клеили в Полдневье, вручную, швы не слишком плотные. Вот и приходится раза два-три в день подкачивать.
Вдруг темная волна боли прошла по Ростику, закружилась голова, заболела почти как от удара. Но глаза почему-то стали видеть лучше. И он увидел – между морем, которое сначала вообще не воспринималось как объект, скорее как невыразительный серо-зеленый занавес в тусклых разводах теней на дне, и второй горой появились видимые даже на таком расстоянии горячие токи. Они поднимались вертикально и затемняли иные из полос моря.
– Вижу, – сказал Рост и сам удивился, как тускло звучал его голос. – Действительно, что-то горячее у них… греет воздух.
– Тебе повезло, командир, – сказала Сонечка. – Иногда по месяцу такого не бывает, а ты сел и сразу поймал.
– И как вы только увидели? – удивился Ростик.
– Для того и сидим, – отозвался Боец.
– С этим, кажется, ясно, – решил вдруг Ростик.
И, удивившись, должно быть, не меньше, чем Боец и Сонечка, стал поворачивать трубу влево, к северу. Попутно запоминая береговую линию, хотя теперь, зная ориентиры, почти наверняка нашел бы эту точку с маревом даже на самодельной карте. Но теперь его интересовало что-то другое, что-то идущее с севера.
Вот на миг мелькнули чуть более глубокие водные слои, а он и не заметил, что уперся в море, далекое, залитое уже не столько светом Полдневного солнца, сколько слоями тумана… И вдруг где-то очень далеко, на краю сознания или даже за этим краем, что-то мелькнуло. Что-то зловещее, черное и в то же время блестящее, несущее угрозу, уничтожение, смерть.
– Командир, – позвал Боец. – Когда мы нервничаем, тоже туда смотрим. И тоже видим.
– Откуда ты знаешь, что я вижу? – спросил Рост.
– Черные треугольнички, – почти беспечно произнесла Сонечка. Но было в ее голосе что-то такое, что не позволяло верить в беспечность.
– Это вы и хотели мне показать?
– Показать-то не хотели, но… Ты как-то сам увидел.
Рост подумал, еще раз помусолил край света подзорной трубой. Нет, туман вдруг стал гуще, черных треугольников, как выразилась Соня, уже не видно.
– Вы можете определить, где это? Насколько далеко?
– Почти у дальних островов, – отозвался Боец. – В пяти, а то и в семи тысячах километров.
– Я думаю, больше десяти тысяч, – сдержанно отозвалась его жена.
Ростик подумал. Это было далеко, очень далеко. Но почему-то он решил, что они летят сюда, к ним, к людям… Он потряс головой, боль проходила.
Внезапно на полу под столиком зазвонил армейский полевой телефон. Боец поднял трубку.
– Верх слушает. – Потом протянул трубку Ростику. – Это вас.
– Гринев у телефона.
Снизу сквозь треск раздался уверенный, но какой-то не вполне настоящий голос Рымолова.
– Говорит Председатель. Что, Гринев, сориентировался?
– Вы о восходящих токах горячего воздуха?
– О них. – Рымолов тяжело подышал в трубку. – Мы следили за этим местом почти месяц, не подвозят они туда торфа. Даже деревья на дрова не спиливают. А тепло вырабатывают. Тепло, энергия – один из коренных факторов выживания. Понимаешь меня?
– Понимаю, – сказал Ростик и подумал, что теперь ясно, кто приехал в обсерваторию. Наверняка машина была еще райкомская, только переделанная под спиртовое топливо.
– В общем, ты посмотри там еще… А завтра отправляйся с утра на аэродром. Тебя будет ждать твой приятель Ким. Задание такое – подобраться как можно ближе и узнать, чем же они так здорово свои котелки греют? Нет ли у них там нефти или еще какой-нибудь пригодной для нас субстанции? – Лишь эти слова, произнесенные в не совсем обычном для Рымолова тоне, выдавали его напряженность от разговора с Ростиком.
– Понимаю, Арсеньич.
– Да, и вот еще что. Если получится, сделайте все незаметно. Чтобы они не поняли, что за ними следят. Вытащить вас из плена, если у вас что-то провалится, мы не сумеем. Уж очень это глубоко на их территории произойдет.
– Тоже понимаю.
– Но если сумеешь, – продолжал уже совсем упавшим тоном Председатель, – все-таки достань образец того, чем они там оперируют. Неважно, что бы это ни было – нефть, сланцы, какой-нибудь особенный морской торф… Хотя в это я не верю.
– Попробую.
– Вот так, Гринев. – Председатель помолчал. Потом все-таки добавил: – Ну, удачи тебе, разведчик. Боюсь, дело безнадежное, потому тебя и посылаю. Без этого теперь, когда мы потеряли торфоразработки, вообще хана.
– Сделаю, что смогу.
– Ты уж постарайся. – Возникла тяжелая, долгая пауза. Потом Рымолов вздохнул и опустил свою трубку на рычаги.
– Полетите туда? – спросила Сонечка.
– Как ты догадалась? – вопросом на вопрос ответил Рост.
– Это нетрудно. Я догадалась, еще когда утром узнала, что вы к нам заглянете.
– Да, оказывается, существуют на свете более трудные задания, чем спуск с вашей гондолы. Кстати, откуда он говорил?
– У них внизу два аппарата – один сразу под нами, вы с него первый раз говорили. А второй – в кабинете Перегуды. Скорее всего, Председатель сидел там.
– Ясно. Ну, ребята, давайте ваши лямки, пожалуй, мне пора. Здесь я все уже выяснил.
Он был так задумчив, что даже не заметил, как спустился на землю. Да и спуск совершился быстрее, чем подъем. Или в самом деле, по сравнению с тем, что ему предстояло, этот спуск был совсем плевым делом?
Часть втораяЗеркала без отражения
Глава 7
Ким оказался таким же, как раньше, да не совсем. Он погрузнел, в нем появилась какая-то плавность, а малоподвижное лицо стало еще более невыразительным. Кроме того, у него начали светлеть глаза. Это было невероятно – карие глаза стали приближаться к ореховому цвету, на что Рост и обратил внимание.
– Ты чего, – спросил он у друга, – совсем уже оевропеился? Даже глаза светлеют?
Ким блеснул на миг очень белыми зубами.
– Как скажет господина… Скажет европеися, буду европеися. Как господина скажет бедному кореися.
За такие шутки Ростик его в прежние годы поколачивал, но сейчас было как-то не с руки. Все-таки почти год не виделись, хотя новости друг о друге старались узнать раньше, чем все остальные.
Рост обнял его, потом хлопнул по черным завиткам на макушке, это был жест, знакомый обоим чуть не с младенческой поры. За это Ким стукнул Ростика по брюху.
– У тебя, часом, не водянка? Какой-то ты стал… пухленький.
– Я хотел тебе то же самое сказать.
Одноногий Серегин, который, несмотря на каменную, суровую физиономию, все отлично понимал, тем не менее спросил с выраженным сарказмом:
– Встреча друзей закончена? Может, за дело примемся?
Ким еще раз хлопнул Ростика по заду, без комментариев обозначая еще одно место, где у него прибавилось, потом кивнул.
– Примемся. Рост, какое у нас задание?
Ростик рассказал, показывая на карте примерные сектора, которые он увидел в подзорную трубу. Ким опечалился.
– Вот ведь зараза! – Про себя Ростик отметил, что раньше Ким, кажется, так не ругался. – И ведь поднимался я выше всех этих шариков раз тысячу, а заметили они.
– У тебя не было подзорной трубы, – отозвался Серегин.
– Ну и что? Мог бы догадаться и поставить.
– Тебе бы вибрация не дала, – высказался Рост. – Там, наверху, когда машина слишком близко проезжает, и то изображение начинает дрожать.
– Слышали мы об этой машине, – отозвался Серегин. – Говорят, что ходит на спиртовом топливе пополам с растительным маслом каких-то семян. Еще говорят – обкатка, то да се… А топливо, чтобы в Одессу сгонять, отливают по каплям.
– А то и вовсе нас гоняют, – вздохнул Ким.
– Тебя не гонять, ты, поди, сам и не попросишь? – спросил Рост.
– Наоборот, – отозвался Серегин. – Дальние земли обследовать – у них кубиков не хватает. А в Одессу сортирную бумагу везти в виде распоряжений – срочно да немедленно.
Рост подумал.
– Да, это верно. Обследование как-то остановилось. А это зря, тут ты прав.
– Еще бы, – кивнул и Ким. На миг стало видно, сколько рапортов с просьбой об этих дальних полетах он подавал, сколько отказов получил. – Хорошо… хоть сейчас смотаемся дальше обычного. Давай обсудим, как думаешь подбираться к этим горкам?
– Это не горки, – отозвался Рост, снова обращаясь к карте. – Скорее столбы. И на той, что дальше от марева, следует залечь, замаскироваться, а потом… Смотреть.
– Почему не на ближней к объекту?
– На ближней нет растительности. Кроме того, ее посещают летучие страусы. Подозреваю, что они могут поднять переполох, тогда наблюдения не получится. Да и пернатики, если мы обозначимся, начнут приглядывать за округой внимательнее. Понимаешь, у нас есть только один шанс, не больше.
– У вас еще такой шанс, – ворчливо отозвался Серегин, – если обнаружат, то кончат в момент. Одной лодкой вы от всей их стаи не отобьетесь. И помочь никто не сумеет.
– Верно, – согласился Ростик. – Поэтому я думаю, что заходить на столб нужно в темноте. Очень тихо, чтобы никто из их наблюдателей не трехнулся. И лучше, если под утро.
– А заходить ты хочешь как-то по-особенному? – спросил Ким.
– Я думаю, у нас есть два пути. Давай подумаем над обоими. Первый. Мы можем подойти к этому столбу со стороны полей, но придется пересечь всю пернатую обитаемую территорию…
– Вообще-то территория не бывает пернатой, – тихо отозвался Ким, не мог не поправить.