Никто не подбирался, но я не теряла бдительности и даже после кино прикрывала подружку.
И правильно: едва мы вышли из кинозала, какой-то пугающе громоздкий малый ринулся нам навстречу с криком:
– Вот она!
Я самоотверженно закрыла Юлю своим телом.
Примерно по грудь.
Разница в росте и габаритах не позволяла мне выступить в роли надежного щита.
– Эй, эй, полегче! – усилив заслон, плечом к плечу со мной встал Эдик. – Вам кого, товарищ? Чего вы орете, как потерпевший?
– Вот эта девушка! – Здоровяк поверх моего плеча протянул лапу к Юле.
Я щелкнула зубами, показав готовность к укусу в прыжке.
– Эта девушка – миллионный посетитель нашего кинотеатра, – втянув манипулятор, объяснил здоровяк. – Я точно знаю, я считал на входе.
– О! Я миллионный посетитель? – Обрадованная Юля шагнула вперед, с легкостью продавив грудью брешь между живыми щитами. – А подарки будут?
– Обязательно! – Здоровяк полез в карман. – Церемония награждения миллионного кинозрителя пройдет сегодня в цирке.
– А почему в цирке? – не понял Эд.
– Наверное, потому что еще Владимир Ильич Ленин говорил, что из всех искусств для нас важнейшими являются кино и цирк, – рассудила я, вспомнив цитату.
– Правильно, – здоровяк посмотрел на меня с уважением. – Вот, возьмите пригласительные на всю вашу компанию, вы обязательно должны быть сегодня на представлении, призы и подарки будут выдаваться только лично в руки.
– Будем, – пообещала Юля, прикарманив контрамарки.
Отойдя в сторонку, мы изучили их и выяснили, что представление начнется через час. Чтобы успеть доехать до цирка, надо было поторопиться, и Эдик вызвонил такси.
– За поездку я заплачу, – расщедрилась Юля. – Ради получения целой кучи призов и подарков можно немножко потратиться.
– Девки вызвали такси, поедут в цирк на трехчасовое представление, – позвонив напарнику, отчитался здоровяк.
– Отлично! – обрадовался карлик. – Я позвоню деду, а ты пока подъезжай.
Пенсионер Гавриил Иосифович работал сторожем и дежурил сутки через сутки, так что обычно бывал свободен по будням. В этом имелись как преимущества, так и недостатки: например, как следует выспаться в будний день бывало проблематично. В доме спозаранку грохали двери и гремели шаги, завывали старые водопроводные трубы, звенели будильники, лопотали телевизоры, гудели микроволновки и кофемолки – соседи, работающие в обычном режиме, торопились начать свой трудовой день.
А выходной в воскресенье – это был тихий праздник.
Квартирантки Гавросича, сами знатные сони-засони, вставали поздно и разводить бурную деятельность не спешили. Нынче вот Гавросич даже не услышал, как девчонки куда-то ушли.
Наслаждаясь тишиной и покоем, дед неспешно позавтракал и, свесившись через перила балкона с сигаретой в руке, любовался городским пейзажем в газовой дымке и лениво прикидывал, что приготовит себе на поздний обед, по времени более соответствующий полднику.
От размышлений его отвлек телефонный звонок в прихожей. Зная по опыту, что звонят, скорее всего, не ему, а девчонкам, Гавросич не торопился. Авось кому надо, тот перезвонит.
Телефон замолчал, но спустя пару минут снова требовательно заголосил.
– Ладно, сейчас подойду, – пообещал Гавросич, по-прежнему не торопясь.
Кому очень нужно, тот и еще раз позвонит.
Затушив сигарету о перила, дед бесцеремонно вышвырнул окурок с балкона и пошел в прихожую, даже ухом не поведя на донесшийся со двора гневный крик: «Эй, старый дурень, ты чего бычками разбрасываешься, подожжешь нам дом, хрыч безмозглый!»
Телефонный собеседник обратился к деду не в пример вежливее.
– Сорочинский Гавриил Иосифович? – поинтересовался писклявый голос в трубке. – Здравствуйте, вас из Сбербанка беспокоят. Вы что же компенсацию по вкладу не получаете? Закроем же счет за истечением срока давности.
– Какой еще счет? – удивился Гавросич. – Я вроде уже лет десять как закрыл свой счет в вашем банке и компенсацию так называемую получил.
– Значит, не все закрыли и не все получили. Вот, восемь тысяч пятьсот сорок три рубля и тридцать семь копеек не востребованы!
Гавросич присвистнул и поверил в чудо. Добили его не восемь тысяч – сумма для пенсионера немалая, а тридцать семь копеек. Такая мелочная точность производила приятное впечатление основательности.
– Ну, хорошо, а куда подойти-то? – сдался Гавросич.
– В сберкассу на Ленинской, 38, только обязательно сегодня до восемнадцати часов, лучше даже до семнадцати тридцати.
Гавросич хотел было пожаловаться, что Ленинская, 38 – это другой конец города, но писк-лявый голос в трубке не дал ему возможности возроптать.
– Только паспорт обязательно возьмите! – сказал он.
И упоминание главного гражданского документа убедило Гавросича, что дело серьезное, не какой-нибудь жульнический развод.
Собираясь к выходу, он уже прикидывал, на что потратит случайные деньги, и вышел из дома в превосходном настроении.
– Чего сияешь-то, как самовар начищенный? – бесконтактно, одним наметанным глазом, определив нетипично повышенный градус настроения соседа, поинтересовалась любопытная баба Вера.
Гавросич, и впрямь довольный, щедро поделился новостью:
– Не поверишь, баб Вер, позвонили мне из сберкассы, нашли какой-то забытый счет, а на него мне компенсация начислена! Вот, бегу получать!
– Ну, беги, беги, – одобрила баба Вера и тоже ощутила возбуждение.
Ежели в сберкассе ревизия какая случилась, может, тамошние девочки и ей, старой, чуток деньжат наскребут по сусекам?
Мобильного телефона у бабы Веры не имелось, и для звонка «банковским девочкам» старушке пришлось идти к домашнему аппарату.
Катерине повезло трижды.
Во-первых, добрая женщина Маргарита в регистратуре травмпункта благосклонно приняла «подарочек» и без труда добыла адрес исколотых кактусом девиц.
Во-вторых, оказалось, что обе девицы проживают по одному адресу, что сразу же увеличило шансы найти искомое с первой попытки.
В-третьих, во дворе нужного дома было пусто, и Катерина пришла и ушла невидимкой.
А девиц не оказалось дома – вот тут ей не повезло.
Катерина проявила настойчивость и давила на кнопку звонка, пока палец не побелел, но за дверью было тихо.
– Никого, – огорчилась Катерина.
Ни чад, ни домочадцев, ни домашней собачки…
Хм… Никого-никого…
Катерина еще осмысливала этот факт, а рука ее уже сама собой поползла в сумку. Пальцы сомкнулись на увесистой связке, за которую Вовка дразнил супругу ключницей.
Алкаш неблагодарный, мог бы и поуважительней относиться к супруге-труженице: каждый ключик на связке означал еще одну квартиру, куда Катерина регулярно приходила делать уборку!
Зарабатывать копеечку на себя и на того вечно пьяного парня было трудно, так что Катерина сбивалась с ног, бегая по хаткам с тряпкой и ведром. На данный момент у нее на обслуживании было одиннадцать квартир, и от каждой – от двух до четырех ключей. Всего тридцать пять ключиков, и все разные…
А тут в двери всего-то одна скважина, с виду самый заурядный английский замок…
– Это, конечно, нехорошо, – пробормотала Катерина, машинально перебирая ключики в поисках подходящего. – Это даже очень плохо, но я же только посмотрю, я проверю, и, если моего кактуса там нет, я даже не прикоснусь там ни к чему…
Трень!
Восьмой по счету ключик мягко провернулся в замке.
– Это судьба! – сказала Катерина, перекладывая уголовную ответственность с себя на Фортуну.
Локтем, чтобы не оставить отпечатков пальцев, она толкнула дверь, вошла в квартиру и привычно определила, где в ней светлая сторона.
Пропавший кактус обнаружился в маленькой комнате.
– Нашелся, мой родной!
Угрызения совести покинули Катерину без следа. Правильно она сделала, что вошла в эту квартиру без спроса и разрешения!
Правомочность изъятия своего горшечного растения из чужого жилища законная владелица кактуса даже не рассматривала. Однако она проявила определенную щепетильность, не прихватив посудину, в которую зачем-то затолкали горшок новые хозяева. Чтобы освободить кактус, пришлось приложить усилия, тем не менее вся спасательная операция заняла не больше десяти минут.
Хорошая уборщица бывает экипирована не хуже Джеймса Бонда. У Катерины нашлись и плотные резиновые перчатки, чтобы защититься от колючек, и щеточка, чтобы замести следы, и душистый аэрозоль, чтобы перебить запах собственных духов. А кактус вместе с горшком прекрасно поместился в сумку-тележку.
Приближающихся шагов и звука открываемого замка Катерина не услышала.
Внезапно дверь распахнулась и наступила немая сцена, как у классика.
Катерина при виде двух разновеликих фигур на пороге подумала, что явились хозяева квартиры, и от неожиданности и испуга замерла столбом.
Здоровяк и карлик, неожиданно узрев в прихожей тетку в резиновых перчатках до локтей и с флаконом освежителя воздуха, тоже опешили, но хотя бы не потеряли дар речи.
– А это еще что за женщина? – с претензией спросил здоровяк.
– Уборщица? – оценив аксессуары, предположил карлик.
– Откуда она взялась?
– Пришла по вызову?
– Откуда у деда деньги на женщин по вызову?!
Тут Катерина обиделась, ожила и заявила:
– Не знаю, за кого вы меня принимаете, но я женщина порядочная! – Тут она покосилась на сумку с экспроприированным кактусом и несколько сбавила тон: – А впрочем, не хотите уборочку, так и не надо! Живите в свинарнике!
Она гордо вздернула подбородок и пошла, громыхая колесиками сумки-тележки, на обидчиков. Те расступились, пропуская оскорбленную даму, и, одинаково скривив шеи, смотрели вслед Катерине, пока та не удалилась.
– Чуть-чуть не провалились! А все ты! – выдохнул здоровяк и отвесил карлику подзатыльник. – «Никого нет дома, никого нет дома!» Между прочим, тетенька могла поинтересоваться, кто мы такие!
– Надеюсь, она обиделась так сильно, что ушла безвозвратно и уже никогда ничего не расскажет хозяевам, – пробормотал карлик.