Все ждали, пока следователь приступит к рассказу или допросу – хоть к чему-нибудь пусть уже приступит! – но помалкивали, опасаясь ляпнуть ненужное.
А то поинтересуешься непринужденно, как погибла баба Вера, а тебе и скажут, что ее зашибли тяжелым предметом. Тут-то и вспомнится молоточек Гавросича.
– У меня для вас две новости, – в напряженной тишине, одолев первую чашку чая, сообщил наконец Ромашкин.
– Давайте сначала хорошую, – попросила я.
– А они обе плохие, – вздохнул следователь.
– Так не бывает, – нахмурилась Юля. – Должна быть какая-то хорошая. Надо просто правильно подать информацию. Вы подумайте как следует, не спешите.
– Сколько можно не спешить! – не выдержал Эдик.
Гавросич молча долил ему чаю.
– Кгхм, – кашлянул озадаченный Ромашкин.
Гавросич подлил горяченького и ему.
– Тогда так, – решился следователь. – Хорошая новость: вашего кактуса в колодце не было.
– Почему это хорошая новость? – нахмурился дед.
– Потому что в колодце его залило бы водой, а кактусам, я слышал, это вредно, – подумав, сказал Ромашкин. – А теперь плохая новость, приготовились?
– Да, – я зажмурилась.
– Маньяк по-прежнему на свободе.
– Как?! – Юля подскочила на табуретке. – Вы же сказали, что задержали его!
– Оказалась, что не его. Мы задержали одного бомжа, он обычно тут поблизости обитает, у речки. Костер палит, рыбку ловит… свадебной фатой.
– Фатой? – Я открыла глаза.
– Угу. Мы и подумали, что он и есть маньяк, – Ромашкин вновь смущенно кашлянул, кукушка в часах поддержала его бронхиальными хрипами. – Но пожилая женщина, тело которой нашли в колодце, была задушена именно так, как это делает маньяк. А на время ее смерти у задержанного бомжа железное алиби – он был на приеме у врача в травмпункте.
– Минуточку! – включился в разговор Эдик. – Что значит, старушка была убита так, как это делает маньяк? Она подверглась сексуальному насилию?!
– Нет, но ее задушили фатой.
– Какой кошмар! – ахнула Юля и быстро отвернулась к окну.
Я было подумала, что она прячет от наших взглядов искаженное ужасом лицо, но поняла, что ошиблась. Подружка потрясенно уставилась на свое отражение в темном стекле:
– Неужели я настолько плохо выгляжу, что даже маньяк предпочел мне другую? Причем столетнюю старушку?!
Я поняла, что теперь моя подружка окончательно закомплексует.
– Вовсе не столетнюю, бабе Вере было всего девяносто, – вступился за старую знакомую добрый Гавросич. – И в молодости она, скажу я вам, была редкой красоткой! Я помню, мы пацанами подглядывали по вечерам, как она переодевается у окна. Ох, и формы были у Верки, даже тебе, Юлюшка, такие не снились!
– Мне вообще не снятся женские формы, – огрызнулась Юля. – У меня нормальная ориентация, я люблю мужчин!
– Одобряю, – приосанившись, сказал Эд.
– Послушайте, мы же имеем дело с человеком вовсе не нормальной ориентации, – поспешила напомнить я. И, напоровшись на возмущенный взгляд подружки, поправилась: – Сейчас не о тебе, Юля, речь, а о маньяке. Тот факт, что он запал на древнюю бабушку, лишний раз свидетельствует о его ненормальности! А вовсе не о твоей, дорогая, женской непривлекательности!
– Да привлекательность тут вообще ни при чем, – поморщился следователь. – Бабуля была в вашей, Юлия Юрьевна, приметной одежде. Маньяк просто ошибся – перепутал вас.
– Меня можно перепутать со столетней бабкой?! – Юля снова взвилась, но уже чуть пониже.
– Говорю же, бабе Вере было под девяносто! – занудливо уточнил Гавросич.
– Да хоть под миллион! – отмахнулся от него заинтересованный Эд. – Алексей, я так понял из газетных публикаций, что в каждом городе маньяк убивал всего одну женщину, так? Если так, то, возможно, Юленьке теперь ничего не грозит, потому что убийца уже получил одну кровавую жертву?
– Но это же была не та жертва! – возразила я.
Не для того, чтобы защитить сомнительные права маньяка, а просто из справедливости.
– Конечно, не та! – Юля расправила плечи и стряхнула невидимые соринки с пышного бюста. – Разве удовлетворится столетней бабкой маньяк, всегда выбиравший самых красивых девушек!
– Девяностолетней! – вякнул Гавросич, запоздало обижаясь за героиню своих мальчишеских грез.
– Я бы не стал на это надеяться, – сказал следователь. – Считаю, что вы, Юлия Юрьевна, по-прежнему находитесь в опасности.
– Тихо, тихо! – заволновался Гавросич. – Не будем девоньку пугать! Юля, детка, иди к себе в комнату, ложись спать и ни о чем плохом не думай. Мы не дадим тебя в обиду, я обещаю!
– Спасибо! – с признательностью ответила моя подружка, но посмотрела при этом не на деда, а на Эда.
– Идем, невеста маньяка, – я потянула ее за руку и увела в светелку.
А мужики остались за столом, закрыли дверь на кухню и сидели там втроем допоздна.
– Заговорщики! Декабристы! – ворчала Юля, энергично взбивая подушку.
– Сейчас не декабрь, а октябрь, – миролюбиво поправила я.
– Тогда октябристы!
– Тогда уж октябрята!
Мы захихикали и отошли ко сну не в худшем настроении.
Совсем не зря спортсмены, выступающие в командных видах спорта, носят форму. Одинаковая одежда – это сближает. Трое заговорщиков в пузырящихся трико, оставшиеся в ночи на кухне, ощущали себя соратниками.
Гавросич, как самый старший и к тому же хозяин штаб-квартиры, принял роль играющего тренера и взялся командовать.
– А теперь, ребятки, давайте начистоту, – велел он, предварительно поерзав ухом по кухонной двери, чтобы убедиться, что за ней не сопят подслушивающие девчонки. – Есть ли надежда, что маньяк теперь отстанет от Юльки?
– Надежда умирает последней, – сказал банальность Алекс и поморщился.
– Лучше Надежда, чем Юлия, – буркнул Эд.
– Вообще-то есть еще варианты: Клара и Тамара, – сообщил следователь. – В программе ведь участвовали три девушки, и резонно полагать, что опасность в равной степени угрожает каждой из них.
– А Клара и Тамара в курсе? – спросил Эд.
– Конечно, все предупреждены.
– И как у них, все тихо?
– Как в морге, – ляпнул Алекс и снова поморщился. – Наиболее шумно и весело тут, у вас.
– Значится, так! – Дед прихлопнул ладонями по столу. – К Юльке надо охрану приставить. Лучше всего полицейского с пистолетом. Или с двумя. Или даже двух полицейских с пистолетами.
– Это очень сложно организовать, – вздохнул следователь. – У нас людей и так не хватает. Чтобы выделить кого-то специально для охраны Юлии Юрьевны, нужны веские доказательства того, что она находится в смертельной опасности.
– И что сошло бы за такое веское доказательство? – язвительно поинтересовался Эд. – Неудачное нападение на нее маньяка, а лучше два?
Варвара-отшельница в часах захрипела зловеще и мучительно, как придушенная.
– Цыц, дура, накаркаешь! – прикрикнул на нее Гавросич и тут же сменил собеседника: – Леша, так он же убил бабу Веру в Юлькином лапсердаке! Это ли не реальное нападение?
– Мы пока только предполагаем, что старушку задушил маньяк. Предположения недостаточно.
– Так, короче! – Эдик хлопнул себя по коленкам. – Я вижу, на нашу доблестную полицию надежды маловато. Раз такое дело, я вызываюсь добровольцем. Буду рядом с Юлькой днем и ночью!
– Обойдешься ночью-то, знаем мы таких добровольцев, добрых девок портить! – заворчал Гавросич.
– Я не в этом смысле! – обиделся доброволец.
– А если не в этом, то ночью будешь на лоджии спать! Я давно подумывал туда жильца пустить недорого.
– Ладно, – вздохнул Эд. – Ради доброго дела можно и немного заплатить.
Алекс фыркнул.
– Сторгуемся, – пообещал обрадованный Гавросич и засуетился: – Ладненько, пойду раскладушечку поставлю и бельишко постельное подберу… А обогреватель тебе нужен или покамест одеялами обойдешься?
– Обойдусь, – буркнул Эд. – На что не пойдешь ради спасения милой девушки!
Ромашкин снова фыркнул.
– Что? – сердито уставился на него самоотверженный доброволец. – В чем дело, что ты лыбишься так ехидно?
– А то!
Алекс закрыл за дедом дверь, повторил пантомиму с прослушиванием, обернулся к Эду и сурово нахмурился:
– К тебе, приятель, у меня есть особый разговор.
– Серьезно? – Эд изобразил наивное удивление.
– Крайне серьезно.
Алекс вернулся за стол и уставился на собеседника в упор:
– Знаешь, что будет, если маньяк действительно удовлетворится старушкой и не станет душить ни одну из трех местных девчонок?
– Праздник на нашей улице будет! – дурашливо возликовал Эдик.
– На нашей-то да, а на других?
– Не понял?
– Сейчас поймешь.
Алекс взял пустую чашку, со стуком поставил ее на край стола:
– Это Казань. Тут была задушена первая девушка, одна из трех участниц телепрограммы в столице Татарстана. Тогда никто не мог предположить, что это работа маньяка, это стало понятно только после второго убийства… – Он поставил в полуметре от первой чашки вторую: – Здесь, в Новгороде.
– А это был просто Новгород или Нижний Новгород? – зачем-то уточнил Эд.
– Нижний, а какая разница-то?
– А такая, что Нижний Новгород не настолько далеко от Казани, – Эд передвинул вторую чашку ближе к первой. – Ну, и что дальше?
– А дальше было убийство в Саратове, – Алекс поводил рукой над столом, определился с приблизительной географией и поставил третью чашку. – Его мы уже ждали, но предупредить не смогли, и очередная девчонка погибла. Но здесь и сейчас этого гада нужно взять, потому что другой такой возможности не будет!
– Это почему же? Я смотрел программу телепередач, новый выпуск шоу «Совет да любовь» выйдет в следующем месяце…
– Новый! – Алекс поднял указательный палец. – В том-то и дело, что в новом сезоне шоу будут снимать не в уездных городах, а в московской студии!
– Подраскрутили, стало быть, программу, – кивнул Эд. – Но что это меняет?
– Сам подумай! До сих пор если программа снималась в Саратове, то и девушки были саратовские. Если в Казани – казанские…