довольно шустро свалил, так что с ловлей на живца у него не задалось.
– Масурао, – помрачнел Японец. – Так зовут этого ублюдка. Жалею сейчас, что пощадил его однажды.
И, поймав мой вопросительный взгляд, пояснил:
– Мы вместе учились в школе синоби. И он до сих пор не может простить мне того, что я оказался лучшим учеником, чем он.
– Ну, и если ты лучше, то в чем проблема? – удивился я.
– Боюсь, что сейчас он превзошел меня, – помрачнел Виктор. – Ладно, давай, что ли, глянем, куда нас занесло.
– А это точно надо? – покосился я на стальную дверь, надежно защищающую нас от внешнего мира. – Может, через твою страну Токоё двинем обратно, но не в восемьдесят шестой год, а попозже? Там, конечно, тоже не фонтан, но хоть места знакомые.
– Не получится, – покачал головой Савельев. – Не осталось у меня сил на третий вход в страну мертвых. Боюсь, если попытаюсь, то там мы оба и останемся.
– Понятно, – кивнул я. – А если так попробовать?
И, выдернув новый нож из ножен, душевно так махнул им сверху вниз.
Получилось ничего. Нож с легким шелестом распорол воздух, и на этом все закончилось. Значит, ошибся я. Мой трофей, к сожалению, не был аналогом «Бритвы» и рассекать пространство между мирами не умел. Просто хороший нож. Не более.
Ясно-понятно. Что ж, ничего больше не оставалось делать, как вскрывать ржавую дверь и выходить в подземный коридор… если, конечно, он есть за этой дверью. Очень хотелось надеяться, что там не завал из рухнувшего потолка и обвалившихся стен, замуровавших нас навечно в этом кабинете.
Мы подошли к двери. Я взялся за ручку, потянул на себя… Эксперимент удался неважно. Проржавевшая насквозь загогулина отвалилась и рассыпалась в красную пыль прямо у меня в руке. Ну, зашибись. И чего теперь делать?
Пока я прикидывал что к чему, Японец решил вопрос кардинально. Взял – да и долбанул ногой прямо в середину двери.
Хорошо, что я успел отскочить в сторону. От удара ржавая дверь треснула посредине, развалилась пополам – и из коридора на то место, где я только что стоял, рухнул кусок бетона высотой метра в полтора, из которого во все стороны торчали куски красной от коррозии арматуры. Ага, теперь понятно, почему кабинет так хорошо сохранился: бетонная глыба, скорее всего, отвалившаяся от потолка, придавила дверь снаружи и намертво запечатала выход. Удар Савельева разрушил это шаткое равновесие – и вот результат.
– Ты там живой? – поинтересовался я, морщась от бетонной пыли.
– То же самое хотел спросить у тебя, – раздался голос Виктора с той стороны серого облака.
– В следующий раз лучше потолкай преграду сначала, ладно? – попросил я. – Легонько. А то с твоими методами решения проблем я реально перееду в страну Токоё раньше положенного.
– Кто бы говорил, – буркнул Японец, выныривая из бетонного тумана. – Ну что, прогуляемся?
– Давай попробуем, – сказал я. – Только погоди, вдруг там темнота стопроцентная.
Достав нож, я подошел к светящемуся наросту, распластавшемуся на древесном корне. Крупный такой паразит, размером с два моих берца. И светит как двадцативаттная лампочка.
Клинком ножа я подцепил нарост, на что он дернулся как живой – и из него вывалился шарик, светящийся мертвенно-бледным светом. А сам древесный паразит после этого погас и сдулся, прилепившись к корню так, что и не заметишь, есть он там или нет его. Понятно. Природный механизм. Так-то нарост светом приманивает добычу, но при малейшей опасности тут же сбрасывает «фонарик» и прикидывается дохлятиной.
Я подобрал шарик, который на ощупь оказался холодным, словно ледышка. Но темноту вокруг себя он рассеивал исправно, на три шага вперед вполне прилично было видно. Нормальная добыча. Остается надеяться, что он не особо радиоактивный.
Сунув трофей за пазуху, я аккуратно высунул голову в образовавшуюся половину дверного проема, заваленного снизу расколовшимися при падении кусками бетона.
Честно говоря, что-то подобное я и рассчитывал увидеть.
Подземный коридор сохранился процентов на пятьдесят. Во многих местах потолок проломили корни деревьев, обрушив вниз бетонные плиты перекрытий. Кое-где то же самое произошло и со стенами. Но в целом подземный тоннель оставался более-менее проходимым, что не могло не радовать.
Но что самое интересное: на фрагментах потолка, сохранившихся в первозданном виде, тускло, но уверенно горели плафоны, защищенные ржавыми стальными решетками. Вечные лампочки Зоны. Пожалуй, единственные безопасные аномалии, порой приносящие реальную пользу. Как сейчас, например, позволяя более-менее рассмотреть то, что осталось от подземной лаборатории. В этом им также помогали те самые светящиеся наросты-паразиты, которые присутствовали и в кабинете. Мощные корни деревьев, за прошедшие десятилетия сумевшие проломить бетон, были густо усеяны ими. Красивое зрелище. И одновременно жуткое, навевающее мысли о том, что всё не вечно… А также насчет того, что ждет нас наверху – если, конечно, мы сумеем отсюда выбраться.
Мы перелезли через завал и пошли налево. Почему налево? Да просто какая разница, куда идти, если не имеешь ни малейшего представления, где может быть выход. В таких случаях логично передвигаться как в компьютерной игре, держась строго левой или исключительно правой стороны, чтоб не плутать до бесконечности по подземному лабиринту.
Я предпочитаю стену держать слева, так больше возможный угол поворота ствола автомата, который я выставил перед собой, готовый немедленно стрелять в случае чего. Кстати, Савельев сделал то же самое, идя на полшага за мной и «держа» половину коридора справа от меня. Похвально, что хоть иногда он надеется не на свои мечи, метательные звездочки и всякие там духовые трубки, а использует смертоносные достижения цивилизации.
Под ногами хлюпала вода. Понятное дело, дожди в Зоне не редкость, а коридор давно потерял герметичность. Благо хоть воды тут было не критично, ниже щиколотки. Хорошо, что река Припять пока не коснулась одним из своих притоков системы подземных лабораторий, иначе сейчас здесь бы всё было затоплено по самый потолок. Даже при самом гнилом раскладе можно, поразмыслив, найти свои плюсы.
– Движение, – негромко произнес Виктор.
Зрение у него в полутьме коридора явно работало лучше моего, как-никак, профессиональный воин ночи, ему это по штату положено. Впрочем, я и сам разглядел, что между свисающими книзу с потолка толстенными корнями что-то движется. Причем довольно быстро. Нечто, словно само слепленное из длинных, тонких и гибких корней, позволяющих странному существу сноровисто двигаться… по потолку.
Первой мыслью, мелькнувшей в голове, было – потолочник! Страшное порождение генной инженерии, создавшей для нужд армии человекоподобное существо с мощными передними лапами и страшными костяными пилами вместо ног.
Но потолочники, которых мне не посчастливилось встречать, были мощнее. А эта тварь больше напоминала четырехлапого паука, стремительно приближающегося к нам с явным желание познакомиться поближе.
Больше ждать не имело смысла: знакомства со странными существами в любом из миров никогда хорошо не заканчивались. Поэтому, когда расстояние между мной и ним сократилось примерно до пятидесяти метров, я начал стрелять.
Правда, проку от моей стрельбы оказалось немного.
Тварь, словно почувствовав, куда я целюсь, резко сместилась в сторону – и побежала по стене, стремительно набирая скорость. Теперь в свете фосфоресцирующих наростов я ясно видел, как она с невообразимой скоростью перебирает длинными лапами, напоминающими паучьи. А еще я разглядел ее глаза. Белые, навыкате, без зрачков. Такие и положено иметь существу, родившемуся и выросшему без света, во тьме подземелья.
Но коридор был слишком узок, чтобы вторая очередь, пущенная веером, тоже пропала впустую. Да и Виктор подключился к процессу.
В два автомата мы сбили мутанта на пол, но он всё равно продолжал ползти в нашу сторону, перебирая лапами, две из которых были уже перебиты пулями. Но и оставшихся двух было вполне достаточно, чтобы тварь довольно шустро ползла по полу, волоча за собой искалеченные конечности.
Понятное дело, не доползла. Пули остановили ее метрах в трех от нас.
– Поразительная живучесть, – покачал головой Виктор, опуская автомат.
– Не то слово, – согласился я. – Пойдем глянем, что это за чудо такое. Никогда ничего подобного не видел.
Подошли. На всякий случай держа мертвое тело на прицеле, я мощным пинком перевернул его.
Мутант был мертв.
Единственный уцелевший глаз тупо смотрел в потолок. Второй был выбит, и из раны медленно сочилась густая белесая кровь. Вместо носа два дыхательных отверстия, под которыми черной дырой зияла огромная пасть, полная острых зубов, немного загнутых вовнутрь. Из пасти свесился книзу мясистый раздвоенный язык, с которого на пол медленно, тягуче стекала слюна – похоже, тварь заранее предвкушала сытный обед, да вот не срослось как-то у нее сегодня с вкусной и здоровой пищей.
А ниже…
– С ума сойти, – пробормотал Виктор.
Это была женщина. С прекрасной, точеной фигурой. Длинная шея, красивая грудь, пробитая пулями в нескольких местах. Узкая талия, бедра, которым позавидовала бы любая фотомодель… Вот только из этого прекрасного тела росли жилистые руки и ноги, по длине раза в три длиннее человеческих, которые оканчивались когтистыми лапами с мощными, развитыми присосками на ладонях и стопах. А еще у твари были прекрасные, густые черные волосы, в которые она, наверно, могла завернуться холодными ночами. И даже не особо грязные – похоже, эта жуткая дева за ними ухаживала, вылизывая языком, словно умывающаяся кошка.
Налицо была мутация. Судя по заброшенности комплекса лабораторий, вряд ли управляемая. Но, так или иначе, предки этого чудовища были людьми. Исходя из чего напрашивался вопрос: а что в этом времени стало с человечеством? Так же, как в мире Кремля, выживает по крепостям и секретным бункерам? Или мир Кремля – это не отдельная соседняя вселенная, а будущее нашей планеты через двести лет, в которое мы, по словам Савельева, сейчас и попали?