– Годится, – довольно произнес Хащщ, проведя лапой по кожанке, слегка подгнившей только в двух местах. – Одно не пойму – откуда тут столько трупов? Видел я всякие бойни, но чтоб вот так, пачками хомо друг друга валили…
Договорить он не успел.
Внезапно я почувствовал, насколько это мерзко, когда на тебя смотрит мутант-кровопийца, да еще и при этом пытается говорить по-человечески. Мерзко и страшно. Потому что рано или поздно он всё равно проголодается и набросится на меня. Так разве не правильно будет опередить его и завалить до того, как он превратит меня в обескровленную, высушенную мумию?
Я начал поднимать автомат, наблюдая при этом, как желтеют от ненависти глаза ктулху и как его ротовые щупальца раскрываются, словно бутон алого цветка. Миг – и тварь ринется на меня, облепит этими мерзкими отростками, прорвет кожу мощными присосками и примется перекачивать мою кровь в свой желудок.
Чувство омерзения и ненависти переполняло меня… но при этом я понимал, что что-то не так. Ведь несколько мгновений назад мы с этим мутантом вполне себе мирно трепались за жизнь – и вдруг я всё вот так резко и конкретно понял про него. Как и он про меня, кстати. Такое бывает, только если очень сильный псионик начинает тебе полоскать мозги.
Но было уже поздно. Ктулху бросился на меня. Я нажал на спусковой крючок… и понял, что промахнулся. Мутант упал раньше – потому, что ему под ноги очень грамотно бросился Виктор Савельев. Удар локтем под колени, и Хащщ впечатался мордой в бетонный пол, смачно так чавкнув при этом своими щупальцами.
А у меня на мгновение прояснение наступило. Что логично: нет цели – нет мозгового грузилова. И за эту секунду я интуитивно понял, откуда работает псионик. Хотя нет, не псионик, то есть не уродливый мутант, которые порой встречаются в Зоне на го́ре сталкерам.
Мозг мне выносило вон то черное облако, притаившееся в углу, грамотно просочившись между стеной тоннеля и очень матёрым многохвостым «гравиконцентратом» диаметром не меньше трех метров. И захочешь – не доберешься до того облака, «комариная плешь» мигом расплющит добирающегося. А Виктор, между прочим, кувыркнувшись и встав на ноги после своего броска, тоже «поплыл». Медленно так, неуверенно меч из-за спины потянул. Если то облако Японца окучит, тогда точно хана. Придется валить его, пока он нас с Хащщем в бастурму не превратил.
И тут меня осенило.
Бросился я к мутанту, схватил за ротовые щупальца, словно за бороду, дернул книзу – и едва увернулся от удара когтистой лапы. Хащщу такое обращение решительно не понравилось, и он явно вознамерился еще раз попробовать снести мне башку. Но – главное – сейчас его ярость была настоящей. Его собственной. Не наведенной. Это я ясно видел по красным глазам мутанта. Всплеск адреналина, или что там у ктулху вместо него, стряхнул наваждение псионика. Вот только надолго ли?
Но сейчас, в эти несколько секунд, это было то что нужно!
– Стой! – заорал я. – Стой, мля! Иначе всем кранты!!!
Видать, орал я знатно, от души. И ктулху, и Японец на мгновение подвисли, глядя на меня и ожидая, что ж я еще выкину. А я лишь ткнул пальцем в черное облако, притаившееся за «гравиконцентратом», и рявкнул:
– Шипи, нах! Шипи на него, мать твою за ногу!
Я вообще-то материться не люблю, некрасиво это. Но в бою матюги просто необходимы. С ними гораздо лучше доходит то, что ты кричишь, – что до друзей, что до врагов. Когда они в боевом кураже, не доораться до них, хоть надорвись. Только с боевым матом реально пробить те психологические блоки, только с ним информация доходит до мозгов адресатов. Иначе – никак, что доказывает опыт многих уличных драк и глобальных войн.
И Хащщ понял! Не ожидал я, признаться, что дойдет до него мой странный план даже с применением ненормативной лексики. Но – дошло! И, растопырив свои щупальца в направлении странного облака, ктулху зашипел. Жутко, если честно, аж по шкуре мороз.
Чернота в углу дёрнулась. Попыталась вновь накрыть нас ментально, я прям как невидимый толчок в мозг ощутил…
Однако не вышло. Теперь ее захватило шипение Хащща, действие которого я отметил, еще когда на него «веселый призрак» отреагировал. Но то ли та аномалия оказалась шипоустойчивая, то ли Хащщ с перепугу свои ши́пы перепутал – вместо того, чтоб оттолкнуть, притягивать начал – но не получилось ее тогда отпугнуть…
Зато сейчас его шипение точно сработало. Даже на меня подействовало. И тогда, и сейчас. Появилось желание подойти к мутанту – а дальше плевать, что будет. Даже если и сожрет, пофиг совершенно, будто так и надо. И такой эффект произошел несмотря на то, что я сбоку стоял! Думаю, если б ктулху в мою сторону шипел, желание превратилось бы в непреодолимую потребность. Надо же, не знал, что у этих щупальцеротых такой талант присутствует – подавлять волю жертвы настолько, что она сама идет к ним в пасть.
И то облако тоже подергалось-подергалось, да и потащилось к Хащщу прямо в пасть.
Понятное дело, что убить аномалию не так-то просто. Скорее, невозможно. Огнестрельное оружие им по барабану, холодное – тем более. Даже Савельев со своим супермечом с «веселым призраком» достиг лишь кратковременного успеха. Думаю, будь меч обычным, аномалия даже бы и не заметила, что ее рубят. До сего дня я вообще думал, что нет против них эффективного средства, кроме как убежать или каким-то образом обмануть страшное порождение Зоны – после чего, опять же, с максимально возможной скоростью «сделать ноги».
Оказалось, ошибался я.
Черное облако внезапно задрожало, словно кролик, который против воли идет в пасть удава. Понимает, что это смерть, но не может ничего поделать, захваченный гипнотизирующим взглядом хищной змеи. Аномалию крючило всё сильнее – но она продолжала двигаться в сторону Хащща…
Пока не пересекла границу «гравиконцентрата», который до поры до времени служил для нее отличным барьером, защищающим от внешнего мира.
Но сейчас тому «барьеру» явно не понравилось, что на него залезла другая аномалия с явным намерением прогуляться по «комариной плеши», словно по проспекту. Многохвостый «гравиконцентрат» на мгновение стал более заметным, выпуклым, что ли, похожим на разозленную гигантскую морскую звезду…
Хлопок был существенный. Меня аж плотной волной спертого воздуха по лицу хлестануло. Я рефлекторно прикрыл глаза, но перед этим успел заметить, как огромная невидимая ладонь страшным ударом расплющила черное облако. Только что было оно – и нет его, будто и не было. Только черное пятно на полу осталось посреди «комариной плеши», похожее на неровную кляксу.
– Уффф, – выдохнул Хащщ. – Чуть не сдох. Еще б немного, и порвало меня как грелку от собственного шипа.
– Про грелку откуда знаешь? – поинтересовался я, тоже мысленно переводя дух: всё-таки спастись от новой, незнакомой аномалии – это реально большое везение.
– От дедушки, – отозвался мутант. – Хороший он был у меня. Добрый.
– Ну да, ну да, – рассеянно проговорил я, вспоминая, как этот добрый дедушка рвал на части Данилу. Вот уж воистину не существует понятий «добро», «зло», «плохо», «хорошо». То, что хорошо одному, плохо для другого. И даже самое жуткое чудовище может быть нежным и чутким со своими близкими, для которых оно идеал любви и доброты.
– Может, пойдем уже? – хмуро проговорил Виктор, вкладывая в ножны свой меч. Видимо, не понравилась ему мысль, что его навыки могут быть бессильны против некоторых порождений зараженных земель. Понимаю его, осознание такого неприятно, но тут уж ничего не поделать – Зона постоянно преподносит смертоносные сюрпризы, против которых бесполезно любое оружие, кроме разве что сталкерской смекалки и личной удачи.
Но идти и вправду было надо. В такт мощным ударам впереди уже заметно дрожало пространство, смазываясь при каждом рывке, словно перед мощным выбросом. И мы не пошли – побежали, понимая, что еще немного, и всесокрушающая волна освобожденной энергии легко и непринужденно сметет нас со своего пути, превратив в кровавые отпечатки на сырых бетонных стенах.
Мы неслись по коридору, чувствуя, как удары сотрясают не только окружающее пространство, но и наши внутренности, отчего мерзкая тошнота подкатывала к горлу. Что ж это, мать его, такое происходит там, впереди?
Поворот, еще поворот… и вдруг совершенно неожиданно мы оказались в огромном зале. Знакомом до боли, до ночных кошмаров, до воспоминаний, которых лучше бы никогда не было…
Зал Монумента.
Тот самый, где я впервые увидел самую главную аномалию Зоны, похожую на глыбу льда, горящую изнутри бледным, ровным огнем цвета чистого неба…
Только сейчас она не горела, а как-то беспомощно мерцала в такт ударам. Их наносил по Монументу самый настоящий средневековый таран, криво сваренный из стальных балок и обломков стальных лестниц, что были в изобилии разбросаны по залу.
Тараном орудовали шесть человек, которые довольно слаженно его раскачивали. А на конце толстой ржавой трубы, которая, собственно, и лупила по Монументу, ярким кровавым светом горел острый кристалл, похожий на окровавленный наконечник копья.
Понятно, что сокрушители Монумента перепробовали многое, прежде чем додумались до тарана. Бетонный пол возле аномалии был разворочен несколькими взрывами, видимо, не причинившими Монументу ни малейшего вреда. В нескольких метрах от Монумента на станке раскорячился крупнокалиберный пулемет Владимирова, возле которого валялись гильзы и пустые ленты. Там же лежал и пулеметчик с развороченной головой – по ходу, именно в нее прилетел рикошет от аномалии, которой по барабану любое огнестрельное оружие.
А вот удары кровавым кристаллом оказались более действенными.
По гладкой, словно отполированной поверхности Монумента змеилась заметная трещина, которая с каждым ударом становилась длиннее и ветвистее. Еще немного, и разрушители легендарной аномалии достигнут своей цели. И плевать им, что мегавыброс уничтожит и их, и Зону, и всех живых существ, в ней находящихся. Фанатикам вообще положить на последствия их больных идей. Для таких людей главное – достижение цели, а что будет дальше – не их забота.