Кстати, с оружием у белых было неважно. По два меча, рукояти которых торчали из-за плеч, – и на этом всё. Слабовато против целой оравы автоматчиков, изготовившихся к стрельбе.
Но, к моему удивлению, серые стрелять не стали. Более того – они все как один вдруг закинули автоматы за спину и склонили головы в поклоне. Что бы это могло значить?
С этим немым вопросом в глазах я посмотрел на Савельева. Который, кстати, тоже отвесил поклон в сторону прибывших.
Интересная тема. Понятное дело, что Виктор в Японии учился, где принято кланяться каждому встречному-поперечному. Могу ошибаться, но, насколько я помню, менее уважаемый должен первым кланяться более уважаемому. И кто ж такие эти белые, что Савельев уважает их больше, чем они его?
– Не думал, что они существуют, – негромко проговорил Виктор. – На их одежде эмблемы гэндзицу-рю, самой древней школы ниндзюцу, которой сегодня владеет самурайский клан Сагара. Такой вот выверт истории – раньше самураи враждовали с ниндзя, а сейчас объединились в один из самых загадочных и сильных кланов якудза. Теперь я понимаю то, что однажды сказала о них Александра: «Они приходят из пустоты и уходят в пустоту, не оставляя следов».
Я подошел к Виктору поближе.
– И чем они занимаются? Просто ходят туда-сюда, в пустоту и обратно?
– Они восстанавливают равновесие мира, – отозвался Савельев. – Это всё, что я о них знаю.
Ну офигеть. Интересно, как якудза восстанавливает равновесие мира? Выпиливает тех, кто мешает балансу вселенной? Ну, а как еще-то? Ясное дело, больше никак. Остается только выяснить, кого эти Сагара решили зачистить на этот раз, чтоб миру лучше балансировалось. И чуйка мне подсказывает, что нас – если б шайка Масурао напрягала вселенную, эти белые давно б ее ликвидировали. А тут мы приперлись, завалили продвинутого ниндзю – и вот тебе пожалуйста, полиция равновесия тут как тут, прибыла получать с нас за косяк вселенского масштаба.
Но рубить нас в бастурму они не спешили. Стояли себе, спокойно оценивая обстановку. В результате, похоже, сгорбившиеся в поклоне подручные Масурао пришельцев не особо заинтересовали, и их немигающие взгляды воткнулись в нас.
«Приветствуем видящего Истину», – синхронно раздались их голоса, глубокие и насыщенные, словно принадлежащие не людям, а божествам.
«Приветствую видящих Истину», – отозвался Виктор. Его голос тоже был каким-то другим – узнаваемым, но в то же время странным, словно шел из глубокого тоннеля.
И тут я осознал, что не слышу их ушами. Да и странно было бы, если б японцы говорили, а я понимал, что они там толкуют на своем языке. Их голоса звучали в моей голове… Вернее, даже не так. Звука не было. Просто они возникали у меня в мозгу эдакими мыслеобразами, чистой информацией, поступающей мне в голову минуя органы чувств. Губы белых не двигались, лица тоже. Но я понимал – сейчас они общаются с Савельевым, а я просто слышу чужой разговор, происходящий без слов.
«Ты нарушил закон мироздания и закон якудзы, Оми-но ками, – произнес, а может, подумал тот белый, что стоял посредине, – видимо, главный в этой шайке. – Ты ослушался Учителя, не убив Меченосца. Более того, ты спас это про́клятое мирозданием чудовище, способное менять прошлое и будущее миров. После этого вместе с ним ты нарушил ход времени и не дал погибнуть одной из аномальных Зон, обреченных на уничтожение. А сейчас ты бесчестно убил синоби уровня Пустоты. Согласно линиям вероятности, он должен был прожить долгую жизнь и воспитать многих замечательных воинов, которые теперь, без достойного учителя, превратятся в отребье. Что ты скажешь в свое оправдание?»
Про себя я решил, что за «проклятое мирозданием чудовище» это хамло мне ответит лично. Мне б только до «Бритвы» добраться – с ней я себя как-то увереннее чувствую, когда приходится объяснять всяким крутым суперменам, что они не правы. Но сейчас чуйка мне подсказывала, что так просто подойти и дать в глаз этому Сагаре не получится, а нарываться без малейшего шанса на победу есть глупость несусветная. Поэтому я решил подождать, чем закончится мысленный баттл Виктора с этими ниндзя-самураями. Ибо был уверен, что Савельев так просто наезжать на себя не позволит.
И не ошибся.
«Если я нарушил закон мироздания, пусть оно меня и судит, – отозвался Японец. – Люди, назвавшиеся хранителями равновесия, это всего лишь люди. И, при всем уважении к древности вашего клана, что бы вы сейчас ни говорили – это всего лишь ваши слова против моих слов и ваше мнение против моего, не более. Да, я спас Меченосца, потому что он мой друг, который не раз спасал меня, и мы уже давно потеряли счет нашим обменам Долгами Жизни. Но разве в клане Сагара не принято спасать друзей, попавших в беду?»
Белые переглянулись.
«Закон якудзы…» – начал было старший.
Но Виктор уже, что называется, поймал волну и теперь гнал внаглую, наплевав на все регалии этих вершителей чужих судеб.
«Я внимательно прочитал Клятву синоби, прежде чем подписать ее своей кровью, – перебил Савельев белого. – Там написано: «У меня нет закона. Самосохранение станет моим законом». Да, я спасал себя и друзей, не позволив нам погибнуть вместе с обреченной Зоной. Помните, что написано в Клятве? «У меня нет привязанностей. Верность клану – моя привязанность». А мои друзья – это и есть мой клан, который защищает меня и который я всегда буду защищать до последней капли крови. Да, я бесчестно победил врага после того, как он попытался бесчестно победить меня, потому что был в своем праве отплатить мерзавцу той же монетой. Но при этом я помог ему умереть достойно, согласно древним законам наших кланов. Так вот, найдется ли теперь среди вас, хранящих равновесие, тот, кто скажет мне, что я в чем-то нарушил Клятву синоби, которую вы, самураи Сагара, называете Законом якудзы?»
Белые молчали. Переваривали. Возможно, о чем-то говорили между собой, только мы с Виктором этого не слышали. Скорее всего, шушукались, конечно, потому что уж больно долго мы торчали столбами посреди этого грёбаного зала, у меня аж спина зачесалась. И вроде б надо пошкуриться меж лопаток, а неудобно как-то – уж больно момент драматичный. Когда, например, в приличных книгах случаются такие моменты, все непременно духовно просветляются, читатель слезу пускает ненароком. А я что напишу, если белые передумают нас валить и я соберусь записать всё, что с нами произошло? Что в напряженной паузе, кульминации романа, можно сказать, хребтину чесал, как шелудивый крысопёс? Не, не дело. Потерплю, так уж и быть.
Наконец, главный белый разродился.
«Мы обсудили твои слова, Оми-но ками. И пришли к выводу, что ты виновен».
От ведь, мать твою за ногу… А до «Бритвы» я добежать, наверно, не успею. Хотя, если рвануть прямо сейчас, крайнему белому зарядить по колоколам, выдернуть нож из колонны и…
«Но ущерб, что ты причинил, меньше пользы, которую ты принес. Линии вероятности уже изменились, причем в лучшую сторону, чем складывались ранее, – а это значит, что Мироздание приняло твою правку времени и сочло ее полезной для себя».
Ага. Так-так. Похоже, есть шанс, что всё кончится по-хорошему и не придется проверять на крепость гениталии крайнего белого – который, видимо, уловив мои агрессивные флюиды, слегка напрягся.
«К тому же мы пришли к выводу, что не случайно твой меч, созданный великим мастером нашего клана, выбрал своим хозяином именно тебя. Также мы учли, что сегодня ты, синоби стихии Воды, совершил невозможное, убив мастера стихии Пустоты. Такого еще не было никогда в истории Японии. Поэтому мы, видящие Истину, говорим тебе, Оми-но ками, мастер Пустоты, – иди и дальше по своему Пути воина, но никогда не забывай о Клятве синоби, которую мы, самураи клана Сагара, называем Законом якудзы».
«Стихии… Пустоты? Без убийства неживого?»
В мыслях Виктора я почувствовал смятение.
«Именно, – отозвался старший. – Разве ты не знал? Убивая неживого, синоби стихии Воды сам становится неживым. Его ками умирает. Такую цену берет Мироздание за те способности, что дает взамен. Живой человек не может нести такой груз, поэтому он доступен лишь мертвому. Но сегодня свершилось необычное чудо – живой убил неживого и при этом сохранил свое ками. Что ж, видящие Истину надеются, что ты достойно распорядишься своим даром. Или проклятием».
Они повернулись – и ушли обратно в свой портал. А мы остались стоять посреди толпы автоматчиков… которые почему-то больше не собирались в нас стрелять. И разгибаться – тоже. Так и стояли в поклоне, опустив головы книзу, пока Виктор что-то не сказал по-японски.
Тогда автоматчики синхронно закинули свое оружие за спину – и замерли, словно статуи. А Виктор снова что-то по-японски сказал.
И тогда из толпы вышел один боец, такой же невысокий, как и остальные жители этой страны, – и направился к Виктору, на ходу стаскивая с головы капюшон. Причем я как-то даже не особо удивился, когда по плечам того бойца рассыпались роскошные черные волосы – такие же, какие были у Александры. Ну да, где же еще быть юной куноити, как не среди воинов, которых воспитывал Масурао? Он же сам об этом сказал. Причем готов поспорить, что каменномордый как следует промыл девочке-подростку мозги, и не исключаю, что сейчас она достанет из складок своего просторного одеяния что-нибудь колюще-режуще-ядовитое и всадит в Японца, который стоит и смотрит на нее и не видит ничего больше, кроме лица, одновременно похожего и на мать, и на отца…
Но нет, не всадила. Подошла – и начала говорить на чистейшем русском языке, которому наверняка ее Александра научила.
– Здравствуй, отец, – произнесла она с почтительным поклоном – Япония всё-таки, понятное дело.
– Здравствуй, дочь, – ответил Савельев, поклонившись в ответ чуть менее глубоко – этикет, однако, тоже понятно, хотя на душе у Савельева небось сейчас черт знает что творится.
– Учитель сказал, что ты слаб духом и телом и недостоин называться моим отцом, – продолжила девочка. – Но я видела, как ты убил учителя, который повел себя недостойно. Уважение к противнику – это Путь к совершенству, но если противник не уважает тебя, то это значит, что он сошел с Пути воина, и тогда синоби может убить его так, как сочтет нужным. В таком убийстве нет бесчестья, а если его нет, то это чистая смерть, достойная рук мастера стихии Пустоты. Мать много рассказывала мне о т