Келлонд промолчал.
– Вы циник, мистер Нэйлер, – сказал он наконец и вышел.
Нэйлер задремал. Часа в три его разбудил снова раздавшийся бой барабана. Немного погодя до него донеслось звяканье открываемой в ограде калитки, затем голоса на дворе. Он встал, когда вошли Келлонд и Керк в сопровождении мужчины лет тридцати с чем-то, очень худого и похожего на пугало в своем ветхом воскресном костюме. Неизвестный снял с головы шляпу с плоским верхом и сунул ее за спину, теребя руками поля.
– Этот малый утверждает, что у него есть сведения для нас, – сообщил Керк.
– Вы благоразумный человек, сэр, – сказал Нэйлер. – Можно узнать ваше имя?
– Он отказывается его назвать, – заявил Келлонд.
– Боюсь, так не пойдет. – Нэйлер покачал головой. – Если вы хотите, чтобы мы доверяли вам, нам следует знать, кто вы такой.
Посетитель боязливо оглянулся через плечо на людей во дворе.
– Даю слово чести, все вами сказанное не уйдет дальше нас троих, – заверил клерк.
Наконец неизвестный произнес тихо:
– Деннис Крэмптон.
– Хорошо, мистер Крэмптон. – Нэйлер отодвинул от стола стул. – Прошу, присаживайтесь и подкрепитесь. Осталось немного, но мы охотно поделимся всем, чем богаты.
Редко доводилось ему видеть такого голодного человека. Он дал ему время набить живот. Пусть почувствует себя уютно в их обществе. И постепенно, между порциями хлеба с холодным мясом, Крэмптон поведал свою историю: родился в Девоне, переехал в Новую Англию в двадцать лет, обосновался в Нью-Хейвене, был женат, но детей нет. Его бесплодную супругу обвинили в колдовстве из-за ее предполагаемой зависти к имеющим чад соседкам, и она умерла от лихорадки, все еще находясь под подозрением («молва свела ее в могилу»). Рассказал о том, как сбился с пути («говорю все как на духу, джентльмены»), как его высекли по приказу преподобного Девенпорта за то, что был пьяным в день воскресный (это обвинение он яростно отрицал), и как затем он уехал в Гилфорд в расчете заняться делом, но обнаружил, что это новое место ничуть не лучше прежнего.
Крэмптон утер рот рукавом.
– Мне очень нужны эти наградные деньги, сэр. Благодаря им я снова встану на ноги и смогу оплатить дорогу обратно в Англию.
– И вы их получите, мистер Крэмптон, – заверил его Нэйлер, стиснув ладонью костлявое колено собеседника. – Получите, если отведете нас к Уолли и Гоффу. А теперь… – Он извлек блокнот и огрызок карандаша. – К делу.
– Так вот, сэр, я их собственными глазами видел. Они обучали милицию в Нью-Хейвене. А полковник Уолли тогда еще сказал, что, будь у них с Гоффом две сотни таких людей, им нечего было бы бояться ни в Старой Англии, ни в Новой.
– Так и сказал?
– Я смотрел, как он строит кавалеристов, и собственными ушами все слышал.
Нэйлер заставил его в точности повторить слова и записал их.
– «…Две сотни таких людей…» Вы это слышали? – обратился он к Келлонду и Керку. – Они замышляют новый мятеж против короля. – Он снова повернулся к Крэмптону. – И полковники до сих пор в Нью-Хейвене?
– Тамошний народ болтает, что нет, да только я думаю иначе.
– Продолжайте.
– Они прожили несколько недель у Девенпорта, с самого начала марта, а потом уехали в Новый Амстердам, чтобы сесть на корабль до Голландии. По крайней мере, так говорят. Да только я уверен, что они вскоре вернулись и снова поселились у него под крышей.
– Есть у вас доказательства?
– В апреле слуги Девенпортов закупили в нью-хейвенской лавке провизии на десять фунтов больше обычного заказа. – Гордый собой, Крэмптон откинулся на спинку стула.
Нэйлер сделал пометку.
– Так, значит, они могут до сих пор жить у Девенпортов?
– Этого я не берусь утверждать. Точно знаю лишь одно: они иногда переходили через улицу к дому мистера Уильяма Джонса, сына цареубийцы, потому как однажды ночью я видел их, когда останавливался у Джона Торпа. Час был поздний, когда никого нет.
– Вы видели их после того, как они якобы уехали в Новый Амстердам? – Нэйлер наклонился вперед. – Это установленный факт? Выкладывайте только правду, никаких домыслов!
– Да, сэр. Полагаю, что я видел их, хотя при моем приближении они спрятались.
– Когда это было?
– Меньше двух недель назад.
Нэйлер захлопнул блокнот. Это было умно – создать ложный след. Эти парни хитры. Но он хитрее.
– Джентльмены, – заявил он. – Думаю, мы их поймали.
Глава 21
Устроившись в углу разрушенной мельницы, полковники проводили день воскресный вдали от всех, молились и читали Библию. Время от времени Нед подходил к окну, вроде как проверить, не рыщет ли кто поблизости, но также чтобы хоть как-то развеять скуку. Пчелы вились между алыми бутонами на оплетающих стену цветах и улетали, собрав янтарные крупинки пыльцы. Неду страшно хотелось закурить трубку, но он знал, что Уилл не одобрит. К исходу дня он намекнул, что неплохо было бы размять ноги.
Уилл с укором посмотрел на него:
– Но мы уже прошли дозволенные две мили. Это будет оскорблением.
– И кого мы оскорбим? Бога или Девенпорта? Мне сдается, что это две очень разные субстанции, даже если мистер Девенпорт склонен не замечать сей факт.
– Теперь ты кощунствуешь. – Уилл снова обратился к Библии. – Пройдись, если хочешь. Я не сдвинусь с места до рассвета.
С минуту или две Нед оставался на месте, потом, ворча себе под нос, вышел за порог. Уилл живет не в реальном мире, вот в чем его проблема. И никогда не жил. Нед как сейчас видел его: худой, бледный, похожий на Христа, Гофф, не достигший тогда еще тридцати, с длинными темными волосами и бородой, яростно вещал с кафедры на собрании армии в Патни в сорок седьмом году. Его речи, всегда пользовавшиеся популярностью у слушателей, были наполнены видениями и пророчествами. Ему хватило даже духу поставить генерал-лейтенанту Кромвелю на вид несовершенное понимание им Бога, причем настолько, что он потребовал от Кромвеля повиниться (что тот и сделал перед всем собранием, весьма смиренно).
Но Кромвель с присущей ему странной ноткой сентиментальности питал к Уиллу слабость. «В этом молодом человеке присутствует сила Духа Святого», – говаривал он. И вот Нед совершил ошибку: примерно с год спустя, вскоре после казни короля, когда оба их полка были расквартированы в Лондоне, пригласил Уилла на обед после церкви. И в награду наблюдал, как Фрэнсис, которой едва исполнилось шестнадцать, весь вечер не сводит глаз с красавца-офицера. Кэтрин считала его вполне приличной партией – Уилл к тому времени уже стал полковником, – но Нед не горел желанием заполучить в зятья сторонника Пятого царства[21]. И когда Уилл попросил у него руки дочери, поставил условие подождать два года, пока не закончится кампания против шотландцев. И вот теперь, десять лет спустя, они оказались здесь, и это не Фрэнсис предстоит делить с Уиллом тяготы, «пока смерть не разлучит нас», но ему, Неду Уолли!
Он прошел немного по тропе, потом спустился к ручью. Снял сапоги, закатал штанины, зашел в воду и остановился, вбирая в себя тишину леса, аромат сосновой смолы, воркование голубей, журчание потока на каменистом перекате. Над поверхностью роились мошки, похожие на пыль в солнечном луче, иногда раздавался плеск рыбы, выпрыгнувшей за поденкой. Глупо было торчать в этом месте, всего в часе ходьбы от Нью-Хейвена, когда в окрестностях рыщет поисковая партия. Самое меньшее, что им следует предпринять, – это укрыться среди гор, начинавшихся в какой-нибудь миле. Там они получат преимущество высоты и смогут наблюдать за приближением врага. Нед какое-то время покрутил в голове идею отправиться туда в одиночку, но отринул ее – совестно было даже допускать такую мысль.
Он вышел на берег, дал ногам обсохнуть, натянул сапоги и зашагал обратно к мельнице. Но зять все еще дулся, и пока солнце не село и беглецы не легли спать, они не обменялись ни словом.
На рассвете в понедельник Гудмен Бишоп, хозяин гилфордской гостиницы, явился, как обещал, и привел двух свежих лошадей, за которых заплатил Нэйлер, – деньги есть деньги, в конце концов. Часом позже поисковая партия была уже в пути. Крэмптон пытался уклониться от обязанности ехать с ними, но Нэйлер настоял – он обязан указать им дома Девенпорта и Джонса, иначе награды не будет. После чего в резком тоне посоветовал ему перестать ныть и усесться на коня за спиной у Макуотера, самого малорослого из шотландцев.
Тропа вилась через заросли сосен и карликовых дубов (слева между деревьями поблескивала гладь моря), вела путников через крутые подъемы и мелкие речушки, бежала вдоль болотистых озер. Они миновали пару крупных индейских поселений, где толпа туземцев стояла на берегу, наблюдая за забросом сетей. Часов в девять на противоположной стороне эстуария реки открылся вид на гавань Нью-Хейвена. Охотникам пришлось с полчаса подождать, пока придет паром, но, переправившись, они построились на пристани, приготовили оружие и поскакали резвой рысью к городу. Люди смотрели на них с тревогой. Едва отряд добрался до первого перекрестка, Крэмптон дал знак остановиться. Он слез с коня и подошел к Нэйлеру.
– Вот дом Девенпорта, – сказал гилфордец, указывая на большой особняк, обращенный фасадом к гавани. – А тот, здоровенный, дальше по улице справа, это Джонса. Ну что, сэр, можно мне получить свои деньги?
– Вы получите награду, когда изменники будут мертвы или окажутся в цепях. Ждите здесь и стерегите лошадей. Вы тоже, мистер Чейпин.
Нэйлер слез с седла и передал поводья Крэмптону. Остальные тоже спешились и собрались вокруг него. Клерк обвел взглядом обширную усадьбу. Ей-богу, эти преуспевающие пуритане хорошо устроились, живут как лорды.
– С какого начнем, хотел бы я спросить.
– Разве нам не следует получить от губернатора ордер, прежде чем начать обыск? – спросил Келлонд.
– Нет времени дожидаться.
– Дом Девенпортов ближе, – заметил Керк.
Нэйлер кивнул. Это было такое же хорошее основание для выбора, как и любое другое.