На мельницу они пришли перед самыми сумерками. Нед так устал, что ему хватило сил проглотить несколько кусочков мяса пумы, после чего он подстелил себе куртку и уснул.
На следующее утро они взвалили мешки на плечи и снова тронулись в путь. Пройдя с милю, они услышали, как вдалеке на доме собраний звонит колокол, и, когда пятнадцать минут спустя вошли в город, обнаружили его широкие улицы пустыми – все жители собрались на молитву. Пока Нед шагал через лужайку вслед за Уиллом, у него возникло предчувствие, что они совершают ужасную ошибку. И когда они вошли в дом собраний и вся паства воззрилась на них, он в этом убедился.
Их появление, как по причине своей неожиданности, так и из-за внешнего вида полковников после почти шести недель жизни в лесу, вызвало изумленные восклицания. Девенпорт стоял за кафедрой, читал проповедь и, наверное, впервые за долгую свою карьеру на какое-то время лишился дара речи. Спустя несколько секунд под все более громкий ропот аудитории он спустился с кафедры и направился к офицерам, махая руками так, словно они были парой диких животных, забредших в храм. Губернатор Лит и Уильям Джонс встали с мест в первом ряду, и все втроем они выпроводили полковников наружу. Джонс закрыл за собой дверь, потом резко повернулся.
– Бога ради, – тихо проговорил он. – Я же говорил, чтобы вы оставались в укрытии, пока я не пришлю весть. Зачем вы вернулись?
Уилл вызывающе вздернул подбородок:
– Мы провели в пустыне сорок дней и сорок ночей, и нынче, как сказано в Писании, испытание наше завершилось, и теперь приступят ангелы и будут служить нам.
– Где написано, что ваше испытание завершено? – осведомился Девенпорт.
– От Матфея, глава четвертая.
– Смысл того текста совсем иной.
– Я так не думаю.
– Вы меня Священному Писанию учить вздумали?
– Нет, сэр.
– Вы утверждаете, будто вы Христос, полковник Гофф? Если так, то это ужаснейшее кощунство.
Впервые Уилл смутился.
– Я не собираюсь утверждать, будто кто-то из нас Христос, мы просто смиренно следовали Его примеру, описанному в Библии.
Лит сокрушенно покачал головой:
– Ваше возвращение ставит нас в крайне опасное положение. Вся Новая Англия отвернулась от нашей колонии после вашего ухода. Присутствующему здесь мистеру Девенпорту всерьез угрожает арест. А вместе с ним мне и мистеру Джонсу.
– Нам жаль… – заговорил Нед.
– Мы заверили власти короны, что не имеем представления о вашем местонахождении. И вот вы тут. Весь город вас видел.
– Уходите, – сказал Джонс и тоже взмахнул руками. Это был тот самый ужасный жест, который Нед будет потом вспоминать, как миг, когда их изгнали из человеческого общества. – Уходите сейчас же. Мы объявим, что вы спустились с гор, чтобы сдаться, и теперь направляетесь в Бостон.
– Но это не по-христиански, – возразил Уилл.
Нед взял его за руку.
– Идем, Уилл, – сказал он мягко. – Это наши друзья. Мы не можем просить у них большего, чем они могут дать. – Он обратился к Джонсу: – Летом мы способны прожить под открытым небом. Но как только наступят холода… – Ему не хватило сил закончить предложение.
– Мы посмотрим, что можно сделать, – сказал Джонс. – Даем вам слово. Я приду, когда у нас родится план. А пока уходите, пожалуйста.
Уилл собирался спорить дальше, но Нед утащил его. Через несколько шагов зять перестал сопротивляться, и они вместе пошли через луг. Достигнув дороги, Нед обернулся. Трое мужчин по-прежнему смотрели на них. Но когда через минуту он бросил еще один взгляд, они уже скрылись внутри.
Полковникам пришлось провести в глуши еще пятьдесят шесть дней, и Уилл тщательно отмечал каждый из них на скале, наряду с датами полнолуний: 11 июля, 9 августа. Если бы не его скрупулезное ведение календаря, они бы понятия не имели о течении времени, так как дни сливались один с другим.
Они ставили силки на кроликов, смастерили лук из ветки гикори, тетиву к которому сплели из волокон, взятых из рыболовной сети. Вырезанные из березы древки стрел дополнили кремневым наконечником и оперили. Лук помогал сберечь порох, хлопоты с ним помогали скоротать время, и он оказался на удивление эффективным в охоте на оленей. Беглецы не голодали. Даже напротив – рацион из отварной и жареной дичи, запеченной рыбы, ягод и съедобных растений сделал их если не упитаннее, так по крайней мере здоровее, чем прежде. Только перспектива прихода осени и зимы пугала Неда – он был уверен, что им не пережить холодов в таком незащищенном месте. Они стали рыскать по округе в поисках более подходящей пещеры, всякий раз все глубже заходя в лес.
Во время одной из таких вылазок они столкнулись с индейцами. Первым их заметил Уилл: три фигуры, все мужские, совершенно неподвижно стояли среди деревьев. Спустя полминуты, в течение которой обе стороны разглядывали друг друга, Нед приветственно вскинул руку, а индейцы повернулись и исчезли в лесу. Больше они их не видели. Но с этого момента полковников не покидало ощущение, что за ними наблюдают. Это добавило им беспокойства. Как-то ночью они услышали звуки, как если бы медведь возился вокруг их кострища, неподалеку от хранилища провизии, и поутру обнаружили свою кладовую пустой. Именно чувство, что их выживание зависит от каждодневных усилий, начало сказываться на них. Они понимали, что находятся в окружении хищных зверей, а может, и людей, которые наблюдают за ними и ждут ошибки. И ошибка эта может стать последней. Заполненные делами дни казались не такими уж скверными, но, по мере того как ночи становились длиннее, головы полковников наполняли все более и более пугающие видения. Объятый тьмой край казался шумным, пустым, зловещим. Каждый крик птицы, вой или шорох наводили на мысль о злых духах. Нед опасался, не сходят ли они с ума.
После полудня в понедельник, 19 августа, согласно подсчетам Уилла, примостившийся на самом высоком из валунов Нед заметил в подзорную трубу четверых приближающихся к ним верховых. Нет, верховых было двое, еще две лошади шли без наездников. И это не были индейцы. Европейцы. Уолли понаблюдал за ними какое-то время, потом предупредил Уилла. Опустил трубу и утер заливший глаза пот. А когда снова прильнул к окуляру, то разглядел, что в седлах сидят Джонс и Сперри.
Времени переодеваться в английскую одежду не было, поэтому они вышли встречать гостей как есть: Уилл с луком за спиной, Нед в накинутой на плечи шкуре пумы. Он заметил удивление во взгляде Джонса. И не только удивление – отвращение.
Посетители обвели взглядом лагерь, где сушились рыба и оленьи шкуры, открытую яму, куда сваливали кости убитых животных. Дувший с северо-востока ветер слегка переменился и донес смрад отхожего места.
– Час пришел, – сказал Джонс. – И, судя по всему, очень вовремя. Мы нашли место, где вы сможете укрыться на зиму.
– Куда мы идем?
– Увидите. Собирайте вещи.
На сворачивание лагеря и сбор пожитков ушло полчаса. Нед не мог так просто бросить сделанные ими орудия: лук со стрелами, копье, рамы для сушки шкур и найденный томагавк. Он вырыл ямку и закопал их вместе с рыболовной сетью.
Выбранный Джонсом и Сперри маршрут вел вдоль гребня, затем сворачивал в лес, но не к югу – они описали широкую дугу в юго-восточном направлении, явно в намерении обойти стороной Нью-Хейвен. К исходу дня они остановились на опушке леса, дабы поесть, и дождались захода солнца, чтобы продолжить путь. «Куда бы они нас ни везли, – подумал Нед, – им важно, чтобы мы приехали под покровом темноты».
Путники пересекли еще одну из тех широких равнин, что напоминали английские парки с их разбросанными крупными деревьями, и постепенно становилось ясно, что они приближаются к побережью. В сумерках обрисовались очертания небольшого поселка, и только когда они вышли в ночи на идущую вдоль берега дорогу, Нед сообразил, что они в Милфорде, у лавки Майки Томкинса. Джонс постучал, вышел Томкинс с фонарем. В дом он их не пригласил, а, бросив взгляд через плечо и коротко пожав руки, проводил через двор к хозяйственной постройке. В царящей там мгле сложно было что-то разглядеть: бочки, мешки, штабели строевого леса. Лавочник передвинул несколько вещей, открыл люк и поднял над ним лампу.
– Тут, по крайней мере, сухо. Здесь вам ничто не грозит. Я вернусь утром.
Томкинс передал фонарь Уиллу, тот поблагодарил и начал спускаться. Нед всматривался в темноту – ему тут не нравилось, но жаловаться было едва ли уместно. После короткой заминки он спустился по лестнице на каменный пол.
Крышка люка над их головами захлопнулась.
Часть III. Логово. 1662 г.
Глава 23
Следующей весной – в восемь утра в воскресенье, 2 марта 1662 года, если быть точным, – четверо мужчин в возрасте лет пятидесяти пяти – шестидесяти, каждый с Библией и в приличествующей дню Господню строгой пуританской одежде, были замечены на улицах Лондона. В этом поступке было что-то вызывающее: по принятым правительством Карла II законам пуританам запрещалось собираться больше чем пятерым вместе – превышающее запрет количество считалось сходкой и наказывалось заключением в тюрьму. Так что появление означенных лиц не нарушало установлений, но только едва.
Под перезвон церковных колоколов четверо проследовали на север от реки по Колмен-стрит, свернули в Суон-Элли, где располагались купеческие особняки, и остановились перед высоким узким зданием, которое, словно спохватившись, втиснули в ряд домов.
Когда в дверь постучали, Фрэнсис Гофф наливала дяде Уильяму стакан воды. Старый священник, как обычно, корпел над своими бумагами.
– Скорее всего, это ко мне, – произнес он, не поднимая головы. – Тебя не затруднит впустить гостей? Эти люди могут показаться тебе интересными. Они недавно приехали из Америки.
Америка.
– Думаешь, у них могут быть новости об Уилле и отце?
– Весьма возможно.
Она помчалась по коридору, на бегу разглаживая юбку и убирая волосы, и открыла дверь. Старший из четверых смотрел на нее какое-то время, потом хмуро улыбнулся.