Я подошёл к самому берегу.
— Кто ты? Ты есть на самом деле? — поборов неловкость, спросил я, вздрогунв от звука собственного голоса. Как показалось, всё вокруг притихло, будто выжидая. Улыбнулся сам себе — мол, разговариваю сам с собой, с кем не бывает. Не переживайте, я не из этих, умом не тронулся. Хоть и не помню ничего. Всё нормально.
Ответа, само собой, не последовало.
— Я ухожу. Навсегда. Прощай, красивое место…
Мне почудилось какое-то движение и свет, который нельзя было объяснить отражением красной луны, у самого берега. Наклонившись, опустил руку под воду, и выудил какую-то водоросль, которая прямо на моих глазах истаяла и впиталась в ладонь. Какое-то время тупо смотрел на свою кожу, внешне совершенно сухую и чистую, но, как казалось, всё ещё чувствующую приятную влагу.
— Эй! Мне это не почудилось?
Тишина.
— Ты есть? Молчишь?.. Ну ладно. Всё равно, идти пора. Прощай ещё раз…
С грустью улыбнувшись, я пошёл прочь. Когда поднимался, позади послышался лёгкий плеск. Обернулся, но, ожидаемо, ничего не увидел.
К тому времени, как поднялся из низины, из-за гор появилось уже и вторая, крупная луна, Ночная Хозяйка, и стало ещё светлее. Козочки упирались и жалобно блеяли, но я без сожаления тащил их за собой, и животным ничего не оставалось, кроме как семенить следом. Рядом трусил как всегда молчаливый Рекс, на плече покачивался Пострел. Думал, птица останется, и, сказать по правде, не собирался его брать. Но пернатый рассудил иначе.
Пока шли к лесу, я пытался высмотреть на земле старые следы, оставленные, когда убегал из деревни с рабыней. С некоторой досадой понял, что не вижу их — ни примятой травы, ни вытоптанной земли на грядках, ничего. Хотя, казалось, дорога точно та же, и света две луны давали более чем достаточно. Всё-таки, видимо, следопыт из меня совсем аховый — неудивительно, что не смог понять, что произошло и куда все делись…
Не знаю, сколько мы так брели в ночи, но в какой-то момент я почувствовал себя просто ужасно вымотанным, не говоря про то, что глаза давно слипались. Обе луны успели закатиться, погрузив всё вокруг в почти непроглядный мрак. И поэтому, хотя изначально я планировал не спать и уйти как можно дальше, передумал и решил поступить иначе. Уж лучше встать с первыми лучами Ока и идти, пока светло, а не ломать ноги в темноте, когда есть риск заблудиться, да и вообще упасть в какое-нибудь ущелье или яму. Решив так, привязал коз к каким-то кустам, достал шкуру, расстелил на земле мехом наружу, и завернулся в неё, сжимая в руках меч Гурта.
Перед тем, как отрубиться, думал о спасённой. Моя первоначальная досада и злость на неё как-то улеглась. Я понимал, что это глупо. Всё равно, что злиться на ветер или на солнце. Несмотря на всё, я так же желал ей добра. Пусть вздорная девчонка и приставляла меч к моему горлу, и, хоть даже и косвенно, но стала причиной того, что меня не оказалось в деревне в такой нужный момент.
Что же до того, как она вела себя… В конце концов, это естественно. Так уж заведено природой, что мужчина сильнее, из-за чего ему привычнее действовать грубо и по-простому, идти самым прямым, хоть и не всегда лёгким, путём, говорить без обиняков и намёков. А женщины слабее. Чтобы добиться своего, они чаще вынуждены прибегать к хитрости, лгать, манипулировать. Это издреле повелось. Поэтому-то они чаще обманывают, говорят одно, думая другое, соглашаются, когда не согласны, или говорят «нет», когда на самом деле хотят сказать «да», предают, бьют в спину, и, само собой, ждут этого от других. Для них это так же естественно, как для мужика ломиться напролом и давать в рожу тому, кто не нравится, причём обычно сразу после того, как он об этом подумал. Так что — в происшедшем нет ничего экстраординарного. Нужно просто знать всё это, понимать отличия, и не ждать от рыбы того, что она полетит, а от птицы — что сможет жить под водой. Каждому своё!
Глава 10
Ночной город. Я знаю, что это именно он — мой, родной город! Вот оно, то место, где я действительно жил! Как же приятно понять наконец, что вспомнил, пусть не всё и не до конца! Какой же это кайф! Тепло узнавания греет душу и даже выплескивается наружу, как вода из переполненной ванной.
Высокие, многоэтажные дома, размером с горы, ровные вереницы фонарей, которые горят сами собой и почти превращают ночь в день, серые полосы… асфальта, это ровное серое покрытие называется именно так. Тёмные тени деревьев. Редкие, спешащие куда-то пешеходы, обычно парочки или весёлые компании, редко — одиночки. Время позднее, все уже сидят по домам, там, где из окон льётся тёплый уютный свет. Едущие навстречу… Машины. Да, именно машины, не какие-то там скрипучие телеги, запряжённые ленивыми волами, это нечто действительно быстрое, мощное и прекрасное.
Я внутри одной из них. Мчу сквозь ночь, загнав подальше осторожность, наплевав на то, что превышаю. Никак не хочу отпускать педаль газа. Нога отказывается повиноваться, она словно верный пёс заглядывает в глаза и просит — ну давай ещё поддадим, хозяин? И, конечно же, я не могу отказать. Тот-я.
А этот-я завывает от ужаса, и вопит — ну куда ты так гонишь? Опасно! Разобьёшься! Может, конечно, я просто отвык от такого. Спокойная деревенская жизнь располагает к тому, что всё начинает восприниматься тягуче-медленно. Но… Что-то подсказывает, что то, как я еду, это всё равно слишком быстро.
Врывающийся в приоткрытое окно ветер пахнет весной и ночью, играет волосами и дарит ощущение свободы. Двигатель под капотом ревёт разъярённым зверем. Колёса сухо стучат подвеской, встречаясь с выбоинам на дороге.
Мигающий зелёный, переходящий в жёлтый… Тормози! Тормози, дурень, безмолвно кричу этот-я. Но тот-я, наоборот, только ещё сильнее распаляется, разгоняясь, выскакивает на встречку и объезжает благоразумно тормозящую тойоту. Сердце бешено ухает в груди и уходит в пятки, но мы пролетаем перекрёсток и несёмся дальше. Наплевав на визг тормозов и то, что кто-то сигналит…
Пешеходный переход. Нерегулируемый. Парнишка выскакивает на него, не глядя по сторонам. Я хочу закричать, но не имею никакой власти. Резкий манёвр, и наша машина объезжает его, лишь чудом не сбив. Всплывает в голове дурацкое — мужчин надо объезжать сзади, а женщин спереди. Потому что, когда пугаются, первые прыгают вперёд, а вторые назад… Звучит как анекдот, но кто знает, вдруг — правда?
Казалось бы, после этого надо сдать в сторонку, выйти, перевести дух, постоять на трясущихся ногах… Но не тут-то было! Тот-я продолжает нестись вперёд, к своей цели, и ему безразлично всё это. Я ощущаю его злость и раздражение, желание нарваться, и одновременно забить бешеной гонкой зиющую пустоту внутри.
Но стоит ли оно того? Что случилось, почему тот-я разгневан и так наплевательски относится к своей, и не только, жизни? Ответов на вопросы я не нахожу. Но гонка всё же заканчивается. С трудом найдя место для парковки, резко загоняю туда своего железного коня, чуть не задев соседей, и выбираюсь наружу. Автомобиль прощально пикает и мигает сигналкой, я не смотрю, широко шагаю к подъезду, отмечая по дороге свет в нужных окнах.
Гостеприимно пищит домофон, открывая путь в сырое чрево подъезда. Поднимаюсь пешком, презрев лифт, прыгаю через две ступени. Морщу нос от очередной грязи на лестнице — какие-то жильцы совсем распоясались, надо бы найти и покарать, причём страшно. Тут тебе и бычки, и смачные плевки… Вообще, создаётся ощущение, что кое-кто только вылез из свинарника, и, хоть встал на две задние ноги, но принадлежит к роду «хомо сапиенс» только номинально.
Звон ключей, замок услужливо проворачивается, и вот я внутри. Скидываю одежду и обувь, быстрым шагом прохожу внутрь, туда, где мигает голубоватым свет и доносится чьё-то бормотание.
На диване перед телевизором, это говорящий и идущий рябью ящик, невысокая миловидная девушка. Сидит, закутавшись в домашний халатик. Поворачивает ко мне своё лицо, здоровается. И я понимаю — вот она, эта самая причина. И моей бешеной езды, и поганого настроения.
В моих руках папка. Не отвечая на приветствие, открываю её и достаю бумагу, протягивая этой… Чёрт, как же её зовут? Столько всего вспомнил уже, а имя — никак. Как отрезало.
— Что это? — приятный, мелодичный, знакомый и будто бы родной голос. От которого всё внутри переворачивается и нутро сводит болезненной судорогой.
— Результаты анализов.
— Анализов? Каких?
— Моих.
— Твоих? У тебя какие-то проблемы? Что случилось? — в голосе прорезается лёгкая тревога.
— Проблемы, да. Но не только у меня. Читай. Внимательно, блять, читай!
Я вижу, как она вскидывается и бросает на меня гневный взгляд, готовая вспылить, но всё же сдерживается и погружается в чтение. И в его процессе глаза её вдруг округляются, а губы начинают дрожать.
— Чт… Ч-ч-что?…
— Да, дорогая. Там написано русским по белому. СПИД! И, прости меня, я с наркоманами не дрался, грязными шприцами не ширялся, да и чистыми тоже, и, кроме тебя, уже, подумать только, второй год ни с кем и ничего! — я взвинчен, почти кричу, но всё же беру себя в руки и продолжаю более спокойно: — Нет, я понимаю, так сложилась эволюция. Вы, женщины, слабее. Чтобы добиться своего, вы чаще прибегаете к хитростям, манипулируете, говорите неправду, совершаете что-то такое, что нам, мужикам, кажется противоестественным. Я давно смирился, и многое мог бы простить. Но не это…
Глава 11
Какое-то время после пробуждения лежу, приходя в себя. Настолько реальным показалось всё это… Хотя, почему показалось? Чего себя обманывать? Явно же, вспомнилось что-то из прошлой, настоящей жизни. Иначе, что это ещё может быть? К сожалению, лишь небольшой, незначительный фрагмент, так и не давший ответа на вопрос — кто я и что со мной случилось. Но, тем не менее, я чувствую прилив оптимизма, ведь если вспомнил что-то одно — не исключено, что вспомню и другое. Это лишь вопрос времени! Узнать бы ещё, что это за зверь такой страшный, СПИД…