Я даже навострился делать это на допотопной печи и с неудобной посудой, пусть и далеко не сразу. Пришлось — Гурт принципиально больше не подходит к кухне. Конечно, несколько раз вместо нормальной еды пришлось питаться угольками, или же выходило нечто бесформенное и малосъедобное, но потом вроде даже вкусное выходить что-то начало…
О еде — она у нас не то чтоб разнообразна, но, по крайней мере, не голодаем. Обычно питаемся кашами, в том числе и из какого-то овоща, по виду сильно напоминающего репу, домашним хлебом, яйцами, козьим молоком и его разными производными. Многое из этого казалось поначалу странным и невкусным, но — привык.
Так что, по большому счёту, жизнь-то не самая-то дурная у меня. Да, тяжело было первое время, когда просто ничего не получалось, всё валилось из рук, подгорало, убегало, ломалось, отвязывалось… Мои былые достижения можно перечислять долго. Не раз и не два получал от хозяина «усадьбы» нагоняи. Как только он не крыл меня за нерадивость и криворукость! То-то не знаю, то-то не умею…
Но постепенно втянулся, даже оптимизировал кое-какие процессы, да и вообще свою деятельность. Когда разберёшься и набьёшь руку, уже не так страшно. И теперь сам поражаюсь, сколько всего успеваю сделать за сутки. И ещё больше недоумеваю — как же Гурт раньше-то справлялся!
— Да не смотри ты таким волком! Вижу, стараешься. Поверь, не зря это. Совсем не зря. Давай, заходи. Можно! Теперь уже можно…
Кузнец отступает внутрь, туда, где жарко и пахнет раскалённым железом, и манит меня за собой. Взяв что-то клещами из корыта с водой, поднимает и кладёт на наковальню.
— Вот, смотри, чем смог благодаря тебе заняться. А то всё времени не найти было. Смотри… На дело моей жизни смотри! — глаза привыкают к темноте, и я понимаю, что это меч. Без рукояти, явно не заточенный, только-только выкованный. — Долго я искал руду, подходящую. Долго готовил её, в болоте отмачивал. Долго знаний набирался, тренировался… Несколько заготовок пробных испортил. И вот сейчас, наконец, настала пора! Настало время создать то, о чём простой деревенский кузнец может только мечтать! Смотри на эти узоры, смотри, как они по клинку вьются! Скоро, совсем скоро, доделаю я лучшее детище своё! Поеду на ярмарку, продам, и стану богатым. Можно будет лошадей купить, коров! Или вообще взять, собраться, да уехать куда! В Торн тот же! А то надоели мне, соседи эти тупоголовые!..
Молча соглашаюсь с Гуртом, особенно с последней его фразой. Деревенские меня тихо ненавидят, пацаны ещё не единожды пытались подловить, будто специально караулят, появляясь всякий раз, как выхожу за водой к колодцу, или работать в поле, или в лес за хворостом. Так, как в первый раз, больше не везло, легко не отставали.
Дрались мы жёстко, не сдерживаясь. Взрослые смотрели с одобрением, а на меня с презрением, никто даже не думал вмешаться. Даже женщины подначивали, уж чего-чего, а такого не ожидал. Гурту одному только и было не всё равно, и он спасал меня раз за разом, когда дела шли совсем туго. Если бы не его авторитет, которого, правда, хватало едва-едва, чтобы вытащить меня в самый последний момент, мне суждено было бы, как минимум, всё время ходить покалеченным…
Но и к этому приспособился. Со временем как-то так получилось, что стал ходить повсюду только вдвоём с верным другом — толстым и длинным дрыном. Один раз даже получилось немного проучить обидчиков, застал врасплох. Правда, они сразу переняли опыт, и тоже вооружились, но лезть так нагло перестали. Всё-таки, одно дело кулаком в бубен получить, а другое — палкой отовариться, с гудением в голове и светящимися мушками перед глазами. Так что, в конце концов, у нас установился вооружённый нейтралитет. С постоянной готовностью к пакостям с обоих сторон, и с время от времени вспыхивающими вновь стычками…
И вот сейчас, оказывается, появляется шанс свалить от этого. Вот это было бы здорово! Судя по рассказам Гурта, Империя велика, и есть в ней множество мест, куда можно податься. А если не найдёшь места в ней, всегда можно уйти ещё дальше. Например, в Дикие Земли. Туда, где не сотрясает ещё землю тяжкая поступь Имперских легионов.
Правда меч, созданный кузнецом, действительно хорош. Будет жаль продавать такое чудо. Завороженно смотрю на то, как тусклый свет отражается и играет в сверкающем светлом узоре, струящемся вдоль суровой черноты клинка. Это действительно произведение искусства. Может стоить много, очень много!
— Хватит глазеть, бездельник. Марш работать, Око ещё высоко!
Наверное, если бы не лёгкий подзатыльник — так и стоял, и любовался бы, мечтая почувствовать в руке приятную тяжесть и холодную уверенность металла. Но пришлось пристыженно убираться скорее с глаз долой. Ведь, и правда, дел ещё невпроворот. А у меня перед кузнецом должок, который неизвестно, отплачу ли когда-нибудь.
Глава 7
Жалобный визг, звуки ударов, насмешливые крики… Всё слишком близко мне, слишком знакомо, чтобы пройти мимо. Хотя, к чему себя обманывать, к чему оправдываться. Я же лучше всех знаю, что в любом случае не оставил бы этого так. Даже тот случай с девчонкой, за которую вступился, и которая лишь плюнула в благодарность в лицо, презрительно обозвав «варваром», даже он не научил ничему… И вот, я опять лезу на рожон.
Да, с того самого момента, как впервые открыл глаза, ничего не помня, и осознал, что меня бьют, минули многие дни. Они складывались в «руки», а те, в свою очередь, в «руки» «рук», то есть в пять раз по пять дней, если по-местному. Я всё ещё мелкий худощавый подросток, но уже относительно освоился и окреп. Благодаря тяжкому ежедневному труду появилось некое подобие мускулатуры и мозоли на руках, а частые стычки с деревенскими хорошенько закалили, так, что один на один не боюсь теперь никого из них. Жаль, ходят и нападают всегда только сворой…
И сейчас они, наверняка, подготовили очередную ловушку. Уже раскусили, твари, дурацкую привычку встревать не в своё дело, заступаться за всех подряд. Самое гнусное, ведь я прекрасно понимаю всё, и что пляшу под чужую дудку, и что своим поведением лишь ещё больше распаляю их фантазию, мотивируя на новые пакости. Но ничего не могу поделать, вот хоть убей. Моя слабость. И я бросил бороться с нею, просто забил. Принял себя таким, какой есть, полностью осознавая последствия. Это лучше, чем терзаться муками совести. Для меня, по крайней мере, так.
Поэтому сейчас, выбегая из леса на большую поляну, где мои злейшие друзья затеяли очередную забаву, я готов ко всему. Готов к тому, что хорошо получу, что опять, скорее всего, сделаю только хуже всем, и себе в первую очередь, что потом всё будет болеть, и физическая боль ещё самая безобидная… Даже внутренне смирился с мыслью, что, вероятно, это всё изначально затеяно зверёнышами исключительно из-за и ради того, чтобы глумиться над своей любимой жертвой, то есть надо мной. Хотя, глупо думать, что без меня они не выдумали бы, как и над кем ещё поиздеваться. С этим у поганцев проблем точно нет. Но на мне отрываться они всё-таки любят больше всего…
Не сбавляя скорости, вываливаюсь из густого подлеска, где собирал грибы и ягоды, оглядываясь и ориентируясь на ходу. Уже привык — пришлось привыкнуть, что медлить и думать в некоторых ситуациях вредно. Нужно просто действовать.
Посередине поляны — дерево. На суку трепыхается тушка. Вроде бы, пёс, подвешенный за задние лапы. Ребятня, числом пять штук, с весёлыми криками обступила его и лупит палками, от души, со всей силы. Как меня тогда. Животное жалобно скулит, дёргается… Мучителей это лишь больше распаляет. Твари.
Увидев меня, они тут же оглашают лес ещё более громкими радостными воплями и поворачиваются, поигрывая палками. Предвкушают новую забаву. Причём, пока несколько пацанов стоят, выстроившись в кривоватую линию, с целью не подпустить меня, один за их спинами начинает усиленными темпами терзать зверя. Чтобы вынудить меня совершать необдуманные поступки и совершать ошибки, ага…
Ломлюсь вперёд. Да, на все сто оправдываю ожидания малолеток-рецидивистов. Но ещё посмотрим, кто кого. Внутри вскипает бешенство, страха нет, энергия так и рвётся наружу. И я раскручиваю, набирая инерцию, верную толстую палку. Не раз выручала в передрягах, не подведи и сейчас! Сближаясь, даже не думаю тормозить. Наоборот, ещё больше разгоняюсь!
Прыжком выстреливаю себя вперёд, как ядро. На какое-то время превращаюсь в неуправляемый снаряд, но на моей стороне масса и скорость… Отбиваю чью-то дубину — как получается это сделать, даже сам не понимаю — обоими ногами врезаюсь в первого противника и сбиваю его на землю. Он падает, я слышу стук зубов и, кажется, даже хруст костей. Но не останавливаюсь. Оттолкнувшись, перепрыгиваю поверженного врага, и тут же кидаюсь дальше. Чудом, в последнее мгновение, увернувшись от свиста над головой.
Ещё один мощный рывок — и четверо из пятерых позади. Пятый, к которому приближаюсь огромными скачками, главарь. Сервий. Мелкий, вертлявый, очень агрессивный и злопамятный. Его боится даже здоровяк-переросток Фаба, и опасаются взрослые. Причина проста, поганец — внук того самого деда, который чуть не продавил моё сожжение. Поэтому, сучёныш — враг номер один.
Счёт на мгновения. Сзади вот-вот налетят замешкавшиеся подхалимы, и тогда меня задавят числом. Атакую Сервия с бешеным напором, таким, что сам себе поражаюсь. Закручиваю обманку, изобразив удар и в последний момент прокрутив палку на триста шестьдесят. Со всей дури, просто и без затей, разрывая связки, бью повторно. Потом молочу ещё и ещё.
Парню ничего не остаётся, пытается блокировать. Палки сталкиваются со смачным терском. После очередного удара дрын Сервия отлетает назад, вместе с хозяином. Мой продолжает движение вниз. Опять выкручиваю кисть, и, продолжая движение, быстро и резко бью сбоку по ногам, даже не пытаясь закрыться от ответного удара. Он направлен мне в лицо, но замах несильный, я знаю, что, по крайней мере, не убьёт.
Получаю ощутимо, во рту появляется вкус крови, и, кажется, я лишаюсь пары зубов. Но и Сервий валится на землю. Пнув его, отскакиваю, словив спиной чью-то дубину. Больно, сбивает движение, но я уже развернулся и бью в ответ. Свист, треск, крики, обступающие со всех сторон смазанные тени…