ой Азии это Алахан-монастырь и базилика в Кори-косе (в южной части страны); в Сирии - базилика в эль-Бара и др. (о них мы скажем ниже). Но, как и везде, легкий деревянный шатер мало что менял в общей композиции армянских храмов.
Все названные раннесредневековые базилики Армении сродни однонефным храмам, о которых шла речь раньше. Подобно им базилики крайне схематичны и замкнуты, также тесны и полутемны. Архитектура их как бы призвана изолировать молящихся от внешнего мира. Пропорции этих базилик приземисты, архитектурные массы их большей частью слиты в единый массив под общей кровлей.
Подобные явления имели место и в Грузии, архитектура которой развивалась в том же направлении и в том же русле, как и архитектура Армении, что объясняется общностью всей общественной и политической жизни Закавказья в эпоху раннего средневековья, прежде всего тесной взаимосвязью грузинской и армянской церквей. Разрыв между ними произошел только в начале VII в. (608/09 г.). Культуру обеих стран сближали и их общие исторические судьбы, которые в V и VI вв. больше всего определялись напряженной борьбой армян и грузин с персами за свою независимость. Политическое разделение Грузии и Армении наметилось позднее.
Зодчество раннесредневековой Грузии прошло те же два основных этапа развития, что и в Армении. Первый из них представлен ранними однонефными, но большей частью трехнефными тесными и замкнутыми церквами IV и V вв. с глухими фасадами, по форме близкими армянским. Значительное число таких построек сохранилось в Восточной Грузии - в Кахетии, менее пострадавшей от арабского нашествия.
Рис. 6. Ереруйкская базилика, V в. А - план; Б - общий вид.
Более ранняя группа памятников состоит из очень небольших по размеру коротких базилик. К ним относится совсем миниатюрная церковь в монастыре Некреси конца IV в. в виде трехчастной постройки, поперечно ориентированной, как в Месопотамии, с подковообразной апсидой. Все последующие грузинские базилики этой группы, построенные в V и VI вв., трехнефные, с глухими сплошными стенами, перекрытые цилиндрическими сводами, причем средняя часть (наос) несколько возвышается над боковыми. Такова базилика V в. в Дзвели Шуамта, монастырь Цхра-кара близ Матани (около Телави) и др.
Рис. 6 (продолжение).
Традиция таких небольших тесных и узких базиликальных церквей с укороченным наосом удерживалась и в VII и VIII столетиях. Для всех этих храмов характерна массивность, монолитность, приземистость пропорций и полное отсутствие декора. Такого рода архаичные раннесредне-вековые церкви Грузии близки однонефным церквам Армении.
Вторую группу, хронологически почти совпадающую с первой (V и VI вв.), образуют также трехнефные базилики, столь же узкие и тесные, но резко отличающиеся удлиненностью. Таковы, например, базилики в Кахетии - Кацаретис-Самеба конца V - начала VI в., в Наткаре, Вазисубани (Уриатубани), а в Картли большая базилика в Урбниси VI в. с четырьмя парами крещатых столбов, длиной почти 30 м (рис. 5, В). [12] Все базилики второй группы объединяют общие черты: их средний неф возвышается над боковыми (только этим они и отличаются от подобных армянских базилик), фасады их столь же глухие и полностью лишены разработки и декора, интерьер их столь же слабо освещен и погружен в полумрак.
Особое место в развитии грузинского зодчества раннего средневековья занимает крупная и монументальная базилика в Болниси (в Картли), построенная в конце V в. (478 - 498 гг.).13 Необходимость создания крупного и монументального храма объясняется образованием перед тем новой епархии в Болниси, что отразило политическое усиление Грузии. Это большая трехнефная базилика (общие размеры внутри 13.5x25.5 м) с пятью парами крещатых столбов, выделяющих широкий средний неф (он вдвое шире боковых) и соединяющихся между собой подковообразными арками. С южной и северной сторон к базилике примыкают галереи; восточная часть южной галереи занята баптистерием (?).
Все три нефа здания были несомненно перекрыты цилиндрическими сводами, вероятно также подковообразными (нынешние кирпичные XVII в.), и объединены под общей двускатной кровлей. Боковые галереи были также сводчатыми, но пониженными. Храм освещен очень слабо, что придает его внутреннему пространству такую же замкнутость, какая свойственна базиликам Кахетии и Армении. Но вместе с тем интерьер базилики создает ощущение величественности благодаря относительно большой ширине его среднего нефа и наличию декора, хотя и весьма скромного (резьба на импостах* устоев). А фасады Болнисского кафедрала абсолютно лишены какой-либо разработки - это сплошные гладкие стены, сложенные из разномерных квадров. Большая вместительность и торжественность интерьера храма объясняются, можно думать, его иным социальным содержанием: значение Болнисского Сиона уже вышло за пределы узкой и тесной базилики - он стал кафедральным храмом, центром новой епархии. Формы храма явились как бы переходными к архитектуре второго этапа, вполне определившегося, правда, немного позднее, в VI - начале VII столетия.
Новое слово в разработке базиликальной темы было сказано строителями выдающейся по своим художественным особенностям Ереруйкской базилики в Армении, относящейся к V в. (рис. 6). [14] Здание следует старой схеме трехнефной базилики с Т-образными устоями, но вместе с тем имеет и кардинальные отличия. Во-первых, оно намного крупнее их (кроме Двинской), во-вторых, средний неф выступал над боковыми и был, вероятно, вверху прорезан окнами. Интерьер храма благодаря этому стал значительно светлее, чем в старых базиликах, что придало ему совершенно иной облик. На фасадах появился и декор, а у входа с южной стороны - портики. Эти особенности показывают, что старые базилики Армении типа Касахской или Аштаракской зодчих Ереруйка уже перестали удовлетворять: как видно, замкнутые, лишенные внешнего эффекта, словно придавленные храмы, овеянные мистическим полумраком, уже не отвечали новым требованиям. Ереруйкская базилика была намного светлее и торжественнее. [15] Это существенно изменило весь художественный облик базилики, а вместе с тем и идейное содержание храма.
Вслед затем наступил новый и самый блестящий этап в развитии раннесредневекового зодчества - этап купольной архитектуры, на который вступило зодчество и в Византии (константинопольская архитектурная школа), и в Малой Азии, и в Сирии, и в Месопотамии, и в Палестине, и в Закавказье. Базилика как форма культового здания всюду (кроме Сирии, о чем ниже) отходила в прошлое. Процесс этот везде имел одинаковую направленность, одно и то же содержание, хотя всюду он проявлялся в формах различных.
Чтобы понять эти разительные перемены, надо обратиться к их идейным предпосылкам, определившим новые течения в средневековом храмовом зодчестве, которые ясно обозначились еще в V в. и вполне определились в VI в. Они явились выражением новых тенденций в господствующей христианской идеологии, направленных в конечном счете на усиление влияния церкви. Средством служили художественные формы монументальной культовой архитектуры.
В VI в., как известно, менялась литургия, олицетворявшая основные идеи восточно-христианского мировоззрения: каждый обряд и соответственно связанные с ним части храма приобретали символический смысл. Храм стали трактовать как вселенную, как космос. [16] Средоточием храма должен был стать небесный свод, воплощенный в куполе, который приобрел значение великого символа. Эта идейная концепция начала складываться еще в IV в. О храме как воплощении мироздания («объемлющем всю вселенную») писали уже в начале этого столетия отцы церкви Евсевий Памфил, затем Феофил и Василий Великий. Все они ассоциировали свои идеи с купольным сводом. Тогда же начала складываться и символика храма. Так был проложен путь к возрождению купола - еще античной формы (напомним римский Пантеон, II в.). Но поначалу куполом перекрывали лишь небольшие центрические здания - мартирии и баптистерии: церковь еще не была в то время подготовлена к реализации концепции идеологов, шедших впереди своего времени, а зодчие еще не нашли адекватных их идеям форм. Это произошло только в VI в., когда купол начали переносить и в архитектуру больших храмов. Сказанное наглядно показывает сирийский гимн, посвященный храму в Эдессе, написанный в VI в. В гимне говорится о том, что его (храм) «венчает небо, как море (окружает мир)», «его кровля простерта наподобие неба, без колонн, завершенная сводом и замкнутая». Далее «возвышенный свод» еще раз сравнивается с «небесами небес»; «широкие и прекрасные арки (храма) представляют четыре стороны мира», а три стороны храма, занятые хорами, трактуются как Троица - основа христианской догмы.[17]
Купол теперь мыслился как центр храма. Литургическое действо перенесли из восточной части (в конце удлиненного нефа), где находился алтарь, в его среднюю часть, под купол, символизирующий свод небесный. Человек в таком храме чувствовал себя уже иначе, чем в базилике. Купол храма как бы возносился над ним и вдохновлял его. Каменный (или кирпичный) свод возбуждал у средневекового человека ощущение чуда, чего-то непостижимого (именно так его воспринимали современники), [18] порождая преклонение перед ним. Купол несомненно подавлял человека и тем самым укреплял веру в божественное. Ощущение это усиливала литургия с ее символикой - само богослужение, совершавшееся под куполом - символическим небесным балдахином, где находился амвон, откуда произносились проповеди.
Правда, идея купола как символа небесного свода была, по-видимому, унаследована от античности - эта идея, вероятно, лежала в основе и римского Пантеона, но только в средние века она получила универсальное значение. Создание купольной архитектуры было отходом от ритмически простых и понятных объемов, своего рода архитектурного реализма, в мир отвлеченных христианских символов, уводящих человека из окружающего мира в мир образов неземных и непостижимых. Такова сокровенная природа средневекового купольного храма, рождавшегося в VI столетии.