Мне довелось быть участником супервизорской группы, где в течение длительного времени рассматривался случай терапии молодой женщины, терапевтом которой был мужчина. По всему было видно, что в определенный период работы терапевт находился под влиянием эротического контрпереноса, в результате которого он совершил ряд оговорок, в чем и признался группе.
Подводя итоги сказанного пациенткой о том, что они с мужем не имеют отдельной комнаты и вследствие этого вынуждены спать в одной комнате с детьми, он, желая навести пациентку на мысль о существующей серьезной необходимости найти выход из этой ситуации, говорит следующее: «Нам с вами нужна отдельная комната…»
Пытаясь резюмировать полученную информацию о взаимоотношениях его пациентки и ее мужа, он, стараясь развеять ее жалобы на холодность мужа и прочее, произносит вместо «Вы любите мужа» – «Вы любите меня…». Этот молодой терапевт признавался, что, стараясь скрыть свое волнение перед желанной женщиной, он не мог ни обмануть ее, ни обмануться сам, пытаясь сдерживать захлестнувшие его мысли и чувства. Он выдавал себя своими оговорками, как бы ни старался избежать этого.
Приведу оговорку одной из пациенток, которая постоянно допускала одну и ту же ошибку. Говоря о своем отце, она ошибочно называла его «мой муж». Когда я обращала ее внимание на это обстоятельство, она с недоумением, будто опомнившись, принималась оправдываться, говоря, что постоянно путает эти слова.
Отмечу, что в истории ее жизни, ее фантазиях и снах отчетливо просматривались мотивы эдипова конфликта. В добавление к прочему, муж этой женщины был намного старше ее.
Случай из моей собственной жизни. Мы бы ли на семинаре. В обеденный перерыв я отправилась в ближайшее кафе. Возвращаясь с обеда, я прихватила с собой начатую пиццу. Я предложила угощение находящимся в зале коллегам со словами: «Угощайтесь, мне одной ее мало будет…»
К моему стыду, коллеги обратили мое внимание на эту оговорку. И хотя моя осознанная реакция была оправданным негодованием, я все же допускаю, что где-то глубоко во мне было ощущение жалости к потраченным деньгам. Хотя, повторяю, осознанно этого я не ощущала.
Вместо того чтобы сказать своей маленькой дочке: «Пойдем менять памперс», – я произнесла: «Пойдем менять паспорт». Я заметила, что оговорилась. А за несколько дней до моего ошибочного действия у нас с мужем зашел разговор о том, что хорошо бы было переехать жить в центр города (мы живем на окраине). Поговорили, и я выкинула эту мысль из головы, но, когда оговорилась, вспомнила про нее и подумала, что оговорилась потому, что желание переехать в центр осталось и напомнило о себе в виде оговорки в схожем по звучанию слове. Хочу добавить, что вместе с этим у меня появилось едва уловимое ощущение, что это не так. На следующий день я опять оговорилась, причем точно так же. Я стала анализировать свои чувства, вспоминать, о чем думала. Результат собственного анализа меня удивил. В обоих случаях я была не в настроении, уставшая от домашних дел и просила мужа побыть с дочкой, но мне было отказано, и он отправился по своим делам. И вот он уходит, а я с дочкой и кучей несделанных дел остаюсь, у меня на него обида, что он куда захочет может взять и пойти. Хотя, конечно, он же не может сидеть около нас целыми днями, тем более что мужчинам тяжело с маленькими детьми находиться. Обида вытеснилась в бессознательное и проявилась в такой мстительной оговорке: пойдем менять паспорт (имея в виду фамилию дочки). Дело в том, что мы в гражданском браке и фамилии у нас разные, а после родов я была переполнена чувствами нежности к мужу и записала дочь под его фамилией, чтобы сделать ему приятное.
Но я даже никогда не то чтобы пожалела об этом, я вообще не думала на эту тему, вот почему меня это так удивило. После анализа этих оговорок больше их не было.
В семье моей подруги двое детей: сын 8 лет и дочь 4 лет. Девочка рассказывала о каком-то семейном событии и сказала: «А мой страший брат…». Явно слышался «страшный». Отношения в этой семье казались мне достаточно ровными, теплыми. Я спросила девочку об ее страхах. Она ответила, что брат по вечерам, когда они остаются вдвоем в комнате, рассказывает ей страшные сказки, пугает и смеется над ее испугом. И несмотря на то, что они были достаточно дружны, вместе играли, брат все-таки стал «страший».
В разговоре с дочерью из-за оговорки высказала противоположное тому, что хотела сказать. Вместо слово «дача», я сказала «Даша».
Анализируя этот пример, я долго не знала с чего начать. Я начала с того, что в русском языке имена пишутся с большой буквы. Потом я обратила внимание, что в слове «дача» и в имени «Даша» первые две буквы «д» и «а». Меня стало интересовать, почему я оговорилась именно так, а не иначе. Потом я начала вспоминать, что я чувствовала при оговорке.
Оказалось, все совсем не так просто, и мое ошибочное действие было вызвано не просто так. Мне удалось вспомнить об одном конфликте, который произошел с моей дочерью. Мою дочь зовут Лена, она тогда училась в третьем классе. В этом же классе училась и Даша. Отношения у них сначала были хорошие, а потом резко изменились. Даша начала оскорблять, потом она начала задевать Лену. Сначала моя дочь на это не обращала внимания, а потом начала ей отвечать.
В классе знали, что Даша в детстве болела и после болезни она получила осложнение на глазах. Она все время этим пользовалась, ей никто никогда не давал сдачи. Когда я предложила своей дочери, чтобы я сходила и поговорила с Дашей, на что мне Лена ответила, что она эту проблему решит сама. Так как я привыкла доверять своим детям и уважать их решения, я никуда не пошла, а наблюдала со стороны. Когда я со стороны наблюдала, меня поражало одно - сколько в ребенке может быть зла, и как все ей сходит с рук. Скажу честно: мне очень было обидно, как любой матери за своего ребенка, я очень хотела узнать истинные причины вражды. Одно время я искала оправдания для Даши, но тут же срабатывал материнский инстинкт: а при чем здесь моя дочь? Могу признаться честно, что невозможно передать то, что было со мной в те дни. Я хотела ей помочь, но, с другой стороны, я дала ей слово, что не буду вмешиваться в их отношения.
Проведя анализ, я поняла одно, что надо вытеснять эти чувства, а не загонять их глубоко внутрь. Видно, что то, что было не высказано, проявилось в виде безобидной оговорки.
Я заметила, что очень часто оговорки имеют место в случаях с двойными отрицаниями. Например, в одной из недавних дискуссий с учениками (на тему йоги) речь зашла об инструкторе, упоминания о котором в этом разговоре мне хотелось избежать. И все же имя этого инструктора прозвучало в одном из вопросов ко мне. Я хотела начать ответ примерно следующими словами: «О, я, конечно, не могу проигнорировать мнение столь компетентного специалиста». Но вместо этого сказала: «О, я, конечно, не могу не игнорировать мнение...». К счастью, я не запнулась и речь моя была очень эмоциональна, так что никто ничего не заметил. Я хотела бы добавить, что оговорки, связанные с двойными отрицаниями (по моим наблюдениям), довольно выгодны для того, кто их совершает, - видимо, они являются очень сложными грамматическими конструкциями для понимания и не распознаются моментально слушателями в потоке речи. А о смысле догадываются больше из контекста.
Ввиду незнания иврита я общаюсь в Израиле на английском языке. Как-то раз при общении с приятелем, в ответ на его приглашение пообедать где-нибудь, я оговорилась и сказала: «I don’t have enough money» («У меня нет достаточно денег») - вместо: «I don’t have enough time» («У меня нет достаточно времени»). Конечно же, у меня есть деньги, чтобы пообедать где-либо, но ввиду того, что мне пришлось оставить свою частную практику, а начать полноценную профессиональную деятельность здесь я пока еще не могу в связи с необходимостью получения множества бумаг и разрешений, то уровень моих личных доходов снизился. И очевидно, этот вопрос меня беспокоит несколько больше, чем мне казалось.
Я изучаю и очень люблю итальянский язык и для того, чтобы восполнять пробелы восприятия языка на слух, при возможности включаю аудиокниги, песни и т. д. И вот, когда я везла ребенка из школы, мы слушали итальянские песни и подпевали! И вдруг дочка замолкает и говорит мне, что я неверно произношу слова. И я понимаю, что да, я ошибаюсь! В песне строчка звучит: «Prima notte d’amore», - первая ночь любви, я же эту строку произношу: «Prima notte d’lavore», - первая ночь работы.
Уже анализируя эту оговорку, я поняла, почему она произошла. Последний месяц кроме привычных дел (работы, детей и др.) у меня появилась учеба. А учитывая, что к курсу я присоединилась совсем недавно, только в конце ноября, и сейчас мне надо очень быстро самостоятельно пройти пропущенные мной два месяца обучения и сдать в ближайшее время необходимые зачеты, делаю я это, как правило, в ночное время суток. Поэтому, с моей точки зрения, нет сомнений, что эта обмолвка была вызвана именно этим внешним фактором. Именно из-за сегодняшней реальности, в связи с большой загруженностью, одно слово заменилось на слово, противоположное по смыслу. И конечно же, в данной ситуации, если можно так сказать, негативным фактором стало ослабление сдерживающего внимания, т. е. эта обмолвка стала возможна благодаря этому ослаблению.
Сейчас не так часто приходится бывать в кассах разного рода, так как в наше время многие платежи производятся, а услуги оказываются онлайн.
В связи с необходимостью открыть счет (для получения выплаты от страховой компании за автомобильную аварию) я посетила Сбербанк и была приятно удивлена. Очередей нет, автомат выдает талончики, никто не толпится, не волнуется и не занимает очередь. Выйдя из Сбербанка, где меня ожидал муж, я сказала: «Господи, как же все хорошо организовано стало, не нужно толпиться, занимать очередь и спинать друг другу в дышу!» Муж засмеялся, так как я сказала это буквально скороговоркой.