Мой молодой человек пару раз назвал меня мамой. Это случилось, когда он болел и я заботилась о нем, достаточно долго ставила на ноги. Видимо, он увидел во мне материнскую заботу и ассоциировал меня с мамой.
В повседневной жизни описки, оговорки, опечатки случаются постоянно, но вытащить их так сразу из своего сознания достаточно сложно. Поэтому я решил описать первую случившуюся со мной. Данная оговорка не является яркой, но зато достаточно стандартной для меня. Надо сказать, что я нередко забываю имена и фамилии людей, с которыми я общаюсь по работе или в повседневной жизни.
Так и произошло в этот раз. Мы обсуждали с моим напарником один рабочий момент, касающийся нашего клиента. В разговоре обсуждалась его бывшая сотрудница. Надо сказать, что данная сотрудница уволилась и начала свой собственный бизнес, аналогичный бизнесу нашего клиента. Так вот, в разговоре я назвал ее Анной Зубаткиной. В действительности она Анна К.
Чтобы понять причину моей оговорки, надо дать словесный портрет. У Анны в свое время был неправильный прикус, который она исправляла, нося брекеты. Попросту говоря, у нее были очень кривые зубы.
Поэтому я полагаю, что данная оговорка возникла по двум причинам. Первая - это ее неправильный прикус, а в дальнейшем и брекеты, которые в какой-то момент она начала носить. Второе - это то, что она стала, говоря современным сленгом, «отжимать» бизнес у моего клиента. То есть ассоциировалась у меня с акулой (бизнеса) - и опять же всплывают зубы. Отсюда и вытекает моя оговорка, касающаяся ее фамилии.
Эта оговорка случилась со мной 17 лет назад, но я хорошо запомнила ее, потому что она поразила меня. Тогда я еще не знала об ошибочных действиях и их распространенности. Мы с мужем купили новый и большой холодильник - морозильную камеру. Я была очень рада покупке. Когда мы с мужем ехали в машине и разговаривали об этом, я мечтала вслух о том, как много ягод и овощей в нем можно будет хранить. И вдруг у меня вылетело: «Этот холодильник для бабушки. Она там поместится». После произнесения этих слов мне стало плохо. Я поняла весь ужас сказанного. Дело в том, что мы только что поженились и жили с бабушкой мужа. Ей было 92 года. У нее был непростой характер. Но я никогда не желала ей скорой смерти. И только моя оговорка выразила истинное отношение к ней. Холодильник - это смерть. Я желала ее смерти.
В один из вечеров, сидя на кухне, мы разговаривали с мужем. Я говорила о том, как было бы хорошо построить коттедж. Наверху две комнаты -детям. Внизу небольшая спальня и большая гостиная. Муж спросил: «А меня куда?» - «В топку», - это дословно, что я ему ответила. Эти слова вылетели из меня. Мне стало плохо.
В то время у нас были проблемы, и мы даже думали какое-то время пожить раздельно. Этим словом я выразила свое отношение к нему. Я не хотела сохранять то, чего уже нет. Я хотела сжечь все мосты и начать новую жизнь. Без него.
Оговорки с моей стороны - это фраза, произнесенная при обращении к моему двухлетнему сыну: «Доедай торт!» На самом деле я хотела сказать: «Доедай грушу!» Сразу хотела бы отметить, что мой сын еще не ест сладкого, в том числе шоколада и тортов, а я ем. Это происходило после того, как я попила чай с тортом и торт все еще оставался на столе. Для отвлечения ребенка от торта ему была вручена сладкая и сочная груша. В данной оговорке вышло наружу мое подсознание: во-первых, торт занимал мои мысли все еще, и его вкус был потрясающим, так что, наверное, я все еще получала удовольствие от воспоминаний об этом. И во-вторых, что для меня стало не самым приятным открытием, к сожалению, я полагаю, что здесь вышло наружу мое чувство вины, что я лишаю сына удовольствия от сладкого вообще и конкретно от этого торта. Раньше я об этом не задумывалась, так как мне казалось и сейчас кажется, что я поступаю правильно: ограничиваю маленького ребенка в таком вредном и неполезном сахаре и других консервантах, но общественное мнение, которое постоянно присутствует и говорит мне, что «детям нужно сладкое», «ты лишаешь его детства, лишая его сладкого и конфет», видимо, дало свои плоды, и в подсознании у меня появились чувство вины и сомнения касательно сладкого. Наверное, именно поэтому у меня так получилось - обратиться к ребенку с ошибочным предложением торта, которого я его лишаю.
Много лет тому назад я проходил срочную службу в рядах Советской Армии. Служба была нелегкой, и эмоционально травмирующие ситуации сохранялись в памяти много лет спустя. Но со временем все трудное и травмирующее стало забываться, жизнь шла своим чередом, и казалось, что служба в армии превратилась в эпизод какой-то страшной сказки, которая в итоге завершилась счастливо и хорошо. Но потом, через достаточно длительное время (может быть, больше пары десятков лет спустя), мне стали сниться сны об армии. Как будто меня снова призвали. В ту же часть, и в ней сохранилась та же обстановка, как и во время моей службы. Во сне я ходил в военной форме по части, все было мне до боли знакомо, и я недоумевал: почему случилась такая досадная ошибка, ведь я уже срочную службу прошел, я не должен здесь быть, почему снова? У меня не было ощущения тяжести службы, той, которую в первые месяцы службы испытывают только что призванные солдаты, я чувствовал себя «как рыба в воде», и тем не менее ощущение досадной ошибки, некоего дежавю сопровождало мою службу, которую я снова и снова проходил в своих снах.
В прошлом году сны об армии прекратились. Умерла моя мама. Долгие годы она жила с нами и тяжело болела. Для всей семьи, в том числе и для меня, это были непростые годы (в эти годы и снились мне сны об армии). Спустя какое-то время после похорон я вспомнил сон об армии, в котором меня направили служить в Гроб. Я оговорился. Я служил во Львове. Меня отправили служить во Львов. Сейчас я понимаю, что оговорка была неслучайной. Видимо, мое бессознательное сработало так: Львов - Львоб - Льроб - Гроб. В принципе, последовательность для меня понятна. Особенно первые месяцы службы были для меня самыми эмоционально травматичными. И дело было не только связано с тяжестями службы. Я тяжело переживал разрыв с мамой (когда я был в подростковом возрасте, она смогла стать для меня другом), к которой я был очень привязан, но которую я видеть не мог и общаться с ней тоже не мог. У меня было ощущение, что я нахожусь не в армии, а в каком-то затхлом, лишенном всякой жизни склепе, и в голове крутились слова известной песни военных лет: «Я так давно не видел маму...».
В последние годы жизни у мамы была болезнь Альцгеймера, и любая адекватная коммуникация с ней становилась все менее и менее возможной. Она медленно и мучительно уходила. Мама была жива, но общение с ней становилось невозможным (так же как в армии, я не мог общаться с живой мамой).
И вот, вспоминая этот сон после смерти мамы, я сказал, что был отправлен служить в Гроб (Львов). «Львов-Гроб» стал для меня символом разрыва с мамой. Мне снились сны об армии, потому что на бессознательном уровне я снова переживал главную эмоциональную травму армии - разрыв с мамой, которая была жива, но болела.
Кстати, после того как я сказал, что был отправлен служить в Гроб, сны об армии прекратились. Видимо, я похоронил не только маму, я похоронил и армию.
На днях у нас с мужем гостила свекровь. Со свекровью у меня довольно натянутые отношения, хоть внешне мы стараемся этого не показывать, но это всегда, что называется, чувствуется кожей. Когда к нам в гости приезжает свекровь, чтобы не нагнетать обстановку, я обычно удаляюсь с книжкой в свое рабочее пространство. В этот раз я поступила так же, но на минуту решила заглянуть на кухню за стаканом воды. Мой муж и свекровь как раз в это время собирались пить кофе, и муж поинтересовался, не сварить ли кофе и для меня. Ничего особенного, довольно обыденная сцена, но вместо традиционного обращения ко мне по имени («Ламара») или с использованием различных уменьшительноласкательных производных, как обычно, он это делал, муж вдруг назвал меня «Ламаркой». В последний раз он меня так называл, когда нам было по 18 лет и мы только познакомились в университете. Позже, когда свекровь ушла, я поинтересовалась у мужа, почему он так ко мне обратился и помнит ли он это. На что муж искренне удивился и сказал, что он этого даже не заметил. Я нашла этот факт довольно любопытным и захотела его проанализировать.
Мы с мужем познакомились в университете, наши отношения начались с дружбы, которая постепенно переросла в любовь. Отношения с будущей свекровью не задались с самого начала. Дело в том, что мой муж -единственный ребенок в семье, который воспитывался матерью в качестве частой собственности. Мое появление было расценено будущей свекровью как вражеский захват ее территорий. На мой взгляд, осознания и примирения с женатой жизнью своего сына до сих пор так и не произошло. Дружеских отношений между мной и свекровью пока не случилось, наше взаимодействие можно скорее охарактеризовать как «худой мир». Мой муж, конечно же, это чувствует, но повлиять не ситуацию не может.
Интересно, что, говоря обо мне или обращаясь к своему сыну, свекровь сама часто добавляет к имени суффикс «-ка», что в целом довольно нетипично для речи зрелого человека, но зато в совокупности с другими данными жизненного анамнеза емко характеризует ее собственное отношение, внутренний возраст и жизненную позицию. «Ламарка» не может быть любимой женщиной сына, «Ламарка» - это друг, товарищ по учебе, этакий неплохой малый, но никак не жена и будущая мать его детей.
Как мне кажется, такая же ситуация произошла и с моим мужем. В присутствии своей мамы мой 30-летний мужчина регрессировал до уязвимого подростка, которому некомфортно, неловко, где-то даже стыдно. Такое поведение мне напомнило забытое чувство, когда ты школьник и ты на вечеринке, а чьи-то родители в самый разгар веселья возвращаются домой, и им не объяснить, что они сделали не так. Веселье заканчивается, всем становится неловко, народ расходится по домам. В этот уязвимый период своей жизни мальчики, влюбляясь в девочек, видят в них не Елену, Екатерину, Марию и т. д., а Ленку, Катьку, Машку и далее по списку. На мой взгляд, эта безобидная оговорка моего мужа может говорить о его внутреннем состоянии, ощущении себя в присутствии своей матери.