Если описывать ситуацию вокруг этого события, то можно отметить, что мой бывший муж предвидел свою смерть примерно за полгода до случившегося. Он неоднократно говорил о том, что случится, и пытался обсуждать, где его похоронить и когда это примерно произойдет. В ожидании своей смерти он потерял чувство страха и очень часто по ночам сидел на перилах балкона 15-го этажа, чем приводил меня и сына в шок, на фоне которого у нас развилась отдельная фобия.
В тот день, когда случилось трагическое событие, мы были в родном городе на расстоянии 1500 км от города проживания, где, как мы обсуждали ранее под давлением мужа, удобнее было бы его хоронить. На следующий день после приезда в родной город, примерно в то время, когда муж и ожидал свою смерть, - ночью у него остановилось сердце.
Меня в этот момент не было рядом, но рядом были другие люди, которые тщетно пытались его реанимировать. Я не отвечала на звонки с незнакомых номеров, но подняла трубку на звонок с телефона мужа -это был врач скорой помощи, которая и сообщила мне о трагическом событии.
Мои ощущения - пустота, но в то же время невероятная легкость, сравнимая с ощущениями, что с плеч (именно с плеч) сняли стоэтажный дом. Именная такое сравнение пришло мне тогда в голову. Я, слушая эти свои ощущения в тот момент, потеряла чувство времени. Часы провалов в себя пробегали, как минуты. В течение приготовлений к похоронам и во время самих похорон я не смогла выдавить даже маленькой слезинки. Эмоций не было никаких! Только страх от того, что я чувствую легкость, начал нарастать и перерастать в большое чувство вины за эти эмоции.
Примерно через месяц пришло полное осознание случившегося, и в течение года я каждый день плакала в голос и навзрыд. Основные чувства, которые я в этот момент испытала, - это чувство жалости и огромное чувство вины. Поминки через год я не забыла отметить.
Далее был период активного вытеснения всего, что было связано с моим мужем. Мой старший сын также не любит говорить об отце. В разговорах с близкими о некоторых событиях прошлого я понимаю, что я их совсем не помню, а если мне о них напоминают, то складывается ощущение, что это было не со мной или в какой-то «другой жизни», или «как в кино». Вероятно, вместе с этим вытеснялись и те трагические события, и сама дата в том числе.
Анализируя все это сейчас, я понимаю, что чувство вины, которое пришло в период горевания, - это чувство вины за ощущения легкости от освобождения и от того, что произошло так, как я, вероятно, бессознательно хотела. Это бессознательное желание, возможно, появилось вместе с началом разговоров моего мужа о его предчувствиях близкой смерти. Я ощущала тогда, что если бы все не закончилось так, то самим разорвать замкнутый круг созависимости было бы невозможно. Осознавать, что, возможно, моя тайное желание сбылось, было мучительно больно, и я вытесняла это в бессознательное, а для того, чтобы наверняка, то вытеснила и многие другие воспоминания в предсознание. С событиями и чувствами того трагического дня вытеснилась и дата смерти мужа.
Этот случай произошел совсем недавно, в начале ноября. 9 ноября у моего племянника был день рождения. Я знала, что приближается этот день, и я хотела отметить его в календаре. По-видимому, я предполагала, что я могу забыть о нем, и хотела подстраховать себя. Но я не сделала этого, потому что каждый год я поздравляю свою сестру и ее сына и я никогда не забывала этот день. Нужно сказать, что в этот раз в глубине души я была обижена на сестру и ее сына. Мы гостили у них летом, и, несмотря на то, что моя сестра старалась делать все, чтобы угодить нам, ее сын всячески пытался обидеть моих детей. Я понимала, что я не могу сердиться на ребенка, но мне совершенно не нравились его поступки, и я не оправдывала их. За несколько дней до наступления 9 ноября я совершенно забыла о его дне рождении. Я разговаривала с сестрой по телефону 8 ноября, и 9 ноября я опять позвонила ей. Я спросила у нее, поедет ли она сегодня с мамой. Она ответила, что у нее сегодня день рождения. И даже в этот момент я не вспомнила и переспросила: какой день рождения? Она ответила, что сегодня день рождения ее сына. И я поняла, что случилось то, чего я ожидала.
По Фрейду, во всех случаях в основе забывания лежит мотив неохоты. Механизм забывания не всегда прост. Иногда нерасположение относится к кому-то другому, о котором мы не хотим ничего знать, и от этого другого оно переносится на данное событие и здесь порождает забвение. В моем случае нерасположение относилось непосредственно к моей сестре и ее ребенку. Это не было удивительным для меня, потому что я знала, что в глубине души я совершенно не хотела поздравлять их с днем рождения.
Конечно, я исправила свою ошибку и совершенно искренне поздравила ребенка.
Мое глобальное и постоянное ошибочное действие - забывание дат дней рождений отца и брата, а однажды я забыла поздравить лучшую подругу. Даже сейчас я сделала опечатку, написав «глобальное» вместо «глобальное» и обратив внимание на «боль» в корне слова. Думаю, это про вытесненную в бессознательное боль от моих взаимоотношений с отцом и братом, которые родились в один месяц, и я только последние два года не путаю, кто, когда и в какой день родился. Для меня очевидно, насколько соединены эти две фигуры в моем бессознательном, и это тоже моя боль.
Я в принципе не люблю дни рождения, долгое время мне было сложно поздравить кого-то, себе я не устраивала праздник в свой день рождения. Когда я стала задумываться, «а почему так?», я осознала, что в нашей семье никогда и ничей день рождения не отмечался. И это тоже моя боль.
Были случаи забывания дней рождений подруг. Предполагаю, что здесь имеет место смещение моей злости с мамы на подруг, потому что именно в эти годы я была для них в роли поддерживающей фигуры, что полностью отражает мои взаимоотношения с мамой, где более старшая, знающая и сильная - это я. Осознавание этого тоже приносит с собой боль.
При прочтении главы о симптоматических действиях я вспомнила эпизод из своей жизни, произошедший более пяти лет назад. Мы с семьей собирались ехать в гости к родственникам в другой город. Также запланировано было по пути отдохнуть на берегу небольшого живописного озера, немного поплавать, затем продолжить путь. Готовясь к поездке дома, я долго не могла определиться с выбором купальника, так как была недовольна своей фигурой после рождения ребенка. Наконец я упаковала все необходимые вещи, мы погрузили сумки в машину и двинулись в путь. Когда через два часа сделали остановку у озера, то с разочарованием обнаружили, что сумка с купальными принадлежностями для всей семьи была забыта дома.
Значит, мое нежелание прилюдно демонстрировать располневшую фигуру было настолько сильным, что заставило отказаться от возможности получить удовольствие от купания (а плавать я очень люблю) и наиболее оптимальным разрешением ситуации явилось «забывание» сумки. Таким образом я лишила всех возможности искупаться, но пикник на берегу все же состоялся, и все остались довольны. В данном случае нарушенное намерение - купание с необходимостью раздеваться, а нарушающее - желание скрыть недостатки фигуры. Осознание вышесказанного оказалось для меня очень занимательным и познавательным, подтверждая аксиому, что в психике и соответственно в наших поступках нет ничего случайного.
Одна знакомая А. попросила другую знакомую Б. купить вещь для своей подруги и прибавила: «Купи, а я деньги отдам». Знакомая Б. выполнила данную просьбу, купила данную вещь и передала ее А. Но А., которая должна была передать необходимую сумму Б., деньги не принесла, сказав: «Извини, так сложились обстоятельства, что сейчас у меня денег нет. Через неделю отдам». Проходит неделя, другая. Прошел месяц. Денег от знакомой А. нет, она постоянно забывает. Когда им (А. и Б.) надо было встретиться в очередной раз, А. подворачивает ногу и еще месяц сидит на больничном. После выздоровления никак не может разменять крупную купюру на мелкие. И опять время идет, а у знакомой А. находятся отговорки.
Анализ показывает, что это забывание не случайно. Здесь содержится явно выраженное намерение оставить себе деньги, не отдавая долг. У знакомой А. было такое намерение, только она ничего сознательно не знала о нем. Это было бессознательно. И явно было видно нежелание отдавать долг. Ее в этом выдало постоянное забывание.
Когда несколько лет тому назад я пошла учиться на психологический факультет, первая неделя обучения была посвящена тренингу личностного роста. Участники группы постепенно знакомились друг с другом, завязывались отношения, и со временем у нас сложился «треугольник из трех женщин». Мы вместе проводили время в перерывах, сложилась традиция вместе ходить в кафе на обед, делились впечатлениями, рассказывали свои истории друг другу, созванивались вне учебного времени. К одной из них, назову ее Татьяной, я испытывала значительно больше симпатии, чем ко второй, Елене. Если в контакте с Татьяной я чувствовала себя свободно и комфортно, мне было интересно с ней, то в контакте с Еленой я чувствовала напряжение. Мы все чаще с Еленой стали спорить, противопоставляя друг другу свои позиции. Наблюдалось обоюдное нежелание посмотреть на ситуацию глазами оппонента. Мне это стало порядком надоедать, и я под предлогом, что мне не хочется ходить больше в это кафе, примкнула к другой группе студентов. С Татьяной вроде бы по-прежнему сохранялись теплые отношения, но общаться мы стали гораздо реже. Я отметила, что мне несколько обидно, что так получилось, но я сама сделала выбор, отделилась от их группы. В некотором смысле мне стало жаль Татьяну, когда я поставила себя на ее место, когда для меня бы встал вопрос выбора между людьми, которые мне симпатичны, но которые несимпатичны друг другу (я находилась в подобных отношениях достаточно долгое время, поскольку две мои подруги на дух не переносили друг друга).