— Еще спишь, Аннушка?
— М-м-м. Просыпаюсь. Пахнет потрясающе.
— Так я с утра плюшки поставила. Они как раз подошли. Умывайся, и пойдем завтракать. Расскажешь мне про своего Саида. Я уже вся испереживалась.
— Вот всегда с тобой так, — ответила я, нашаривая ногами тапки, — зачем переживать, пока что я просто еду в отпуск. Встретимся, поговорим, а дальше будет видно.
— Ну-ну, — ответила мама и ушла в кухню.
Через несколько минут я налила себе кофе с корицей и приготовилась отвечать на вопросы.
— Расскажи, какой он, — начала мама.
— Сейчас, — я убежала в спальню и вернулась с распечатанной заранее фотографией. — Вот, специально для тебя приготовила.
— Хмм. Сколько ему, говоришь, лет?
— Тридцать два.
— Ну, ничего, симпатичный. На цыгана похож. Я думала, что он чернее будет.
— Мам, он же не негр, а араб.
— И говорит, что хорошо зарабатывает?
— Вроде бы да, — я неопределенно пожала плечами. — Думаю, он небедный.
— Поездку он оплачивает? — уточнила мама. — И билеты, и гостиницу?
— Да, он сам предложил.
Я не решилась сообщить, что жить мы планируем вместе.
— Ох, не знаю, дочка, — вздохнула мама. — Боюсь я что-то.
— Ну, я тебя прошу, не надо. Каждый раз, когда я куда-нибудь еду, ты боишься. У меня на плечах голова, а не котелок. До сих пор жива-здорова.
— Голова-то у тебя есть, не спорю, — согласилась мама. — Только я вижу, что ты влюблена в этого Саида и готова за ним хоть на край света.
— Ничего подобного, — возмутилась я, — во-первых, еще ничего не решено. Пока я лечу на курорт, и всего на десять дней. В случае чего — у меня оплачен отель, еда и на руках обратный билет. Потом, если мы друг другу понравимся, съезжу к нему домой в Александрию, посмотрю, что и как. Кстати, Египет не такой уж край света. Из Москвы всего четыре часа на самолете. Между прочим, древняя цивилизация.
— Древняя, конечно, — не стала спорить мама. — Только сейчас у них все не так благополучно, как в древности. Несколько моих знакомых были там на отдыхе. Я порасспрашивала аккуратно. Про тебя, конечно, никому не говорила. Ни к чему это пока, только сплетни пойдут. Сказала, что ты с подругой собираешься, по путевке. Ну и послушала заодно, какие впечатления, что да как. На курортах неплохо — чисто, красиво. Но говорят, что люди в основном живут бедно.
— Мам, я не маленькая и все понимаю. Тоже спрашивала, в книгах читала, в интернете смотрела. Страна бедная, не спорю, к тому же восточная — у них все совсем по-другому. Это не Америка и не Европа. Но я же туда пока не переезжаю. Просто хочу увидеть своими глазами: и его, и саму страну. Поездка за счет Саида, так что я ничего не теряю, даже если меня что-то не устроит. Искупаюсь, позагораю и обратно вернусь. Не знаю, почему ты думаешь, будто я готова бежать за ним, роняя тапки. Если уж уезжать из России, то ради лучшей жизни, а не для того, чтобы жить в хибарке без воды и электричества.
— Ладно, дочка, — мама нервно теребила край скатерти. — Только прошу, головы не теряй. А то эти египтяне, они умеют красиво говорить и дурить головы. И главное, паспорт спрячь в надежном месте, в руки никому не давай.
— Мама! — воскликнула я. — Ну, я тебя прошу. Почему ты всегда думаешь о самом плохом?
— Такая вот у тебя мама, — улыбнулась она. — Боюсь, переживаю. Ты же одна у меня.
— Так, все, давай сменим тему. А то ты того и гляди начнешь плакать.
Вечером я навестила свою школьную подругу Наташу и ее дочку Ларису. Получив плюшевого медведя, маленькая негодница расцвела и почти весь вечер не слезала с моих колен. Наташа была замужем больше четырех лет. Ее муж, отец трехлетней Ларисы, работал в Москве и, по слухам, имел там любовницу. Наташа была в курсе сплетен, но не разводилась, поскольку не хотела становиться безработной матерью-одиночкой, а устроиться на денежную должность, имея ребенка и диплом педвуза без опыта работы, в нашем городе очень проблематично. Я не одобряла эту позицию, но предпочитала не ввязываться в споры. Поэтому весь вечер мы не касались их семейных проблем, а просто чесали языками, вспоминая школьные годы и перемывая кости всем знакомым. Я упомянула, что еду в Египет, но не стала рассказывать про Саида. Впрочем, это не помешало Наташе съехидничать:
— Может, еще одного жениха себе там найдешь?
— Может, и найду. Никогда не знаешь, где встретишь свою судьбу.
— Знаешь, я тебе завидую, — вдруг тихо сказала Наташка. — И очень надеюсь, что тебе повезет.
— Я тоже надеюсь. А чему завидовать? Работаю в Москве, кручусь как белка, чтобы оплатить аренду квартиры. Семьи нет, таскаюсь по заграницам в поисках мужа, да все никак.
— Это про тебя так наши сплетницы говорят. Что, мол, шило в одном месте, все от неустроенной личной жизни. Пора бы уж остепениться, найти себе нормального русского мужика, выйти замуж и нарожать детей, — она рассеянно потрепала дочку по волосам. — Да только неправда все это. Не слушай ничьих советов.
— Я и не слушаю. Не стану выходить замуж ради соседок, чтобы те перестали ко мне цепляться. И потому что Маша-Даша-Глаша в мои годы уже давно замужем, тоже не буду. Но я думала, ты как раз за семейные ценности.
— Я-то конечно, — Наташа рассмеялась, но как-то невесело. — Только я себя в зеркале не узнаю. Такое чувство, что молодость далеко позади, а ведь мы с тобой ровесницы. Каждый день одно и то же, и ничего уже не поменять. Раньше мне казалось, что я все могу, что целый мир скоро будет у моих ног, а сейчас, — она устало махнула рукой.
— У тебя есть дочка, — сказала я.
— Конечно. Ради нее и живу. Если бы не Лариска… А может быть, тогда бы рискнула, развелась, уехала из Твери. Была бы другая жизнь.
— Перестань! Не надо впутывать ребенка. А новую жизнь могут начать не только бездетные. Конечно, ребенок это ответственность и все такое. Но при желании что-то можно придумать.
— Знаю. Наверное, просто смелости не хватает. Вот и живем, как в болоте. А про твою жизнь рассказывают — как будто это сериал. Везде была, все видела. Замужем дважды побывала, за иностранцами. Ну не сложилось, в другой раз повезет. Зато есть что вспомнить, понимаешь? Вот так у нас тебя все вроде бы осуждают, а в душе завидуют. Потому что остальные вышли замуж за первого, кто позвал, родили детей и поставили на себе крест. У кого муж пьет, кого бьет, кому изменяет — все терпят. В лучшем случае он просто лодырь, на диване целыми днями лежит, а баба одна на себе тянет дом и детей, — Наташа немного помолчала. — Когда Лариса подрастет, первым делом запрещу ей рано выходить замуж. Пусть хоть она поживет, мир посмотрит.
— Да ладно тебе, — сказала я неуверенно, — разве все так плохо?
— Нормально, — тихо ответила Наташа. — Все нормально. Не бери в голову. Но и не слушай никого. Те, кто прожили такую жизнь, как наши женщины, просто не имеют права советовать. Знаешь, в последнее время я часто вспоминаю свою свадьбу… Леша был такой влюбленный, он хотел свернуть ради меня горы… Куда все это делось? Почему? — Наташа вздохнула и резко замолчала. — Ладно, пошли почаевничаем.
Этой ночью я долго лежала без сна, обдумывая слова подруги. Подушка казалась жесткой, а одеяло слишком теплым. В голову лезли мрачные мысли. Раньше я никогда не задумывалась всерьез, каково живется многим нашим женщинам: в нищете, рядом с опостылевшим мужем — и так долгие годы. Я бы не смогла. Наверное, поэтому меня вечно влечет туда, где трава кажется зеленее. А буду ли я там счастлива? Не знаю. У меня ощущение, что мы с Саидом близкие люди, но ведь, по сути, он совершенно чужой человек — мы росли в разных странах, читали разные книги, у нас разный менталитет. Однако я готова рискнуть, готова рисковать снова и снова, в надежде однажды обрести то, что ищу. И все же вечный поиск лучше, чем жизнь по накатанной колее, когда все плохо, но ничего не исправить. Самое худшее — смириться и перестать бороться, признав свое поражение. А что дальше? О чем думает Наташа и тысячи подобных женщин, ложась спать? Что их ждет, кроме череды одинаково унылых дней, и так до смерти? У меня хотя бы есть надежда и ощущение, что я не стою на месте, а иду. Даже если потом окажется, что направление пути было выбрано неверно. Наверное, в глазах Бога я похожа на охотника за призрачной птицей счастья, живущего среди людей, давно смирившихся со своей клеткой.
Сон так и не шел. Я закуталась в плед и вышла в интернет. Саид был в «Скайпе».
— Привет! Рад тебя видеть. Почему не спишь? — тут же написал он.
— Не спится. Можно задать тебе один вопрос?
— Конечно.
— Ваша женщина… египтянка, если она вышла замуж, а потом поняла, что ошиблась, она несчастлива, ей все не нравится, муж мало зарабатывает, пьет… то есть у вас не пьют, но все равно… в общем, все плохо. Что будет? Она разведется?
— Может быть. Но скорее всего, нет.
— Будет терпеть? Почему? Разве в Египте плохо относятся к разведенным?
— Нет, дело в другом. Это сложный вопрос. Зависит от семьи, от того, какие именно проблемы, есть ли дети.
— Предположим, есть дети.
— Тогда вряд ли. Хотя все бывает.
— Потому что боится, что не справится одна? Что люди будут плохо на нее смотреть?
— Не только поэтому. У нас многие живут вместе только ради детей. Неполная семья — это очень плохо. Деньги тут не главное. Муж обязан обеспечивать детей в любом случае, даже если был развод с женой. Часто муж должен выплатить ей большую сумму, если это записано в брачном контракте. Может оставить жене квартиру, или, если есть возможность вернуться к родителям, она может спокойно уйти. Тем более если женщина работает.
— Но не уходит? Почему?
— Очень плохо, когда дети растут без отца.
— Но как же она сама? Разве женщина не имеет право на счастье?
— Аня, у нас есть религия. То, что в этой жизни, быстро закончится. Если человек живет, как нужно Богу, он вечно будет в раю. Это стоит того, чтобы терпеть. Кроме того, если муж и жена понимают и уважают друг друга, они могут прожить и без любви.