— Бриджах, — подсказала я.
— Да. В бриджах, в кофте с цветами, и на голове такая прическа, — Саид жестом показал «мелкую химию». — Если появилась такая женщина, значит, все будет ужасно. А остальные туристы неплохие. И ваши женщины очень хорошо выглядят, даже старенькие.
— Да, русские женщины умеют произвести впечатление.
Официант забрал пустые тарелки, Саид попросил счет.
— Ты наелась?
— Да, большое спасибо. Было очень вкусно.
— Кофе хочешь? Здесь недалеко «Старбакс».
За время интернет-общения мы успели узнать, что оба любим хороший кофе.
— Не откажусь. А море далеко?
— Точно, — Саид хлопнул себя по лбу, — ты же еще не видела моря. Пошли, это совсем рядом.
Море и в самом деле оказалось близко. Но подойти к нему не получилось — все побережье было занято кафе и пляжами отелей. Я чувствовала морской запах, слышала шум волн, но не могла даже приблизиться к воде. Саид пытался меня успокоить, говоря, что мы приедем сюда уже завтра утром.
— А городской пляж есть? — допытывалась я.
— Есть, но он закрыт, — ответил Саид и, глядя на мое изумленное лицо, пояснил: — Все пляжи закрыты вечером. Купаться можно только до захода солнца. Потом начинается движение акул. Это первый закон Красного моря. Второй закон — нельзя заходить в воду без специальной обуви.
— Какие глупые законы, — обиженно пробормотала я, вспомнив ночные купания в Черном море.
— Хочешь, посидим в кафе на берегу?
Сидеть на берегу я отказалась, и мы пошли в «Старбакс». Зайдя внутрь, мне на секунду почудилось, что я в Москве или Нью-Йорке. Одинаковый интерьер, приглушенный свет и запах хорошего кофе — эти кофейни почти одинаковы в любой точке Земли. Мы сделали заказ и сели на диван.
— Меня нельзя оставлять здесь надолго, — улыбнулась я. — Засну. Буди, если что.
— Не волнуйся. Спи, если хочешь.
Я слегка облокотилась о Саида и прикрыла глаза. Так спокойно и умиротворенно я себя уже давно не ощущала. Казалось, я могу провести на этом диване всю жизнь. Играла тихая музыка, Саид осторожно обнимал меня за плечи, и счастье было где-то совсем рядом. Нашу идиллию нарушил официант с кофе.
— А что еще есть в Наама-Бей? — поинтересовалась я, помешивая свой капучино.
— Да, в общем, это все. Казино у моря видела? Рестораны, магазины, кафе, дискотеки. Ты любишь дискотеки?
— Не особо.
— В Шарме не очень много мест, куда можно пойти погулять, так что мы сюда еще не раз приедем. Ты, наверное, привыкла к Москве, но здесь не такой большой город, — сказал Саид извиняющимся голосом.
— Ничего, я переживу. Поехали домой?
Через десять минут я блаженно растянулась на кровати. Глаза слипались, хотя я подозревала, что Саид рассчитывает на продолжение вечера.
«Надо отдать ему должное, — сонно подумала я, — он старается держать дистанцию, насколько это возможно».
— Ты засыпаешь? — Саид легко коснулся моего плеча.
— М-м-м… Да. Я сегодня очень рано встала.
— Спи, не буду тебе мешать. Я лягу в холле.
— Нет, зачем, — возразила я, приподнимаясь. — Там совсем мало места. Оставайся здесь. Включай телевизор, если хочешь — я все равно не услышу.
После этих слов я провалилась в сон.
Глава 6Красноморская сказка
Луч солнца упал на мое лицо. Откуда взялось столько света? Я перевернулась на другой бок и вместо знакомого комода увидела стену светло-бежевого оттенка. «Я же в Египте», — мелькнуло в голове, и я рывком поднялась с кровати.
Почти весь день мы с Саидом провели на пляже. Красное море произвело на меня огромное впечатление: я ныряла, пыталась дотронуться до рыб, в изобилии плавающих вокруг, и чувствовала себя беззаботным ребенком. Саид не сводил с меня влюбленного взгляда и пытался предугадать каждое мое желание. Вечером мы поехали в El Mercato. Погода стояла теплая; отдыхающие неспешно прогуливались, пили кофе, присматривались к сувенирам. Я невольно позавидовала царящей вокруг атмосфере легкости и свободы. В Москве таких спокойных мест просто не найти — даже в многочисленных ресторанах люди вечно спешат или начинают спешить сразу, как оттуда выйдут. В Египте же казалось, что срочных дел ни у кого нет. Играла какая-то незнакомая, но очень приятная музыка, и мне хотелось обнять весь мир. Мы долго сидели молча, прижавшись друг к другу, и думали каждый о своем. Я расслабилась и прогнала из головы некстати возникшие мысли о скором возвращении домой.
Поужинать решили в рыбном ресторане, потом переместились в соседнюю кофейню. Я чувствовала себя пьяной, хотя не пила ничего спиртного. Саид рассказывал какие-то истории из своего прошлого опыта работы в туризме. Пару раз он здоровался с кем-то из знакомых. Мне было так хорошо, что никуда не хотелось уходить, но время приближалось к десяти, и мы направились в «1001 ночь».
Идти оказалось близко — я издалека заметила необычную архитектуру, имитирующую восточный дворец. На лазерное шоу мы опоздали и едва успели найти удобный диван, чтобы увидеть второе представление. Начало меня не впечатлило — в Москве я видела не менее красивые танцы живота. Заскучав, я принялась тайком рассматривать окружающих, пытаясь угадать национальность каждого из них.
— Тебе неинтересно? — спросил Саид.
— Нет, нормально. Просто пока немного однообразно. Смотрю на туристов, пытаюсь понять, кто здесь нерусский.
— Ну и как, получается? Вон там сидят две группы итальянцев, за вторым столиком слева — англичане, а у сцены поляки. Остальные все русские.
— Где поляки? Вон та женщина в красном платье? Нет, они русские.
— Нет, хабиби, поляки. Кстати, сейчас начинается самое интересное. Будет танцевать мужчина. Он не египтянин, — сразу уточнил Саид, — кажется, из Ливии.
— Ясно, — понимающе улыбнулась я, — танцевать у вас считается позором для мужчины?
— Конечно. Думаю, он гей. А танцевать и для девушки позор.
— А как же те танцовщицы, которые тут выступают?
— Они из очень плохих семей. Или бывает, что семья хорошая, но сама девушка ушла и порвала с ними отношения.
— Я думала, все египтянки должны уметь танцевать, — сказала я. — Ведь танец живота — ваш, национальный.
— Да, многие умеют. Танцевать можно дома, перед мужем. А показывать свое тело посторонним — позор.
— Строго… Но ведь как красиво двигается, — сказала я, кивая на танцора.
Мужчина показался мне не очень молодым, но пластика у него была потрясающая. Он был одет в какую-то длинную рубашку, подпоясанную лентой. Танец завораживал — я перестала рассматривать окружающих и, затаив дыхание, следила за происходящим на сцене.
— Танцует он хорошо, — неохотно согласился Саид. — Но это не занятие для мужчины.
Представление продолжалось долго и закончилось около часа ночи. Последним номером выступали татами — мужчины, которые очень долго крутились вокруг своей оси и крутили длинные цветные юбки. Получалось зрелищно.
Около полуночи народ стал потихоньку расходиться. Мимо нас прошли люди, о чьей национальности мы с Саидом поспорили: я обратилась в слух и расслышала небольшую часть разговора. Черт. И правда, поляки. Саид поймал мой огорченный взгляд и рассмеялся.
— Как ты догадался? Я была уверена, что они русские! — расстроилась я.
— Аня, я же здесь работал и умею определять национальности.
— А правда, что женщины из Польши очень красивы?
— Я бы не сказал. Мне русские больше нравятся.
— Хм, — я нахмурилась. — Ты знаешь, я читала в интернете историю про девушку, которая вышла замуж за египтянина, но ее муж сказал своим родителям, будто бы она из Польши.
— Зачем? — удивился Саид.
— Потому что у наших девушек плохая репутация, и родители не приняли бы русскую невесту, — пояснила я.
— Аня, в интернете чего только не напишут.
— Нет, это правда. Девушка очень подробно рассказала свою историю, все долго обсуждали… Просто у него ортодоксальная мусульманская семья, а русских они считают проститутками… Твои родственники так не думают?
Саид расхохотался.
— Для моей семьи русские — как инопланетяне. Успокойся. Мы не будем никого обманывать.
— Точно? — я посмотрела в глаза Саиду.
— Точно. Хабиби, какая разница? Для мусульман имеет значение вера, а не национальность. Но мужчины могут жениться на христианках, — уточнил он, поймав мой настороженный взгляд.
— Поляки вроде католики, — пробормотала я. — Или протестанты.
— Без разницы, — отмахнулся Саид. — Главное, они тоже не мусульмане. Я не люблю обман. Тем более, когда нет причины говорить неправду. Поехали домой?
В такси Саид молча обнял меня и крепко прижал к себе. Я поплыла, мысли путались в голове. Казалось, его присутствие отключает большую часть моего мозга, оставляя только чисто женские инстинкты и желания.
— Тебе хорошо? — спросил Саид неожиданно.
— Очень, — я удивленно подняла на него глаза. — А ты разве не чувствуешь?
— Я хочу сделать тебя счастливой. Хочу быть с тобой навсегда.
— Саид, — я глазами показала на таксиста, — давай поговорим в квартире. Я знаю, водитель, скорее всего не понимает по-русски, но лучше не здесь.
— Хорошо, — согласился он, но не выпустил меня из объятий.
Когда такси подъехало к Дельте, Саид быстро расплатился и буквально вытащил меня из машины. В молчании мы дошли до нашего номера. Он рывком открыл дверь и посторонился, пропуская меня вперед, затем усадил на диван и начал целовать. Последние мысли вылетели из моей головы. Саид что-то говорил, но я не улавливала смысл. «Наверное, это и есть счастье», — подумала я, прежде чем отключиться окончательно.
Следующим утром меня снова разбудил поток света, льющегося из окна прямо на лицо. Я плотно задернула шторы и вернулась в кровать — было ранее утро, и спать хотелось неимоверно. Саид лежал на животе и не реагировал ни на солнце, ни на доносящиеся с улицы звуки газонокосилки. Я обняла его и тоже задремала. Кажется, мне даже снились сны.
Все оставшиеся дни мы ложились под утро и просыпались после полудня. Я не вспоминала о Москве, работе, маме, друзьях — казалось, это осталось в какой-то другой жизни. А здесь были только Саид и я. Мы купались, целовались, разговаривали, катались по городу — счастливые и влюбленные. Весь город, — нет, весь мир принадлежал нам; море, солнце, глаза Саида, искрящиеся смехом, один бутерброд на двоих, шутливая драка за пульт от телевизора — будто яркие пятна на полотне моей жизни. Пересматривая сейчас первые фотографии из Шарм-эль-Шейха, я чувствую себя безнадежно постаревшей. Смогу ли я еще быть счастлива? Возможно. Только тех дней мне никогда не вернуть, как не вернуть нас тогдашних. Воспоминания и фото — вот все, что у меня осталось. Впрочем, разве у кого-то счастье длилось вечно?