— Если все-таки решитесь, — ответил он на мой недоуменный взгляд. — Полегчает, поверьте. И что бы ни случилось, не плачьте. Все пройдет.
После его ухода я какое-то время смотрела на стакан со спиртным, а потом залпом опрокинула его в себя. Внутренности мгновенно согрелись, и действительно стало чуть легче. Я представила, что бы сказал Саид, увидев меня сейчас, и горько усмехнулась. Одна радость — теперь можно спиваться и гулять напропалую, раз уж я снова оказалась «ничья». С этой мыслью я встала и медленно побрела к метро.
Дома на меня опять нахлынули воспоминания о случившемся. Я сидела в темной комнате, обхватив колени руками, и думала. Что делать? Как жить дальше? Почему он так со мной поступил? Хотелось кричать и биться головой о стену.
Вечером я положила на телефон две тысячи — все деньги, которые оказались у меня в кошельке. Я боялась, что Саид просто не позвонит, чтобы избежать объяснений, и собиралась сама набрать его номер. Но около одиннадцати, когда я уже почти перестала надеяться, раздался звонок.
— Аня? Привет. Ты можешь говорить?
— Могу.
— Как ты?
— Прекрасно. Твоими молитвами, — я хотела поговорить спокойно, но стоило услышать его голос, как меня понесло. — А разве у меня есть причины для плохого настроения? Нет, все отлично. Жизнь удалась.
— Ну, зачем ты так? Я переживаю.
— Да ты что? Не может быть. Нет, я просто не верю. Это слишком благородно с твоей стороны. Ты всего лишь бросил меня, когда я ради тебя ушла с работы, лишилась квартиры и собиралась переехать в другую страну. Разорвал помолвку, даже не объяснив причину, даже не найдя смелости сказать мне это в лицо. У тебя нет причин переживать.
— Аня, я знаю, что ты злишься и что я поступил очень плохо. Но мы можем поговорить спокойно?
— Нет! Я не могу! Меня просто трясет.
— Аня, прости.
— Саид, это все слова. Они ничего не изменят. Просто скажи, что случилось, иначе этот вопрос будет мучить меня еще долгие годы. Когда я уезжала три недели назад, все было в порядке. Потом что-то произошло.
— Ничего особенного не случилось. Понимаешь, я стал думать, советоваться, разговаривать с другими людьми.
— И ты начал сомневаться, да? Потому что твои родные против меня? Или другие люди, которые со мной вообще не знакомы?
— Аня, пойми, для нас брак — это очень серьезно. В нашей семье никогда не было разводов.
— А почему ты решил, что обязательно разведешься со мной?
— Нет, не обязательно. Но я очень рискую и очень боюсь. Ты иностранка, христианка, тебе будет тяжело здесь жить.
— Саид, это все ерунда. Ты с самого начала знал, что я иностранка. Ты искал жену-иностранку. Ты говорил, что видел примеры удачных браков между египтянином и русской. А как сложатся отношения в семье, предсказать нельзя. Египтяне тоже разводятся: никаких гарантий тут быть не может. И почему ты не думаешь обо мне? О том, как я себя сейчас чувствую? О том, какой для меня риск переезжать в чужую страну и жить по вашим законам?
— Я не уверен, что поступил правильно, — тихо сказал Саид.
— Ах, вот как? То есть завтра ты, может быть, еще передумаешь? А потом — передумаешь обратно? Нет уж, если ты так решил — отвечай за свои слова.
— А мы можем остаться друзьями?
— Конечно, нет. Не можем. Даже если бы я очень захотела.
— Почему?
— Саид, не будь наивным. Мы никогда не были друзьями, и я не думаю, что мы нужны друг другу в качестве друзей.
— Я могу попробовать. Ты мне не чужая.
— Я — девушка, которую ты бросил. О какой дружбе может идти речь? Саид, прошу: если у тебя осталось ко мне хотя бы хорошее отношение — пожалуйста, не звони, не пиши и не пытайся возобновить общение. Так будет лучше.
— Но я не могу тебя сразу забыть. Я не могу сделать вид, что тебя не было.
— Не можешь? Как не можешь? Ты уже вычеркнул меня из жизни. Значит, придется привыкать. И не надо говорить, как тебе трудно. В конце концов, это твое решение.
— Аня, пожалуйста, успокойся.
— Я спокойна! — закричала я. — Поверь, я очень спокойна, учитывая, что сегодня произошло. Я просто не понимаю тебя и не знаю, что ты хочешь.
— Я сам не уверен. И чувствую себя ужасно. Иногда мне кажется, что я совершил большую ошибку.
— Саид, я не знаю, что еще можно сказать. Ты принял решение. У меня нет никакого выбора — только согласиться. Просто очень обидно, что ты так поступаешь с девушкой, которая была готова ради тебя на все. С девушкой, которой ты сделал предложение, которая ни в чем тебя не обманула и не дала повода в себе сомневаться. Я не понимаю, но не могу ничего изменить. Мне придется начинать новую жизнь, но совсем не так, как я рассчитывала. Быть твоим другом не могу и не хочу, и смысла продолжать общение не вижу. Лучше всего попрощаться и попытаться забыть друг друга.
— А ты сможешь быстро меня забывать?
— Да какая разница, быстро или медленно, легко или тяжело, могу или не могу? Я должна, у меня нет другого выбора. Это твое решение. Понимаешь, твое решение!
— Аня, а ты уже уволилась? — спросил Саид, помолчав. — Тебе есть где жить?
— Очень своевременный вопрос, — съязвила я. — Мерси за беспокойство, как-нибудь разберусь со своей жизнью. Прощай.
— Аня, подожди…
Но я уже повесила трубку. Саид попытался позвонить еще несколько раз — я не отвечала. Потом он прислал смс с извинениями — я и его проигнорировала.
Около полуночи пришла Нина. Она заглянула в мою комнату и удивилась, что я сижу в темноте.
— С тобой все в порядке?
— Почти, — ответила я. — Просто поссорилась с Саидом.
— Ну, ничего, милые бранятся — только тешатся. Помиритесь.
Я криво усмехнулась, но, к счастью, Нина не стала допытываться. Она горела желанием поболтать и чуть ли не волоком вытащила меня на кухню. Я отбивалась, но безуспешно: пришлось долго выслушивать подробности ее взаимоотношений со шведом. Я мало вникала в смысл восторженного щебетания подруги, только изредка поддакивала или кивала головой. Наконец Нина выговорилась и спросила, почему я такая вялая. Я сослалась на усталость и тут же смылась в свою комнату.
Этой ночью мне так и не удалось уснуть. Я ворочалась, вздыхала, размышляла и все больше впадала в уныние от своих мыслей. Что делать, что делать, что мне делать… Я не видела выхода. Уезжать за границу — но куда? Получить рабочую визу крайне сложно, а ехать нелегально… Ну, предположим, я поеду в какую-нибудь Турцию или Болгарию по туристической путевке и останусь там работать. А потом что — депортация? Я всегда находилась за рубежом вполне легально, иметь неприятности с полицией не входило в мои планы. Чем благополучнее страна, тем труднее туда попасть и тем строже законы для потенциальных эмигрантов, а ехать куда-нибудь в центральную Африку мне совершенно не хотелось.
Сон так и не шел. Когда стало светать, я встала, тихо оделась и вышла из квартиры, чтобы побродить в одиночестве.
Оставшиеся три дня я гуляла и избегала общения с друзьями. Мне хотелось стать невидимой, заснуть на десяток лет или спрятаться так, чтобы никто меня не нашел. Мама сообщила, что сделала все необходимые документы — я с удивлением узнала, что отец без проблем подписал у нотариуса согласие на мой брак. У меня не повернулся язык сказать, что свадьбы не будет. Саид названивал по нескольку раз в день и заваливал меня электронными письмами. Я постоянно зарекалась поднимать трубку, но каждый раз какая-то сила заставляла меня отвечать на его звонки. Эмоции схлынули, мне уже не было так больно, а Саид почти открыто признавал, что совершил ошибку. К моменту моего отъезда из Москвы мы стали общаться почти как прежде, только более сдержанно. Я не знала, что делать — послать его к черту или попытаться наладить отношения. В глубине души теплилась надежда, что я все-таки выйду за Саида замуж, но я сомневалась, смогу ли доверять ему, как прежде. С другой стороны, какие у меня варианты? Возвращаться в Москву, снова идти на ресепшн и отдавать львиную долю заработка на аренду квартиры, не видя особых перспектив ни в карьере, ни в личной жизни? В Твери тем более делать нечего, а уехать за границу нереально. Я поставила не на ту лошадь и в итоге осталась у разбитого корыта.
Во вторник я собрала вещи, попрощалась с Ниной и села в автобус. Часть сумок была переправлена домой заранее, но все равно багажа набралось прилично. Мама встретила меня на вокзале. От нее не укрылись моя нервозность и подавленность. Я хотела оттянуть откровенный разговор и неизбежное признание, но мама буквально атаковала меня вопросами. Как только мы добрались до дома, пришлось каяться. К тому моменту я уже была в состоянии говорить на эту тему спокойно и постаралась изложить случившееся в самых мягких выражениях. Тем не менее мама тут же схватилась за сердце, и оставшуюся часть вечера я провела, убеждая ее, что все еще может наладиться. Она в свою очередь пыталась успокоить меня — мы просидели на кухне до глубокой ночи и обе не раз всплакнули.
На следующий день пришла тетя. Мама по телефону уже ввела ее в курс дела. Тетя с порога стала возмущаться «этими паршивыми арабами», которые не умеют держать слово и ни во что не ставят русских девушек. Весь вечер она промывала мне мозги и предлагала кандидатуры в мужья из числа своих бывших учеников. Уверена, большинство из этих «кандидатов» и не ведали, что их судьба висит на волоске и находится в тетиных руках. Зная ее характер и умение пробивать лбом любую стену, я бы не удивилась, если бы тетя и впрямь поставила какого-нибудь бедолагу перед фактом: он должен жениться на ее племяннице. Но это никак не входило в мои планы — я поблагодарила тетю за заботу и решительно отказалась.
Следующие две недели я провела дома, не зная, чем заняться. Помогала маме с готовкой и уборкой, гуляла, сидела в интернете. Из интереса я перечитала множество форумов русских эмигрантов. Большинство женщин, как я и предполагала, остались за границей, выйдя замуж (иногда фиктивно), и таким образом получили официальный статус. Рабочих программ, по которым могла бы уехать незамужняя девушка 25 лет, практически не было. Иногда попадались вакансии в сфере туризма, но преимущественно в том же Египте или Турции. Я не имела соответствующего образования и опыта, да и платили там копейки. Довольно легко оказалось найти работу танцовщицы или массажистки, но эти объявления я даже не хотела рассматривать — от них за версту пахло криминалом. Множество фирм предлагали посредничество в официальном трудоустройстве за рубежом — в любой стране на выбор, но я почти не сомневалась, что это обычное кидалово на деньги. Учебные программы стоили дорого, а у меня не было денег. Просидев так несколько вечеров, я окончательно впала в уныние. Не имея хорошей прикладной профессии, родственников или жениха за границей, уехать в цивилизованную страну было невозможно, по меньшей мере, очень сложно и рискованно. Получить туристическую визу и остаться на свой страх и риск… я хорошо понимала значение слова «депортация» и совершенно не хотела такого рода приключений.