— Лариса, перестань немедленно! Ну, что за неугомонный ребенок! — она посадила сопротивляющуюся девочку на пол и обняла меня. — Как же давно мы не виделись!
— Да, давненько. Лариса так выросла! Не успеешь оглянуться, надо замуж выдавать.
— Хочу замуж! — немедленно заявила безобразница.
Мы с Наташей рассмеялись.
— Некуда торопиться. Иди лучше игрушки убери.
Лариса тут же надула губы. Я достала из пакета египетские подарки — пару платьев и куклу.
— Какая прелесть! — восхитилась Наташа.
— Надеюсь, с размером угадала, — сказала я. — А то я вас вижу редко, а ребенок растет быстро.
— Размер хороший, — оценила Наташа на глаз. — Давай, Лариса, иди мерить платья. Да игрушки убери! — крикнула подруга вслед убежавшей дочке.
Мы зашли в крошечную, но невероятно чистую кухню. Наташа поставила на плиту чайник и принялась резать вафельный торт. Я огляделась и почувствовала неловкость — хотя меня нельзя назвать грязнулей, моя кухня не блестела, как эта. Да и подруга выглядела лучше, чем в прошлый раз: на ней был симпатичный домашний костюм, на руках я заметила свежий маникюр и порадовалась, решив, что муж, вероятно, вспомнил о своих обязанностях кормильца и стал давать им на жизнь больше прожиточного минимума. У Наташи не было компьютера, она не регистрировалась ни в одной из соцсетей и даже не имела электронной почты — за год я звонила ей всего дважды и почти ничего не знала о жизни подруги.
Прибежала Лариса в первом из подаренных платьев — оно пришлось ей как раз впору. Покрутившись немного, убежала мерить второе. Мы с улыбкой проводили ее взглядами.
— Юная шмоточница, — прокомментировала Наташа.
— Она же девочка, — улыбнулась я в ответ. — Ей положено наряжаться. Рассказывай, как ваши дела. Муж в Москве?
— В Москве, — подтвердила Наташа. — Видимся редко, и нас обоих это устраивает.
— Все так плохо?
— Уже даже не плохо. Просто никак. У каждого своя жизнь. Но хоть ссориться перестали, живем спокойно.
— Невесело как-то, — протянула я.
— Ничего, — махнула рукой Наташа. — Жизнь идет, Лариса растет, через год уже в школу. Я на работу устроилась.
— Да ты что? Кем?
— Продавцом в магазин женского белья. У нас тут недавно открыли, самый дорогой бутик в городе.
— Хм, ну, здорово. Рада за тебя. А почему не захотела работать по специальности?
— Да кому она нужна, моя специальность. В магазине хоть платят. Меня устраивает.
— Нет, я абсолютно не против. Главное, чтобы тебе самой нравилось. Все равно — какая-то другая жизнь, кроме дома, новые знакомства, ну и деньги. Я только не совсем понимаю, почему ты не разводишься, если вы фактически и не живете вместе. Прости, конечно, что лезу не в свое дело.
— Если честно, просто не вижу смысла. Ну, разведемся, и что? Делить квартиру? Вряд ли муж расщедрится и оставит мне жилье. Никогда не замечала за ним склонности к широким жестам. Идти с Ларисой к своим родителям не хочу, у них и так места мало. Ютиться в коммуналке с ребенком тоже не сахар, а больше коммуналки я при размене никак не получу. А так — он в Москве, приезжает раз в месяц, я здесь. Сейчас какие-то свои деньги появились. Жить можно.
— Может, найдется человек, который тебя полюбит, — сказала я.
— Конечно, все бывает, — рассмеялась Наташа. — Только я слабо верю в чудеса. У нас приличных мужчин мало, и все давно при женах. А незамужних девок пруд пруди — бездетных к тому же.
— Только не надо ставить на себе крест. Может, незамужних и много, но ты у меня все равно самая лучшая.
Наташа улыбнулась и насыпала в чайник заварку. Прибежала Лариса во втором платье, схватила конфету со стола и уселась ко мне на колени.
— Лариса, иди сними платье, не надо его дома надевать. А то шоколадом измажешь. Давай, переодевайся обратно и возвращайся к нам.
Девочка надула губы, но без лишних слов отложила конфету и поплелась обратно.
— Строгая ты, Наташ.
— Ничего, детей надо воспитывать.
— А мне рожать в мае. Мальчик, — выложила я главную новость.
— И ты молчишь!
— Почему молчу? Вот, сказала.
— Поздравляю! Я заметила, что ты чуть поправилась, но вообще живота особо не видно.
— Да живот пока совсем маленький.
— Ну, а как вообще живете?
— Да все отлично, — я достала из сумки маленький нетбук и показала фотографии, начиная со свадебных. — Надеюсь, ты не думаешь, что я там в рабстве?
— На рабыню ты не слишком похожа, — улыбнулась подруга и потрепала по голове вернувшуюся к нам Ларису.
— И на том спасибо.
Мы проговорили до позднего вечера. Когда у Ларисы стали слипаться глаза, я вызвала такси и начала собираться.
— Зайдешь еще? — спросила Наташа. — Приходи, а то теперь вообще неизвестно когда увидимся.
— Постараюсь, — ответила я. — Созвонимся попозже, ладно?
За неделю до Нового года в Твери воцарилось праздничное настроение. По-моему, никто уже не работал. На площади поставили елку и залили каток, в магазинах толпились люди, скупающие все подряд. Я бродила по городу, вдыхала морозный воздух и ощущала себя абсолютно счастливой. В один из дней я решила проветриться и съездить в Москву. Маша обрадовалась и подтвердила, что ждет меня с распростертыми объятьями. Я распланировала приехать в субботу и остаться до вечера воскресенья — это был последний предпраздничный уик-энд.
Как и следовало ожидать, мама распереживалась и не хотела меня отпускать. Пришлось несколько раз пообещать ей, что подруги встретят меня прямо у автобуса и будут повсюду сопровождать и оберегать.
Выходные выдались солнечными и морозными. Я с трудом поднялась рано утром и проспала почти всю дорогу до Москвы. Вещей у меня почти не было, так что я сразу по приезду созвонилась с девочками и поехала на Таганку. В метро оказалось шумно и людно — за год я совсем отвыкла от московской подземки. Многие люди несли елки и пакеты с подарками. Я с улыбкой смотрела на праздничную суматоху.
На выходе из метро я встретилась с Кристиной. Нина умотала на все праздники к своему шведу, а Маша должна была подъехать к нам в суши-бар в ближайшее время.
— Как тебе в России? — спросила меня Кристина по дороге.
— Не знаю, — честно призналась я. — Вроде бы и дом, а с другой стороны как-то странно. Отвыкла, наверное.
— А я что-то так устала от Москвы, — задумчиво сказала она. — Хотела остаться здесь на праздники, но передумала и купила билет домой на второе января.
— Самолетом?
— Поездом. Встречу Новый год и поеду.
— А отмечаешь где?
— В компании, как обычно. А ты дома?
— Да, с мамой. Даже не хочу никуда идти.
— А муж?
— Что муж? Он вообще не считает Новый год праздником. Может быть, посидит в кафе с друзьями, а может, и спать ляжет.
Мы зашли в суши-бар, где подруги заранее заказали столик — под Новый год мест нигде не было.
— А еще кризис, — заметила я, вешая пальто. — Вон как все забито.
— Да какой кризис, что ты, — рассмеялась Кристина. — Все про него давно забыли.
Мы уселись и взяли меню. Я зачем-то внимательно изучила все виды роллов, хотя всегда заказывала «Филадельфию». Вскоре подошел официант и принял наш заказ. Я вспомнила, что в этом кафе впервые рассказала подругам о знакомстве с Саидом и что тут раньше работал ухажер Кристины.
— А твой официант больше не работает?
— Нет. Видимо, уволился. Я его с тех пор не встречала. Помнишь, именно здесь ты сообщила нам, что познакомилась с египтянином? Если не ошибаюсь, мы сидели за этим же столиком. Сколько прошло времени? Полтора года?
— Да, примерно полтора года. А как много всего поменялось.
— У меня так ничего не поменялось, — махнула рукой Кристина и потянулась к телефону. — Аж тошно. Маша пишет, что будет минут через десять. Значит, примерно через полчаса, — мы понимающе улыбнулись друг другу. Если дело не касалось работы, Маша не отличалась пунктуальностью.
Официант принес стаканы с напитками, и мы чокнулись.
— За перемены! — провозгласила Кристина.
— За перемены к лучшему, — уточнила я. — Я не пойму, чего ты такая грустная. Праздники ж на носу.
— Устала, наверное. Как-то безрадостно все в последнее время.
— Что-то случилось?
— Нет, ничего конкретного. Можно сказать: случилось то, что ничего не случилось. Ничего не происходит, и от этого как-то невесело.
— Ты же оптимистка, Кристин. Стабильность не всегда плохо. Вот если ты ногу сломаешь и попадешь в больницу — тебя такая перемена обрадует?
— Вряд ли, — ухмыльнулась она. — Ладно, не бери в голову. Съезжу домой, сменю обстановку, может, и станет легче.
Вскоре появилась Маша. Мы обнялись.
— Как там поживает наш маленький? — спросила она.
— Отлично. Врач сказал, все в порядке.
— А ты сама?
— Тоже. Беременность оказалась не такой уж страшной штукой.
— Тьфу-тьфу, — тут же отреагировала Кристина. — Скоро станешь толстой и неповоротливой, вот тогда поговорим.
— Злюки. И почему я по вам скучала?
Мы просидели несколько часов, обсуждая все подряд. Я в подробностях рассказала про свою семейную жизнь, но временами ловила в их взглядах недоверие — не столь явное, как у нашей соседки, но тем не менее.
— Ань, ну, а если честно, — сказала Маша. — Только не обижайся, пожалуйста. Мы очень рады, что у вас все хорошо, но ведь идеальных отношений быть не может, тем более когда живешь на одной территории.
— А кто говорит об идеале? — удивилась я.
— Что тебе не нравится в браке? Наверняка же есть какие-то вещи.
— В браке как таковом или в браке с Саидом?
— Неважно.
— Даже не знаю. Если подумать, то наверняка можно найти что-то плохое. Только хорошее все равно перевешивает.
— А все-таки?
— Ну, — я задумалась. — Я живу не в своей стране, у меня бывают сложности с тем, что я не понимаю язык или их обычаи. Я не могу передвигаться так же свободно, как в России — не в том смысле, что меня запирают дома, конечно. Есть ограничения в одежде — правда, разумные. Я не могу увидеть маму или вас в любое время, когда захочу. Саид бывает ревнив. Правда, до Отелло он не дотягивает.