В тот же день я решилась и написала маме. Про нашу ситуацию рассказала спокойно, опустив душераздирающие подробности и историю с моим неудавшимся побегом. Признаваться оказалось страшно, неприятно и даже немного унизительно, но я и так слишком долго все замалчивала. Мама сразу поинтересовалась, могу ли я вывезти ребенка. Выслушав мои объяснения, она обещала найти в России хорошего адвоката и проконсультироваться у него. Во время разговора мамин голос предательски дрожал.
Света меня похвалила.
— Молодец! Ты все сделала правильно. Это он должен чувствовать себя виноватым.
— Согласна. Но еще ничего не ясно.
— Муж против развода?
— Думаю, больше всего Саида устраивает нынешняя ситуация: мы женаты и соблюдаем внешние приличия, но при этом он ведет себя, как считает нужным. Я четко сказала, что такого больше не будет. Или-или.
— А насчет ребенка?
— Мы вообще не касались этой темы. Вот если Саид выберет развод, тогда поговорим. Чего заранее воду мутить?
— Правильно. Ты молодец. Постарайся больше ни с кем не ссориться.
— Постараюсь. Завтра пойду пообщаюсь с Ясмин. Интересно, что говорят в семье.
— Наверняка у них никогда не случалось подобных скандалов. Но знаешь, египтяне не любят выносить сор из избы. Будь с этим очень осторожна.
— Хорошо, — вздохнула я. — Посмотрю по ситуации. Если они считают меня неадекватной женщиной, а Саида жертвой, то пусть узнают, что его поведение было далеко не безупречно. А насчет сора из избы ты права. Муж всегда твердил, что наши проблемы должны обсуждаться исключительно между нами. Правда, вчерашняя ситуация никак не вписывается в эту схему.
— Ань, очень тебя прошу, аккуратно. Лучше недосолить, чем переперчить. Ты и так наломала дров.
— Понимаю. Я уже ученая. Жаль только, что на своих ошибках.
Ясмин не поведала мне ничего принципиально нового. События развивались так, как я и предполагала. Отношения Мухаммеда с родителями Камиллы и раньше нельзя было назвать хорошими, теперь же они оказались полностью испорченными. Мой выпад осуждали, но и отношения Камиллы с Саидом — тоже. Больше всех нервничала свекровь. Ясмин сказала, что у нее сильно подскочило давление, пришлось вызывать врачей. Я испытала неловкость — легко представить, какой шок испытала мать Саида от произошедшей накануне некрасивой сцены.
Я продолжила осторожные расспросы, но Ясмин не могла сообщить ничего интересного, зато она горела желанием узнать подробности о нашем любовном треугольнике. Я спокойно ответила, что у нас были определенные проблемы, о которых мне не хочется говорить и которые мы постараемся решить между собой. Попросив передать всей семье извинения за произошедшее, я попрощалась с Ясмин и вернулась домой.
Следующие недели прошли в напряженном ожидании. Я продолжала вести себя как раньше и исподтишка приглядывалась к Саиду. Он ходил мрачный и немногословный. Никаких изменений в лучшую сторону я не замечала, но решила дать мужу время и подождать до конца месяца, не заводя серьезных разговоров.
Дни сменяли друг друга, и все оставалось по-прежнему. Меня терзали дурные предчувствия. По мере приближения часа X я все больше укреплялась в своем мнении: Саид будет оттягивать разговор, сколько может. Видимо, придется напомнить ему о сроках и повторить свой ультиматум.
Миновал месяц. Тем утром, провожая мужа на работу, я спросила, какое решение он принял. Саид удивленно посмотрел на меня.
— О чем ты?
Я стиснула кулаки и постаралась говорить спокойно.
— Прошел месяц с нашего последнего разговора. Ты просил время, чтобы определиться.
— Я против развода.
— А я против того, чтобы изображать семью, которой фактически нет.
— Я больше не общаюсь с Камиллой, если ты об этом. Мы поговорили, я извинился за тот случай и сказал, что не планирую разводиться с женой и жениться на ней. Вопрос закрыт. Ты можешь успокоиться.
— Саид, я переживаю вовсе не из-за Камиллы. Ты сам говорил, что проблема не в ней, а в нас самих.
— И чего ты хочешь?
— Чтобы мы жили нормально.
— Мы живем вполне нормально. Не знаю, что тебя не устраивает.
— То, что ты стремишься проводить дома как можно меньше времени. И то, что ты не разрешаешь ребенку погостить у бабушки.
— Я не понимаю, зачем Валиду нужно в Россию. Он сейчас в таком возрасте, что все равно ничего не запомнит. А твоя мама может сама к нам приехать.
— Ты прекрасно знаешь, что недавно моя мама сильно болела. И что будет, если мне понадобится срочно лететь домой? Я не могу оставить Валида здесь, тем более надолго. Он привык, что мама всегда рядом. В конце концов, Россия это моя Родина, у Валида гражданство России, почему мы не можем съездить туда на каникулы? Езжай с нами, никто не против.
Саид нахмурился.
— Возможно, когда-нибудь и поеду. Но не сейчас. Я по-прежнему против вашего отъезда — неважно, понимаешь ты это или нет. Хочешь увидеть маму — пусть она приезжает сюда, или лети к ней, а о Валиде позабочусь я и мои сестры. Что касается нашей жизни… я исполняю все обязанности мужа, но не могу показать тебе то, чего нет. Если я увижу, что ты действительно изменилась, мы будем жить лучше. Это все, что я могу тебе обещать.
Я разрыдалась.
— Саид, ты что, меня не слышишь? Я говорю, что мне плохо! Я не могу так жить! Я устала! А ты только пожимаешь плечами и отвечаешь, что не понимаешь меня и не веришь мне! Я стараюсь, просто из кожи вон лезу, но мне нужно увидеть от тебя хоть что-то! Сколько еще мне нужно доказывать тебе свою любовь, доказывать, что я осознала свои ошибки и делаю все, чтобы их исправить! Почему ты меня не слышишь? Или тебе наплевать?
— Аня, перестань плакать, — бросил Саид раздраженно. — Я не выношу твоих слез. Мне тоже бывает плохо, только я не устраиваю истерик.
С этими словами он продолжил одеваться. Я в слезах выбежала из комнаты. Заплакал Валид, и Саид начал его успокаивать. Прислонившись головой к стеклу в ванной, я рассматривала свое зареванное изображение. Все напрасно. Что делать — идти к адвокату? Подруги давно отправляли меня посоветоваться с юристом: так я буду точно знать расклад на случай развода. Есть шансы, что суд оставит Валида с матерью… но нам придется жить в Египте — возможности вывезти сына у меня не будет. И что я буду делать: одна, без мужа, без работы, без гражданства и знания арабского языка? Висеть на шее у Саида следующие семнадцать лет, пока Валид не станет совершеннолетним? Оставить все, как есть, и продолжать играть роль послушной жены? Меня не хватит надолго, рано или поздно я сорвусь и снова наговорю гадостей. В висках застучало. Выхода нет.
Саид через дверь угрюмо поинтересовался, скоро ли я выйду — он опаздывал на работу.
Уложив Валида спать, я написала маме — сухо сообщила, что разводиться Саид не хочет. Следующим на очереди был звонок Свете. Услышав последние новости, она надолго задумалась.
— Я даже не знаю, что тебе посоветовать. Сходи к адвокату, лишним не будет.
— А толку?
— Вдруг он скажет что-то дельное. Я сегодня поищу по своим каналам и сброшу тебе координаты юристов, которые занимаются семейными делами.
— Спасибо. Только ситуация у меня патовая. Куда ни кинь, везде клин.
— Ну, не надо так уж трагически. Ты не на улице, и ребенок с тобой. Бывает хуже, — сказала Света, но ее голос звучал как-то не очень уверенно.
Я совершенно растерялась. Плохо помню события следующих недель: Саид продолжал на меня обижаться, и я редко видела его дома. Родственники не приходили и не приглашали нас к себе в гости. Я продолжала автоматически выполнять повседневные дела, но временами накатывало такое отчаяние, что хоть вой на луну. Дни тянулись медленно и не приносили ничего нового: скоро я перестала их различать. Мир сузился до размеров нашей квартиры; я почти перестала с кем-либо общаться и иногда подолгу просиживала на диване, тупо глядя в одну точку.
Я чувствовала, что тону в какой-то трясине, но даже это было мне безразлично. Борьба не принесла результатов, ситуация оказалась безвыходной — оставалось молча тянуть свою лямку. Мной овладела такая апатия, что пропало даже желание плакать. Тогда я начала молиться. Я просила у Бога прощения и умоляла послать мне хоть какую-то надежду — потому что никто, кроме Бога, не был в силах мне помочь.
Света постоянно звонила и предлагала встретиться, но я вяло отказывалась. Пару раз она приезжала сама — даже не спрашивая разрешения, а просто уточнив, что я нахожусь дома. Я видела ее попытки меня расшевелить и была ей за это признательна, но мне совершенно ничего не хотелось. Мама ежедневно слала отчаянные письма и собиралась приехать к нам в ближайшее время. Катя советовалась со своими преподавателями по юриспруденции, но никто не мог сказать ничего дельного.
В начале зимы Саид сообщил, что в ближайшее время он планирует открыть магазин в Каире и в этой связи на несколько месяцев переезжает туда.
— А как же мы с Валидом? — растерянно спросила я.
— Я оставлю вам денег.
— Саид, дело не в деньгах. Мы же одна семья.
— В Каире я буду постоянно занят. Не вижу смысла везти вас туда.
— Я хотела отдать Валида в сад. Ему нужно изучать арабский.
— Хорошо, я приеду через пару недель и постараюсь решить этот вопрос.
— А когда ты уезжаешь?
— Завтра.
— Завтра? И я узнаю только сегодня?
— Аня, пожалуйста, не надо истерик. Я устрою сына в детский сад. А если все пойдет по плану, то максимум через полгода смогу забрать Валида в Каир.
— Валида? — я почувствовала, как кровь отхлынула от лица. — А меня?
— Если ты хочешь, — ответил муж, поколебавшись.
— Я не оставлю своего сына, даже не надейся. Может, нам следует развестись?
— Я уже много раз повторял, что не хочу развода. Делай то, что считаешь нужным.
С трудом подавив желание закатить мужу дикий скандал, я сжала кулаки и осталась на месте. Саид уехал, не сказав больше ни слова. Как только за ним закрылась дверь, я бросилась к телефону, набрала номер Светы и спросила у нее телефон адвоката.