Законы Красного моря — страница 63 из 70

Мою апатию как ветром сдуло. Я разозлилась, как никогда раньше. Саид вычеркнул меня из жизни — что ж, теперь моя совесть чиста. Я воспользуюсь его предложением и буду делать, что считаю нужным — искать пути увезти Валида в Россию.

Ахмед оказался респектабельным пожилым мужчиной. Мы поговорили (его английский оказался вполне на уровне), и он любезно согласился принять меня в тот же день. Пришлось ехать с Валидом: я могла оставить сына только на родственников Саида, но пришлось бы объяснять, куда я еду и зачем.

Юрист долго изучал наш брачный контракт и задавал уточняющие вопросы. Валид игрался на ковре в том же кабинете. Я автоматически отвечала Ахмеду и пыталась что-то понять по его голосу, но он оставался совершенно бесстрастным. Ничего не скрывая, я поведала и про свой неудавшийся побег, и про нынешнюю ситуацию с мужем. Адвокат заверил, что у меня хорошие шансы получить сына и денежное содержание, но желательно, чтобы инициатива развода исходила от Саида. Если я смогу убедить мужа подать иск, не прибегая к противозаконным или аморальным методам, то будет прекрасно. Он брался вести мое дело в суде и обещал доказать, что Саид не исполнял все возложенные на него обязательства. Только шансов вывезти ребенка в Россию у меня никаких — по этому пункту суд однозначно будет на стороне отца.

Я была готова к подобному ответу, но все-таки решительное «нет» из уст юриста больно меня ударило. Я поблагодарила за консультацию, обещала подумать над его предложением, вежливо попрощалась и ушла.

Оказавшись за порогом, я почувствовала, как земля уходит у меня из-под ног. В это мгновение я окончательно вышла из транса, в котором прожила последние два года, и увидела все то, на что раньше старательно не обращала внимания. Мне так сильно захотелось оказаться в России, что я испугалась. Оставшись здесь, я скоро умру от какой-нибудь загадочной болезни… И ни один врач не сумеет мне помочь — разве египетские доктора сумеют вылечить от недуга, вызванного разочарованием в Египте? Я стояла на улице, вдыхала прохладный воздух и рассматривала окружающих, как будто видела их впервые. Вон идет женщина в парандже и испытывающее смотрит мне в лицо. Чуть дальше двое подростков в грязной одежде о чем-то громко и ожесточенно спорят. А вот семья с двумя малолетними детьми: девочка пристально рассматривает нас с Валидом, затем подбегает и тыкает пальцем. По дороге на бешеной скорости несется мотоцикл, оглашая всю округу звуками магнитофона. Будто очнувшись от долгого сна, я оглядывалась вокруг и все больше недоумевала, что я вообще тут делаю. Голова закружилась от осознания того, сколько времени я живу в совершенно чужой стране и как сильно меня здесь все раздражает. Я сыта Египтом по горло: мне необходимо вернуться в родную среду, где каждая вещь — знакома, каждый обычай — привычен и где никто не сможет забрать моего ребенка. Саиду этого не понять — что ж, тем хуже для него.

Как я могла существовать во всем этом — именно существовать, а не жить? Как могла не обращать внимания на нищету, беспорядки, грязь, которые буквально бросались в глаза, стоило только выйти за пределы нашего относительно благополучного района? Как могла столько времени терпеть равнодушие Саида? Я искала ответы и не находила их. Лучше бы он взял Камиллу второй женой — я смогла бы испортить им жизнь, смогла бы выместить свою злобу, смогла бы вынудить Саида подать на развод. Я в состоянии вынести все, что угодно — кроме этого сводящего с ума равнодушия.

С этого дня мне стали сниться «русские сны» — где мы с Валидом гуляли по сосновому лесу, Красной площади и тверским улицам. Саиду там места не нашлось. Одна-единственная мысль полностью завладела моим сознанием: я должна вернуться в Россию вместе с сыном, чего бы мне это ни стоило.

И я начала действовать. Все дни и ночи, пока Валид спал, я проводила на сайтах и форумах жен иностранцев. Информацию приходилось добывать по крупицам, но к концу недели я кое-что узнала. Света подключилась к поискам и разнюхивала по своим каналам. Она очень обрадовалась, увидев, что я вышла из спячки — правда, к нелегальным способам вывоза ребенка отнеслась настороженно и призывала хорошо все обдумать, прежде чем принимать окончательное решение.

— Вообще-то, это преступление, — предостерегала Света. — По египетским законам, да и по российским тоже. Все будет зависеть от действий твоего мужа и египетской стороны.

— Им не до меня, — отмахнулась я. — Сама знаешь, в стране хватает других проблем. Саиду выгоднее договориться со мной, чем годами судиться, тем более в русском суде. Главное — оказаться в дома, остальное уже не страшно.

— То есть ты уже все решила?

— Да. Я поняла схему. Проверила множество вариантов и нашла тот, который мне подходит. Правда, обойдется недешево.

— Так что ты придумала?

— Расскажу чуть позже. Осталось найти человека, который мне поможет. И деньги — потому что это дорого.

— А у тебя есть средства? — осторожно поинтересовалась Света.

— Собственных, к сожалению, нет. Мама обещала помочь. Я пока не знаю, о какой сумме идет речь.

— А получить что-то с Саида реально?

— Практически нет. Разве что он согласится приезжать в Россию и привозить деньги туда — потому что в Египет мы больше ни ногой. А так… я не имею права на собственность мужа, содержание мне не положено, а деньги на ребенка я буду получать только в случае, если останусь в Египте.

— Как все непросто, — Света задумалась. — А чем ты будешь заниматься в России?

— Я найду себе занятие. Это не проблема. Главное — уехать.

Выйти на женщину, которая согласилась помочь, удалось не сразу. Она назвалась Еленой и без лишних эмоций объяснила мне план. Сумма расходов на операцию оказалась значительно выше, чем я предполагала, — оставалось надеяться, что мама найдет деньги.

Схема выезда была достаточно простой и безопасной для нас с Валидом — у этой женщины имелся сын примерно того же возраста, что и Валид, вписанный в ее загранпаспорт. Она прилетала в Египет вместе с мужем и ребенком, а через несколько дней возвращалась в Россию с Валидом, выдав его за собственного сына. Я могла лететь тем же рейсом и получить сына в московском аэропорту. В момент передачи ребенка происходил окончательный расчет, а все остальное меня не касалось. Каким образом она будет повторно вывозить сына, на этот раз собственного, я не знала. Елена сухо ответила, что это не мои проблемы.

Мама ответила, что деньги она найдет — лишь бы все получилось. Я мысленно возблагодарила Бога: раз есть деньги, мой план осуществим. Елена озвучила следующие условия оплаты — я высылаю определенную сумму на билеты, проживание в гостинице и прочие расходы, а также перечисляю авансом двадцать процентов гонорара. Отдавая ей Валида, я доплачиваю еще тридцать процентов, а окончательный расчет происходит, когда мы встречаемся в России.

Обмозговав предложение и оценив свои риски, я согласилась. В последний момент мне вдруг стало страшно, но я напомнила себе, что других вариантов нет, и попросила маму перечислить Елене первую часть денег.

Через пару дней мы уже обсуждали даты их поездки. Подготовка к побегу вступила в решающую стадию.

Глава 23Шанс

Вскоре Саид вернулся из Каира. Не зная его дальнейших планов, я опасалась заказывать билеты — муж никогда ни во что не посвящал меня заранее. Однако в этот раз обошлось без сюрпризов — он остался в Александрии всего на несколько дней и уехал, пообещав навестить нас примерно через неделю. Мне показалось, что Саид опасается начала бракоразводного процесса. Я часто ловила на себе его настороженный взгляд и в ответ демонстрировала невозмутимое спокойствие. Муж расслабился и попытался то ли наладить отношения, то ли создать такую видимость в глазах своей семьи — а может, подобным образом он извинялся передо мной за свой неожиданный отъезд в Каир. Я не собиралась размышлять на эту тему — мне смертельно надоело гадать, что же происходит у Саида в голове, и ждать с его стороны очередной пакости.

Так или иначе, мы навестили свекровь — впервые после скандала с Камиллой. Я вела себя скромно, тихо, и никто (по крайней мере, вслух) не вспоминал о произошедшем. Мать Саида спросила, не планируем ли мы второго ребенка — из чего я заключила, что в их семье наши отношения считаются довольно благополучными. Переглянувшись с мужем, я уклончиво ответила: планируем, но попозже. Дважды Саид по собственному желанию сопровождал нас с сыном на прогулке по набережной. Я ловила на себе восхищенные взгляды — со стороны мы наверняка казались красивой и дружной семьей. Валид топал рядом с нами и приковывал внимание всех прохожих. Мне страшно надоело ломать комедию, но я послушно улыбалась и утешала себя мыслью, что терпеть осталось недолго.

Накануне отъезда Саида мне вдруг стало очень плохо. Я сидела в спальне и отчаянно рыдала. Муж бестолково бегал вокруг и поминутно спрашивал, что случилось и не заболела ли я. В моей голове крутилась одна-единственная мысль: возможно, сегодня последний день, проведенный Валидом вместе со своим отцом, — но я не могла произнести это вслух и только плакала все сильнее. Что ответить сыну, когда он спросит про папу? Сумеет ли он понять и простить? Повзрослев, Валид даже не вспомнит лицо своего отца: он слишком мал, чтобы сохранить в памяти хоть что-то.

Я осознавала, что мои слезы — лишь минутная слабость: завтра Саид уедет в Каир, я останусь одна и продолжу тянуть свою лямку без всякой надежды на освобождение. Мне никак нельзя упускать последний шанс вернуться в Россию. Понимая, что решение принято и его не изменить, я продолжала плакать — несмотря ни на что, в тот момент мне было очень горько и стыдно перед Саидом, который продолжал бегать вокруг, не зная, что случилось.

К полуночи я успокоилась и, уложив Валида спать, вернулась в гостиную. Саид смотрел какой-то спортивный канал. Я молча села рядом.

— Как ты?

— Все в порядке. Не волнуйся.

— Я что-то сделал не так? Ты переживаешь из-за моего отъезда в Каир?