- Аня, что с тобой?
- Не знаю. Мне плохо, - прошептала я.
- Вернуться в машину? Или лучше подняться наверх и посадить тебя там?
- Не знаю, - повторила я. - Расскажи, как пройдут похороны.
- До двенадцати мы будем здесь. Люди придут попрощаться с Валидом. Потом все поедут в мечеть, а после молитвы – на кладбище. Оттуда снова вернемся сюда - вечером около дома поставят шатер, стулья, будут читать Коран, опять придут люди. Часов до девяти-десяти вечера. Все.
Я кивнула и на секунду закрыла глаза. Я должна выдержать. Я смогу.
- А твои родные?
- Аня, ты уже спрашивала вчера, - ответил Саид устало и раздраженно. – Они в ужасе, что ты хотела увезти Валида. Но сейчас хоронят твоего сына. Остальное неважно.
Мы поднялись наверх. Я презирала себя за трусость, но шла с большим трудом. Мама ни на минуту не выпускала мою руку.
В гостиной было многолюдно. Я зажмурилась, пытаясь определить, кто есть кто. Гроб с телом стоял в другой комнате, я заметила его через открытую дверь. Первой к нам подошла Ясмин, обняла меня и сказала несколько сочувствующих слов по-арабски. Мне показалось, она держит себя несколько отстраненно, но по крайней мере, в рамках приличия. Я посмотрела на нее с благодарностью. Еще несколько женщин выразили соболезнования, остальные ограничились кивком. Мне стало неуютно. Ясмин, почувствовав двусмысленность ситуации, отвела нас с мамой в одну из спален и предложила воды. Моя благодарность к ней стала почти безграничной.
- А где мать Саида? - спросила я шепотом.
- В другой комнате. Она очень плоха.
- Может, мне.. пойти к ней? – я неосознанно перешла с арабского на английский.
- Не нужно, - ответила Ясмин, поколебавшись.
- Она не хочет меня видеть? – догадалась я.
- Не знаю, - пробормотала Ясмин. – Но я не советую к ней идти. Лучше оставаться здесь. Если кто-то захочет выразить соболезнование, придет сюда сам.
- Хорошо, - я послушно кивнула. – Ты можешь мне рассказать, как я должна себя вести? Саид ничего не объяснил.
- Пока что просто сиди здесь. Когда нужно будет идти, я скажу.
- Разве я не должна быть рядом с… с телом Валида?
- Да, обычно так бывает, но... – Ясмин казалась смущенной. – Это не лучшая идея. Я оставлю дверь приоткрытой, чтобы ты могла видеть ту комнату. И объясню гостям, что тебе очень плохо, и ты не в состоянии смотреть на Валида в гробу. Поверь, так будет лучше. Если вам что-то понадобится, позовите меня.
- Спасибо, - искренне сказала я. – А ты не можешь остаться хоть ненадолго?
- Мне нужно идти к гостям. Но я буду к вам заходить. И другие тоже будут. Не волнуйся.
Не знаю, как бы я выдержала многочасовое ожидание, не будь рядом мамы. Мы сидели, как две мумии, и слышали только тиканье часов, отдаленный шум голосов и запись Корана из другой комнаты. Ясмин заглядывала к нам, но ненадолго. Она помогала служанке разносить напитки, встречала вновь прибывших, с кем-то разговаривала – в общем, постоянно была занята. Я с опозданием удивилась тому, что тело Валида лежит здесь, а не в нашей квартире. Похоже, Саид совсем растерялся. А может быть, им было проще организовать все в доме Мухаммеда.
К нам заходили и другие женщины, но их визиты казались формальными. Несколько слов соболезнования, легкое прикосновение, - и они сразу возвращались в гостиную. Это походило на некий ритуал. Только одна пожилая дама просидела около нас с полчаса – все это время она повторяла слова Корана, еле слышно шевеля губами. Я была уверена, что все присутствующие знают обстоятельства гибели Валида и осуждают меня, поэтому их сочувствие столь поверхностное и формальное. К тому же они были для меня посторонними. Пожалуй, ближе всех я общалась с Ясмин, но нас даже с большой натяжкой нельзя назвать лучшими подругами. Я подумала, что надо было пригласить русских девочек. Света с Леной часто звонили мне в последние дни, но я была не в состоянии ни с кем говорить и просто не брала трубку. Они бы, наверное, пришли на похороны. Впрочем, какая разница?
Мои глаза оставались сухими. Мама тихонько всхлипывала рядом. Когда же все это закончится? Не выдержав, я поднялась и направилась к гробу. Мама не успела меня остановить.
Приблизившись к телу сына, я покачнулась. Почему, господи? Сзади подошла мама, затем другие люди. Они что-то говорили, но я не улавливала смысла - даже не осознавала, на каком языке ко мне обращаются.
Подняв взгляд, я увидела перед собой свекровь. Ее глаза были красными от слез, губы плотно сжаты. Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга, потом она заговорила - очень резко, временами переходя на крик. Я стояла, не в силах сдвинуться с места. Саид с братом тут же подбежали к матери, взяли ее под руки и увели в другую комнату. Если бы не поддержка Ясмин, я бы вряд ли устояла на ногах.
- Она меня ненавидит? – тихо спросила я.
- Мы все очень нервничаем, – расплывчато ответила она. - Это большая трагедия для нашей семьи. Тебе лучше вернуться в спальню.
Вскоре после двенадцати мы вышли из дома. У подъезда стояла машина, в которую погрузили гроб с телом. Почти все родственники поехали в мечеть вслед за нами – получилась целая кавалькада машин. После молитвы мы тем же составом отправились на кладбище.
- Сейчас будут похороны? - спросила я у Саида. Казалось, меня не хватит надолго.
- Да. Потом вернемся домой.
- К себе домой? – встрепенулась я.
- Нет, к Мухаммеду. После третьей молитвы будут читать Коран, придет много людей. Я же тебе говорил.
- Прости, - тихо отозвалась я. – Плохо помню. Мне обязательно присутствовать до конца?
- Конечно, что за вопрос? Ты его мать. Люди придут специально, чтобы поддержать родственников.
Я промолчала. Никто не сможет меня поддержать. Больше всего я мечтала вернуться домой и уснуть на несколько дней. Но раз у них принято все время быть на людях – придется терпеть. Когда-нибудь этот день закончится. Да и жить в Египте мне осталось недолго.
Никогда раньше я не была на египетских кладбищах. Они ничем не походили на русские: вместо могил - строения, напоминающие маленькие домики на одну комнату, только без окон. Все произошло очень быстро – машины остановились, рабочие вынесли гроб. Валид лежал, обмотанный в белую простыню. Маленькое личико страшно осунулось, он уже ничем не напоминал живого. Я непроизвольно двинулась ему навстречу, чтобы в последний раз дотронуться до тела сына, но сразу несколько человек удержали меня на месте.
Мы подошли к одному из строений, Мухаммед открыл его своим ключом. Все присутствующие стали полукругом, рабочие занесли тело внутрь - я услышала шум от поднимаемой бетонной плиты, затем звук лопат. Мать и сестры Саида плакали.
- Что происходит? Саид, что происходит? – я в панике обернулась к мужу.
- Аня, успокойся. Тише. Они хоронят тело. Это место для нашей семьи.
- Мы не зайдем внутрь? – спросила мама.
- Нет. А зачем?
Я понуро опустила голову. Вот и все. Конец. Мой мальчик уже в земле. Не выдержав, я снова разрыдалась. Саид держался, но я заметила, что его подбородок дрожит, а глаза стали влажными.
Дальнейшее запомнилось смутно. Мы вернулись в дом Мухаммеда. Меня пытались чем-то покормить, но я не могла проглотить ни крошки. Часа полтора мы с мамой провели в гостевой спальне, затем пришлось выйти на улицу. Около дома установили конструкцию, напоминавшую гигантский шатер. Внутри постелили ковры, по периметру расставили стулья и включили запись Корана. Приходили какие-то люди, пожимали руки мне, Саиду, всем родным, затем садились и некоторое время сидели молча, глядя в пол и шевеля губами. Не знаю, сколько времени это продолжалось, но монотонное звучание Корана меня немного успокоило. Я сидела неподвижно, впав в оцепенение. Происходящее казалось странным спектаклем, в котором мне отведена роль безмолвного статиста.
Все закончилось поздним вечером. Я чувствовала себя выжатой, как лимон. Саид отвез нас домой и тут же уехал.
- Где ты сейчас живешь? – спросила я.
- У брата.
- Почему не здесь? Мы с мамой не будем тебе мешать, к тому же скоро уедем. Это ведь твоя квартира.
- Мне пока лучше у брата, - уклончиво ответил Саид. – Я позвоню тебе завтра.
Весь день после похорон я провела в постели. Временами меня душили рыдания, после которых я была не в силах пошевелиться и просто лежала, глядя в одну точку. Саид позвонил ближе к вечеру: мы обменялись несколькими фразами и распрощались. На следующий день мама вытащила меня к морю. Никакого желания выходить на улицу я не испытывала, но пошла, чтобы сделать ей приятно.
В Александрии было прохладно и ветрено. Мы прогулялись по безлюдной набережной, зашли в супермаркет и вернулись домой. Мама пыталась готовить, но мне совершенно не хотелось есть. Впрочем, иногда я что-то жевала, не чувствуя вкуса пищи. Большую часть времени я проводила, лежа в кровати или неподвижно сидя на одном месте. Слезы почти иссякли, но мне стало только хуже.
На третий день после похорон мама поинтересовалась, когда мы поедем в Россию. Я пожала плечами.
- Ты же не планируешь остаться здесь? – испуганно спросила она.
- Нет. Что я тут забыла? Просто сейчас мне все безразлично.
- Дочка, я понимаю твое состояние. Но мы не можем жить здесь вечно. Вам с Саидом надо поговорить.
- Ты права, - я кивнула и неохотно потянулась к телефону.
Саид сразу согласился приехать. Уже через час он позвонил в дверь. Я ждала на пороге.
- Ты куда-то собираешься? – удивленно спросил муж.
- Да. Если можно, пошли на улицу. Не хочу разговаривать дома.
Мы спустились вниз и зашли в ближайшее кафе. Саид заказал сок.
- Почему ты не хотела разговаривать в квартире? Из-за мамы?
- Нет, по другой причине. Не могу объяснить. В этой квартире слишком много от прошлой жизни. Там до сих пор игрушки Валида, его одежда...
- Надо кому-то раздать.
- Что ты будешь делать, Саид?
- С вещами?
- Нет, вообще. По жизни.