Фольцимер не был и так стар, как можно было подумать, подразумевая его статус и должность. Ему было пятьдесят два, но сохранился он хорошо и выглядел максимум на сорок пять. Темные, коротко подстриженные волосы он явно подкрашивал, но никто бы не смог в этом его уличить. Всегда гладко-выбритый подбородок. Добавьте к этому статную фигуру, умные глаза и отсутствие жены, получится, что за профессором бегал весь немногочисленный женский коллектив Ботанического общества, насколько слово «бегать», вообще, уместно в таком месте. Небольшая поправка, конечно, что «весь» - это я немного преувеличила, но все работницы столовой и счетоводного отдела уж точно. Даже я в семнадцать, когда получала от него членский билет, краснела и опускала глаза, и не только из-за того, что была крайне взволнована осуществлением мечты.
Однако Ольберг все внимание к своей персоне либо не замечал, либо пресекал тут же, если находились особенно смелые дамочки. Однажды, около двух лет назад, старший счетовод подошла ко мне и попросила посоветовать, цитата: «умную книжку для ботаников, но чтоб все с пояснениями».
Так как близилось время выплат премий и зарплат, я не стала особо комментировать ее слова и просто сказала открыть школьное пособие по ботанике. А потом я своими глазами увидела, как она присаживается за стол к профессору Фольцимеру, окруженному другими членами Совета, и заводит разговор на темы, глубоко его интересующие и прямо относящиеся к роду занятия. Начала издалека - с пестиков и тычинок. Она, видите ли, не совсем поняла, что из себя представляет тычинка. В столовой, где каждое слово отражалось эхом от высоких каменных стен, тогда повисла гробовая тишина.
Я с замиранием сердца следила за Фольцимером. Он невозмутимо промолчал. Другие профессора не вмешивались, видимо, тоже не желаю кусать руку, что скоро должна была щедро накормить их. Женщина повторила свой вопрос, думая, что профессор не расслышал, возраст все-таки… Но Ольберг Фольцимер все прекрасно слышал. Лори тогда аж привстал на стуле, чтоб получше разглядеть его лицо.
- Госпожа Каспер, не могу не похвалить вас за рвение к изучению нашей славной науки, но давайте оставим тычинки в покое и будем дальше заниматься каждый своим делом.
На последних словах профессор сделал особый акцент, и женщина вспыхнула, цветом став как маковый лепесток.
Госпожа Каспер больше не делала попыток открыть школьное пособие по ботанике и, надо думать, забросила изучение науки, если, вообще, не проклинала ее. А я тогда преисполнилась к профессору Фольцимеру еще большим уважением.
- Вы хотели меня видеть, профессор?
- Да, госпожа Ладье, - он повел рукой в сторону кресла на против своего стола, предлагая мне присесть, - это касается конференции.
Если честно, то я уже предполагала, что речь пойдет именно о ней. Других причин оказаться в кабинете профессора просто не нашла.
- Ваше выступление было перенесено.
Пару секунд я осознавала, что услышала.
- Простите? Разве все доклады уже не утверждены?
- Конечно, и я приношу извинения, что так получается. Совет решил провести некоторые перестановки, и начало конференции будет посвящено итогам экспедиции на гору Фонгрот.
- Должно быть, итоги ее весьма интересны, раз Совет так постановил, - в моем голосе прозвучала невысказанная обида, и я пожалела о своей несдержанности, но профессор сделал вид, что не услышал и тени недовольства.
Что ж, в любом случае, решение Совета я бы не могла оспорить, как бы не хотелось.
- Ваш доклад останется в рамках этой сессии, выступление состоится в тот же день, что и планировалось.
- В какое время?
- Шесть часов вечера.
Я закусила губу, чтобы не ругнуться. Спасибо, профессор, что не в полночь! Поставить доклад последним, когда после обеда на конференциях всегда оставалось чуть больше половины слушателей, а к пяти-шести часам и вовсе уезжали все члены научных обществ, значило, что доклада как бы вовсе и не было. Считай, что выступила перед стеной.
Мои драгоценные двенадцать часов первого дня конференции, когда каждый готов внимать тебе, слушать тебя и беспристрастно оценивать, когда все еще веселы и бодры, спешат задать множество вопросов и воодушевлены скорой полемикой, поменяли на вялые, уставшие шесть часов.
- Но… - был ли толк говорить обо всем этом профессору? Фольцимер знал получше моего, что такое шесть часов вечера на конференции.
Звучит, как приговор, да? Но именно так я и ощущала. И из-за этого чувствовал себя таким ребенком!
- Госпожа Ладье, я понимаю, что это не то, на что вы рассчитывали. Однако стоит заметить, что эта конференция не пустой звук, и выступить на ней с докладом - большая удача.
Профессор был прав. Заявки на Осеннюю конференцию начали принимать сразу после окончания прошлогодней сессии, а конкурс длился полгода. Из всех младших сотрудников на конференцию попали лишь двое, в числе которых была и я.
- Конечно, профессор. Я благодарна за такую возможность. Можно узнать, кто будет представлять результаты экспедиции?
- Господин де Эмери.
Тут я снова не сдержалась, и из моего горла вырвался странный звук, напоминающий нехороший смешок.
- Извините, профессор Фольцимер, но ведь господин де Эмери даже не подавал заявки на участие в конференции.
Это была чистая правда. Лоренс относился к конференциям достаточно холодно, предпочитая больше работать с наставником и выходить на королевские гранты. Да и прошлой осенью Лори не был занят какими-то определенными исследованиями. Ему было решительно нечего представить искушенной публики.
- Верно, но профессор де Грино рекомендовал именно его.
Байро де Грино был одним из самых успешных ученых в плане проектного финансирование. У него имелись десятки грантов, и, будучи сам магом, он с удовольствием взял под свое крыло Лоренса. Де Грино с жаром отстаивал, что будущее ботаники именно за учеными-магами, которые могли изучать растения под иным углом, чем люди, неспособные управлять потоками магии. Не сказать, что у него было много последователей, а в определенных кругах его и вовсе называли чудаком, но все-же он занимал почетное место в Совете и был уважаемым ученым.
Мне стоило порадоваться за друга. И где-то в глубине души я, действительно, была рада. Где-то в глубине. Радость спряталась за другими эмоциями. Выходя из кабинета Фольцимера, я ругала себя за то, что была зла на Лори, недовольна им, хотя он ни в чем не виноват. И все же мне было обидно. Возможно, когда я увижу Лоренса, мне будет стыдно за свои мысли, но пока я не могла избавиться от этих неприятных чувств.
Как оказалось, не один профессор Фольцимер хотел видеть меня.
Спускаясь по широкой мраморной лестнице, я увидела пересекающего холл Корбина. Он шел своей обычной быстрой походкой, слегка наклонив корпус вперед. Вскоре и он меня заметил.
- Селина!
Мне не хотелось сейчас ни с кем разговаривать, но проигнорировать бывшего наставника я просто не могла.
- Да, профессор Корбин?
Он дождался, пока я подойду к нему ближе, пригладил свою бороду и сложил руки за спиной, прежде чем заговорить.
- Готовы к конференции?
Я натянуто улыбнулась. Надеюсь, он не намерен мне сообщить о переносе моего доклада? Или вовсе собрался посочувствовать мне? Хотя, что это я, какое сочувствие, передо мной ведь был Корбин.
- Конечно, профессор.
В ответ он глубокомысленно покачала головой и замолчал. Около минуты мы стояли и озирались по сторонам. Корбин, явно, размышляя, я - не зная, куда себя деть. За профессором и раньше замечалось, что по ходу разговора он мог внезапно умолкнуть и как будто куда-то «выйти». В такие моменты можно было только стоять и улыбаться, как идиотка.
На мое счастье, «вернулся» профессор Корбин быстро.
- Вы помните про торжественное открытие конференции? Банкет после вступительной речи профессора Фольцимера?
- Разумеется, профессор Корбин.
Как такое забудешь. На банкете можно было показать себя, да на других посмотреть, все, как полагается. Кроме ученых туда приглашались министры, филантропы и меценаты, представители всех важных научных и светский изданий. В общем, банкет был рассчитан на то, чтобы каждый мог завести полезные знакомства. Однако меня и с этим обломали, хотя, тут я сама виновата, так как за неимением более желающих, вызвалась провести экскурсию по библиотеке и оранжереям группе молодых адептов, приглашенных из Королевской Академии.
Нет, я не особенно любила социальную активность, но просто вспомнила себя в их возрасте и своего экскурсовода, который отвел нас в столовую пообедать. Потрясающее воспоминание о Королевском ботаническом обществе, скажу я вам! Затертые углы столов и пленка на киселе.
- Селина, хочу попросить вас, - начал Корбин, и от его слов я даже покрылась мурашками. Чтоб Корбин просил, и кого - меня?
- Присядете за наш столик?
Я не стала спрашиваться, что означало «за наш». Видимо за тот стол, где устроятся сам Корбин и другие. Кто - без понятия.
- Я думала, что мне стоит быть с адептами. Вы помните, я провожу экску…
- Да-да, конечно, но вас заменит Руперт. Вы, кстати, его видели? Хочу сообщить ему об этом.
Демонические силы, меня сегодня отовсюду собрались подвинуть?
- Последний раз он был в лаборатории. Но, профессор, могу я спросить, почему Руперт? Я сама вполне справ…
Корбин снова перебил меня, он, надо сказать, был большой любитель не дослушивать своего собеседника, поэтому являлся одним из самых нелюбимых, мягко говоря, оппонентов в научных кругах.
- Вы нужны мне в другом деле.
Все интереснее и интереснее.
- И это дело, профессор?..
- Не то что бы это прям дело, - Корбин раздраженно махнул рукой, - но на открытие конференции приглашен глава Тайного сыска.
- Я помню, профессор.
Об этом почетном госте все только и говорили изо дня в день. Можно было даже повесить плакат перед входом: «Ожидаем визита господина Себастьяна де Фоссе, главы Тайного сыска! Передайте дальше по цепочке! »