- Я позвала тебя три раза, - Клара смерила меня подозрительным взглядом, под которым стало совсем неудобно нагло врать, поэтому лучшим вариантом было - просто опустить глаза в пол.
- Волнуешься из-за доклада? - предположила она, ставя на стол плошку меда и блюдо с сыром и фруктами.
- Разве что совсем немного.
Конечно, это была еще одна наглая ложь. О докладе, который знала от корки для корки, я и не думала, что уж там говорить о каком-то волнении.
- Да ты эту профессуру за пояс заткнешь! - уверенно заявила Клара, наливая себе чай.
Я улыбнулась и не стала спорить.
- Может, Рози придет? - менее уверенно, но с потаенной надеждой проговорила Клара, на что я только промычала в чашку.
Мама никогда не бывала в Королевском Ботаническом обществе, по крайней мере, на моем веку. Хотя сколько было возможностей - экскурсии, открытые чтения. Первые два года после моего вступлениям в члены Ботанического общества я каждую неделю звала ее на какое-нибудь мероприятие, и желала, чтобы она посмотрела на меня за кафедрой. Но все было без толку. Мама либо была занята чем-то другим, либо забывала дату и время моего выступления, а затем рьяно извинялась, дарила подарки, просила прочитать ей мои доклады и слушала их в гостиной.
Вскоре я перестала остро на это реагировать и подсознательно поняла, что мама почувствовало облегчение. Это успокоило меня, потому что тяготить кого-либо, даже родителя, я не любила, тем более, что ко всему остальному в моей жизни мама была чрезвычайно внимательна, порой даже чересчур.
- Это не настолько важное мероприятие, - успокоила я Клару, которая всегда переживала за некоторое равнодушие Розмари к этой сфере в моей жизни.
Особенно после того, как мой доклад перенесли на шесть часов вечер - добавила про себя и налила еще чая. Ничего, я прочитаю доклад на отлично и к завтрашнему дню уж точно забуду про существование господина де Фоссе. Хотя, конечно, извиниться бы за устроенное ему купание в пруду стоило. Но не буду же я искать его специально для этого!
Как оказалось, искать никого и не нужно было. Все сами нашлись.
В дни конференций Ботаническое общество полнилось профессорами, научными сотрудники, адептами со всевозможных Академий столицы и прочими желающими приобщиться к свету науки. В главном холле гостей встречали волонтеры-лаборанты, читайте - бесплатная рабочая сила, - выдавая брошюры с программой конференции и терпеливо рассказывая, как и куда пройти. По коридорам плавно текли реки из людей, тянувшиеся к нужным кабинетам. Тихие разговоры превращались в неумолкающий гул, можно было даже услышать начало жарких споров, хотя еще ни одного доклада не было зачитано.
Я предвкушала начало первого блока, и даже нашла Лоренса, чтобы пожелать ему удачи. Получилось немного сковано, но я сделала шаг навстречу для преодоления той отчужденности, что возникла между нами по вине моей ребяческой несдержанности.
После мы с Лоренсом, не сговариваясь, направились в столовую, где по случаю конференции было устроено настоящее пиршество. Мы разговаривали, словно и не было той скованности нескольких дней. Оба находились в приподнятом настроении, он - из-за того, что публика приняла его доклад на «ура», я - радуясь за Лори, и получив в ходе дискуссий дозу эндорфинов.
Через некоторое время к нам за стол присели Астер и Руперт. Марк предвкушал свое выступления, которое стояло первым в блоке после перерыва, то есть было назначено на послеобеденное время. Хорошее, но двоякое. Многие опаздывали после трапезничества и грозили постоянно отвлекать докладчика, либо вовсе оставались посидеть в столовой после сытного обеда, с другой стороны - все повысили сахар в крови и были готовы к новым полемикам, однако, не таким рьяным, как в начале дня. В этом тоже были определенные плюсы. Руперт же находился в более меланхоличном состоянии, его вечно красные, уставшие глаза лаборанта нездорово поблескивали. Во-первых, он еще не пришла в себя после спора с одним профессором из Южного Ботанического общества. В тот момент Руперт пылал жаждой научной достоверности и осмелился высказать свое мнение по поводу приукрашенных результатов исследования. Видите ли, не могла королевская кувшинка выдержать вес двух каменных блоков, даже если раскрошить их массу и распределить равномерно. Если только в порядке редкого исключения, а значит, нужно было рассматривать индивидуальные особенности одного конкретного образца. Ну, а во-вторых, Руперт рассказал нам, что особенно его мучало с самого рассвета.
Марк, с энтузиазмом жуя тефтели, помахал рукой перед зависшим с ложкой супа у рта Рупертом:
- Чего не поглощаем еду насущную так же бодро, как и духовную? Вы бы лучше перекусили, а то совсем бледный.
Руперт вздрогнул, и по его брошенному на нас взгляду я поняла, что лучше б мы его не трогали, но он все-таки поделился:
- Химерсида отказалась от утренней порции филе.
Мы с Лори и Марком переглянулись и глубокомысленно промолчали, а Руперт вознегодовал:
- А ведь куриное филе - самое любимое ее лакомство на завтрак! Но самое ужасное - что она ничего не съела… - последние слова Руперт произнес совсем тихо.
- Поест позже, в чем проблема? - усмехнулся Марк.
- В том, что боюсь причина во вчерашнем… - начал Руперт, но осекся, встретившись со мной взглядом.
От Лоренса не ускользнули эти переглядывания, и он с большим интересом спросил:
- А что произошло вчера?
- Ничего, - ответила я быстро, чем, собственно говоря, и выдала всю конспирацию.
- Да так, Химерсида, кажется, съела чуть больше, чем надо, - прокомментировал Руперт, когда я отвела взгляд в сторону, делая вид, что меня заинтересовали горные пейзажи на стене.
- Корбин еще не знает? - спросил Марк и тем самым нанес сокрушительный удар по Руперту, потому что тот в ответ ничего не сказал, а только сильнее нахмурился, поджал губы и вовсе отставил от себя тарелку с супом.
К шести часам вечера Ботаническое общество практически опустело. Но на другое я и не надеялась. Вяленький доклад одного профессора на исходе лет, а скорее его вяленькое бурчание себе в бороду было встречено с такой же активностью, с какой он зачитывал с листочка итоги проведенного им лет тридцать назад исследования.
Лоренс все время так и норовил прикрыть глаза, и приходилось с завидной регулярностью будить его локтем в бок. Одно радовало - после этого доклада мой будет звучать так бодро, что все сразу проснутся.
Так все и случилось, но не только по той причине, что я взяла слово уверенно и громко, завладев вниманием слушателей, но и потому, что на моих приветственных словах дверь лектория отварилась. Все взгляды остановились на вошедшем. Мой тоже. Еще немного, и я бы вскрикнула от негодования. Что он тут делает, черт этакий?!
Господин де Фоссе слегка поклонился и легким жестом руки дал понять, чтобы я продолжала, а он тут пристроится с краюшку и никому не будет мешать. Сел он правда во второй ряд, в самый центр.
Я опустила взгляд на свои записи, чтобы сосредоточиться. Глубоко вздохнула и снова заговорила. И скажу, что вполне могла собой гордиться, ведь каждый раз, как натыкалась на внимательные зеленые глаза, даже не сбивалась, ну, может, голос один раз предательски дрогнул, а, может, и не один. Где-то в середине доклада я просто нашла точку над головой господина главы Тайного сыска и стало намного проще. Представлять, что он на самом деле не сидит посреди лектория и не слушает мой доклад.
После того, как я ответила на несколько малоинтересных вопросов, тут же вышла из лектория. Воздух в коридоре показался мне таким свежим, что дышать стало в сто раз свободнее и легче.
Я завернула за угол, намереваясь пройтись, но услышав, как хлопнула дверь лектория, почти бегом кинулась к лестнице. Вообще-то, у меня не было никакой уверенности, что в коридор вышел именно господин де Фоссе. Это мог быть кто угодно, хотя бы Лоренс. Да и бежать мне было не за чем. Я что, совершила какое-то преступление или замыслила нечто противозаконное? А над этим и правда стоит задуматься, ведь это бы отлично объясняло, почему я так часто сталкиваюсь с господином главой Тайного сыска в последнее время.
Ноги сами собой принесли меня в опустевшую столовую. Помощницы повара намывали столы и переворачивали стулья.
- А мы закрываемся, госпожа Ладье, седьмой час уже, - поделилась одна из них, увидев меня в дверях.
Из-за блестящего и пустынного прилавка раздачи появился рыжий начес Доны Маршман, жены нашего повара, работавшей заведующей хозяйственным делами.
- Госпожа Ладье, что же вы так поздно?
- Я только хотела чая, совсем забыла про время, - боязливо оглянувшись через плечо и никого не увидев за своей спиной, подошла к улыбающейся госпоже Маршман.
Ну да - ну да, а я уже вообразила, что за мной гонится стая упырей.
- Чай то мы всегда можем с вами сообразить, - подмигнула мне Дона и скрылась за дверью кухни.
Я присела за оставшийся нетронутым помощницами стол и улыбнулась им, мол, извините, не хотела прибавлять хлопот. Но появившаяся через пять минут с дымящейся чашкой в руках госпожа Маршман развеяла их недовольство.
- Ступайте, девочки, я все закрою сама.
Те просияли и заспешили в подсобку переодеваться.
- Я совсем ненадолго.
- Что вы, госпожа Ладье, уж чай пейте спокойно. Никто вас не гонит.
- Спасибо, - искренне поблагодарила женщину. Мне и правда нужна была тишина, а от чая я еще никогда не отказывалась.
Госпожа Маршман знала мои предпочтения и принесла черный и горячий чай. Как хорошо, что сделав первый глоток, я успела отстранить от себя чашку, иначе бы точно обожглась, когда услышала шаги. Поднимая взгляд, я уже подсознательно знала, что они не могли принадлежать Доне, скрывшейся на кухне. Они не могли принадлежать никому, кроме как господину де Фоссе.
В пустой столовой он просто не мог не заметить меня. Подошел и в полном молчании сел на стул на против.
- Чай?
Я проследила за его взглядом, остановившемся на моей чашке.