— Сынок, а тогда надо бы домой ее отправить… — она посмотрела на недоумевающего сына и добавила: — Негоже этак-то у мужика в доме жить. Потом ведь ее никто и замуж не возьмет.
Оскар нахмурился.
— Она тебе мешает?
— Что ты, сынок! Пусть бы жила, сколько хочет. Только ведь люди-то все видят, а языки у них длинные. Потом не то, что замуж не возьмут, а как бы в этот… Дурной дом не отправили.
Говоря о «дурном доме» Олла потупилась. Пусть никакого особого воспитания она не получила, но все же детство ее прошло в городе, при матери-горничной, и она хорошо знала, о чем приличная женщина может говорить, а о чем нет. Сын, очевидно, все-таки что-то решил для себя, потому что мрачно кивнул и сказал:
— Разберемся…
Глава 13
Я вернулся в дом и застал Мари молча сидящей над чашкой остывшего чая. Похоже, с того момента, как мы с Оллой вышли за дверь, она даже не пошевелилась.
— Знаешь что, давай-ка я сейчас свежий чай сделаю, и пойдем на улицу. Там солнышко, свежий воздух… Да и поговорить нормально не мешает.
Она как-то суетливо вскочила, чуть не опрокинув чашку и, сглатывая истерику, почти прокричала:
— Я не понимаю! Понимаешь? Я-не-по-ни-ма-ю! Зачем это все? Как я жить дальше буду? Как скотина всю жизнь эти чаны ворочать?! И Нерга… Ты видел, что с ней случилось?!
У нее был совершенно безумный, сухой взгляд, лицо побелело, и она трясущимися руками пыталась взять кружку с остывшим чаем и все не могла «поймать» ручку. Чувствовалось, что накопилось у нее прилично. Но единственное, что я мог придумать, чтобы не дать ей скатиться в полноценную истерику — это хряпнуть кулаком по столу так, что даже несчастная кружка подскочила.
Она испуганно уставилась мне в лицо, я взял кружку, сунул ей в руки и, придерживая сам, помог ей напиться.
— Все? Выоралась?
Она как-то обессилено рухнула на табуретку и замерла. Я взял со стола свою кружку с таким же остывшим чаем, потеребил ее за плечо и скомандовал:
— Пошли.
Устроились на той самой скамеечке возле дома, которую я ремонтировал несколько дней назад. Машинально подумал, что неплохо бы здесь поставить еще и столик.
— Ну вот, а теперь рассказывай…
— О чем? — она с каким-то детским недоумением глянула на меня и растерянно пожала плечами. — Ну, она была прачкой, мы ходили с ней на работу, но мы не наследственные, так что после ее смерти взнос не вернут. Платят там столько, что даже на еду толком не хватает. А без стаи в этом мире не выжить, ты же знаешь…
Это было не совсем то, что я хотел услышать. Но все же, получалось, что девчонка знает об устройстве этих самых стай побольше, чем моя мать. В общем, это было совсем неплохо. Однако, я поправил ее:
— Давай так — для начала расскажи кто ты, а уж потом будем обсуждать, как выжить здесь.
— А какая разница?
Она, похоже, совершенно искренне не понимала. Пришлось пояснить:
— Большая. Сперва ты расскажешь, кем ты была там, что умеешь делать, что знаешь. Потом я расскажу тебе то же самое, только уже о себе. А уж потом мы будем с тобой думать, как выживать здесь, какие знания сможем применить.
Мне казалось, что я рассуждаю вполне правильно и логично, но она все-таки разревелась, и, всхлипывая, почти истерично заявила:
— Я бьюти-блогером была! Много ты из этого сможешь применить?! Ты мне здесь интернет наладишь, адреса поставщиков найдешь? А уж клиентскую базу я сама соберу! — все еще всхлипывая, с раздражением и ехидством заявила она.
Бабы все же совершенно непостижимые создания. Даже если там, на Земле, у нее все было в шоколаде, то все равно — там она умерла. Неужели лучше валяться в гробу и кормить червей, чем сидеть здесь, в совершенно новом мире, молодой, красивой и здоровой?! Что толку рыдать о прошлом?
Впрочем, через некоторое время она успокоилась и, утерев лицо рукавом, принялась за рассказ:
— Меня зовут Марина. Марина Васильевна Сергиенко…
Я слушал внимательно нехитрую историю мамы-одиночки и для себя отметил одну хорошую деталь — она не боится работы. Если увидит цель и поверит в нее, будет вкалывать на совесть.
Вспоминая ту жизнь, она оживилась. Рассказывала о дочери, о том, как Карина подпихнула ее к созданию собственного блога, о том, как путешествовала и многое другое.
Отметил я и еще кое-что — в ее жизни не было мужчины. Нет, какие-то имена она упоминала, но судя по ее рассказу, это были не более, чем встречи для «здоровья». Пожалуй, это тоже был плюс. В отличие от моей бывшей жены, которая всегда искала сильное плечо и была нежной и трепетной принцессой, Марина в этом самом плече не слишком нуждалась. А я, кстати, как нормальный лох, даже не заметил, когда поиски сильного плеча у моей любимой жены перешли в поиски большого кошелька.
Марина же строила свою жизнь сама. Да, она не новатор и не пионер, в том самом изначальном смысле слова — не человек, открывающий новые земли, новые горизонты и новые дела. Она — не лидер, но и не пиявка, которая ищет «папика» побогаче.
О себе я рассказывал скупо — только основные вехи, не слишком вдаваясь в детали. Как ни странно, эта беседа о прошлом не только помогла ей выплеснуться, но и настроила Марину на какой-то более конструктивный лад. В отличии от меня, который занимался ремонтом дома и медленно собирал сведения, она постоянно выходила в люди, общалась с прачками, видела отношения в стае и знала об этом больше.
Любопытные нюансы внутренних взаимоотношений в этих самых стаях позволили мне сделать не слишком хороший вывод. Больше всего, если смотреть со стороны, они напоминали вовсе не профсоюзную организацию, а бандитские группировки девяностых.
Они так же, как и группировки, не были легальны и, похоже, нравы в них были точно такими же. Конечно, многое еще стоило уточнить и понять.
Пожалуй, наша встреча послужила для меня хорошим катализатором.
Я даже не заметила, как пролетело утро. Мы все еще беседовали во дворе дома, но я заметила, что Оскар отвлекается. Когда он ответил мне невпопад, я, наконец-то, сообразила:
— Ты что, есть хочешь?
Он как-то смущенно помялся, глянул на меня и сказал:
— Хочу. Только понимаешь, — он неловко усмехнулся, — я готовить не особо умею. А из-за вчерашнего… — он деликатно не стал упоминать смерть Нерги. — В общем, Олла ничего не оставила, надо самим что-то варить, — и с надеждой уставился на меня.
— Ну надо, так приготовим, — потом осторожно спросила: — Олла ничего… Ну, против ничего иметь не будет, что я хозяйничаю?
— Думаю, что нет, — он заметно повеселел, когда понял, что к плите вставать ему не придется.
Быстро осмотрела продуктовые запасы, нашла небольшой мешочек сушеных грибов, приличный мешок суты, местный аналог картофеля и даже кусочек соленого сала.
— Грибной суп сварить?
— Да мне все равно что. Но вари тогда побольше, Олла с работы придет голодная.
— Хорошо бы еще сметаны к этому…
Оскар как-то забавно почесал себя за ухом, поморщился, как будто бы там болело, и пояснил:
— Шишка у меня там здоровая. Еще от настоящего владельца. А сметану я сейчас к соседям схожу куплю, там корову держат, Олла пару раз молоко брала.
Мяса в супе не предполагалась, потому я промыла крупу, и разведя маленький огонек, поставила вариться. Сидела за столом, чистила овощи на зажарку и думала о том, как же мне все-таки повезло встретить его.
Почему-то даже простое осознание того, что я здесь не одна, успокаивало. Кроме того, пусть он и не был до конца откровенен, рассказывая о себе, но похоже, никаких совсем уж гадских подлостей он за свою жизнь не сделал. Да и одно то, как он не раздумывая кинулся помогать мне, щедро потратив свои собственные деньги, говорило о том, что человек он неплохой.
То, что они с матерью жили побогаче, было заметно. И продуктовые запасы получше, и дом побольше, да и некоторые излишества посуды и мебели тоже присутствовали. Но даже это «богатство» выглядело коряво и убого на фоне наших прежних жизней. Отсутствие самых элементарных бытовых вещей, типа бегущей из крана воды, стиральной машинки, телефонов и такси, делало теперешнее существование на порядок сложнее.
Крупа тихонько булькала, замоченные грибы уже стали мягче, я мелко порезала их на доске, закинула в суп и поставила топиться кусочек сала — раз уж не на мясном бульоне, то придется сделать зажарку. Местный лук мне нравился даже больше земного — он имел тот самый «сладкий» вкус, присущий только южному фиолетовому луку. Хотя на вид это были практически обычные луковицы, разве что крупнее размером.
К моменту, когда Оскар вернулся, я уже сняла зажарку и, кинув картошку в суп, просто терпеливо дожидалась пока все дойдет до готовности. Он беспокойно принюхался и как-то даже жалобно спросил:
— Скоро?
— Скоро-скоро, — засмеялась я. — Минут десять-пятнадцать.
Он вздохнул, сел за стол и сказал:
— Слушай, Мари, надо бы еще кое-что обсудить.
Обсудить предлагалось место моего проживания.
— Мы с тобой слишком мало понимаем в этом мире. Если бы не Олла — я бы и не додумался до такого.
Признаться, я не сразу поняла, о чем говорит Оскар.
— Да наплевать мне на эту репутацию. Нет, конечно, если твоя мать против… Я могу вернуться к себе, — я старалась говорить спокойно, но мысль вернуться в свой дом меня откровенно пугала. В то же время ни Оскар, ни его мать мне ничего не должны. Они и так помогли мне значительно больше, чем те же соседи, которые знали Нергу всю жизнь.
— Да не психуй ты. Ну, что ты сразу отворачиваешься? Ты думаешь, мне хочется остаться здесь одному, когда поговорить-обсудить не с кем?! Просто нельзя слишком демонстративно нарушать местные правила.
— Оскар, ты не понимаешь. Я не обижаюсь, но и остаться одна не хочу. Как ты правильно сказал — поговорить здесь не с кем. Мне всегда страшно, что я выдам себя.
— Вот-вот! — торопливо закивал головой он. — Я тоже опасаюсь ляпнуть что-нибудь не то, или задать неудобный вопрос. Только раз уж мы собираемся здесь жить, надо бы учитывать местные обычаи.