Вчера я облюбовал себе местечко возле двух торчащих из воды скальных макушек. Наткнулся я на него случайно. Но улов был более чем достойный, и идти я собирался снова туда же.
Заметив, что Мари замерзла от слишком свежего ветра, я кинул ей кусок просоленного жесткого брезента:
— Закутайся. Он, конечно, рыбой попахивает, но сразу станет теплее.
— Андрей, а ты так и будешь рыбу ловить?
— А у тебя есть другие предложения? — она молчала, и потому я продолжил: — Мы пока слишком мало знаем, а за рыбу платят совсем неплохо. Во всяком случае, на нормальную еду и одежду я вполне заработаю.
— Нет, ты не думай, что я капризничаю, — она заговорила торопливо, как бы извиняясь. — Просто мне не кажется рыбалка слишком уж надежным делом. Тут ведь не все от тебя зависит, многое и от удачи. Кроме того, бывают шторма, да и просто плохая погода.
— Не каркай! Пока все равно лучше ничего не придумали, — заметив, что она расстроено замолчала, я постарался успокоить: — Со временем, разумеется, постараюсь найти работу получше. Может быть, торговлей займемся. Мне кажется, здесь это будет проще всего. А пока — так…
То ли я отвлекся и пропустил вчерашние скальные верхушки, то ли слишком скверно еще ориентировался на море, но часа через полтора-два, когда берег уже скрылся, я понял, что дальше искать их нет смысла.
Сети, которыми здесь пользовались, были не слишком велики и в собранном состоянии напоминали большой мешок — по краю была продернута крепкая веревка, конец которой крепился к небольшому выносному блоку. Вчера я, признаться, еле разобрался в системе. Большая круглая сеть закидывалась в воду в развернутом состоянии и падала вглубь до тех пор, пока хватало веревки. Потом я немного ждал и начинал наматывать веревку на некое подобие деревянной катушки.
Вытащил её практически пустую — немного водорослей и две рыбешки размером с ладонь. Для такой мелочи в лодке была корзина. Отпускать я их не стал, кто знает, сколько и чего выловим сегодня, а этих можно хоть на уху пустить.
Меня не пугал примитивный быт. Как любой деревенский подросток я умел косить, работать в огороде, ухаживать за скотиной. Даже с отцовским ружьишком доводилось в лес ходить. В деревне на такое смотрели спокойно.
Голодать мы точно не будем — море и лес прокормят. Но глядя на Мари, я понимал, что такой быт ее пугает. Получается, пока я буду зарабатывать деньги, ей придется стирать, готовить, следить за одеждой. Вряд ли, интересную, неглупую женщину могут радовать такие перспективы.
Закинув сеть снова, я дождался вопроса от какой-то слишком уж притихшей Мари:
— А что мне делать?
— Пока ничего. Вот если сеть пойдет полная — поможешь мне тянуть, — я с сомнением посмотрел на нее — очень уж она худенькая, пожалуй, особого толку от ее помощи не будет.
Солнце взошло, становилось теплее, и Мари, аккуратно свернув брезент, встала на носу суденышка, балансируя от легкой качки.
— Оскар, посмотри вон туда, — Она махнула рукой куда-то влево и вдаль.
Лодка не была совсем уж крошечной, но вряд ли она выдержит, если я встану сейчас с ней на носу.
— Просто скажи мне, что ты там видишь.
— Там большое светлое пятно.
— И что? — не понял я.
Она как-то смущенно пожала плечами, слезла со скамьи и, повернувшись ко мне лицом, пояснила:
— Понимаешь, там огромное светлое пятно. Конечно, я, может быть, и ошиблась, — торопливо проговорила она, — но, мне кажется, что там большая отмель. Может быть, там ловить будет удобнее? Ну, рыба ближе к солнцу разве не собирается?
Я хмыкнул и честно ответил:
— А фиг его знает. Я на море никогда в жизни не рыбачил, поэтому, что тут и как — толком сам не знаю.
Когда второй раз вытянул сеть и обнаружил там все то же самое — двух мелких рыбок, несколько клочков водорослей и морскую звезду, решил все же переплыть туда, куда показывала Мари. Солнце поднималось к зениту, а у нас кроме порции мелочи ничего еще не было.
— Здесь? — Мари торопливо закивала головой и я, размахнувшись, закинул сеть. Теперь надо было немного подождать.
Говорили о разном. Дом решили пока не продавать — арендная плата показалась нам заманчивее. Мари, в основном рассуждала о том, что и как нужно изменить в хозяйстве. В общем-то я ее понимал. Стирать грязное тряпье руками — то еще удовольствие.
Обсудили возможность изготовления механической стиральной машинки. Я обещал покумекать — в принципе, там нет ничего особо сложного. Если подумать, то вопрос, скорее, упирается в стоимость изготовления. Валки для отжима белья можно сделать и из дерева, а вот машинку все же лучше из металла. Или корпус тоже можно деревянный?
— Я подумаю, но пока ничего обещать не могу, сама понимаешь.
— Понимаю…
В общем-то, проблем по дому было столько, что мы оба не слишком хорошо понимали, с чего нужно начинать.
— Давай определимся. Есть вещи жизненно важные — еда и тепло. Честно говоря, у меня наша печь вызывает сомнения. Мне кажется, она зимой дом не прогреет.
— Кстати, надо бы еще узнать стоимость дров. Я тоже думала о том, что тепла от такого камина будет не слишком много. И еще, хорошо бы нам обувью разжиться, хотя бы сланцами на первое время.
Мы обсуждали хозяйственные проблемы, но, похоже, оба были изрядно растеряны. Конечно, мы сможем благоустроить дом и заработать себе на еду и одежду, но стоит ли устраиваться именно на этом месте?
— Знаешь, — оживилась Мари, — а, пожалуй, ты прав. Может быть, когда у тебя будет выходной день, мы сходим в город и посмотрим что там и как?
— Да. Так и сделаем. По крайней мере, в городе мы лучше сможем оценить уровень развития мира, — заметив ее несколько недоуменный взгляд, пояснил: — Ну, как минимум узнаем, какие здесь уже существуют металлы, оружие, станки и прочее. Может быть, действительно нет смысла оставаться в этом поселке.
Сеть шла очень тяжело, Мари изо всех сил цеплялась в веревку, и я понимал, что даже эта небольшая помощь мне очень кстати.
На дне лодки билось четыре довольно крупных рыбины, напоминающих пеструю зубатку. Пришлось оглушить их веслом, чтобы не выскочили за борт. Одна была особо здоровая, килограмм на семь, по моим прикидкам. Остальные — по полтора-два. Таких уже можно сдавать.
Я с сомнением глянул на солнце. По идее, пора возвращаться. Рыбу принимают до полудня, и я не представляю, куда деть ее, если мы опоздаем. Однако, Мари, почувствовавшая азарт, прямо взмолилась:
— Давай еще разок, а?!
В этот раз ждали мы совсем недолго, и улов был — серединка на половинку. Одна плоская как камбала рыбина солидных размеров. Ее ярко-оранжевые пятна на воздухе начали довольно быстро бледнеть. И с десяток пестрой мелочи, которую я сразу отправил в корзину — заберем домой.
Сегодняшний улов был даже лучше, чем вчера, но мы едва не опоздали. Последняя телега, уже груженая коробами с рыбой, трогалась, когда лодка ткнулась носом в берег.
Кост, сухопарый одноногий мужик, ловко прыгавший на своей деревяшке, недовольно выговаривал мне за опоздание:
— Ты, Скар, еще дольше бы телился! В следующий раз сам будешь со своим добром бегать. Сказано — до полудня сдать, так и делай, что велено! Если бы не скруга, я бы и сегодня ничего у тебя не принял.
Я молчал и не возражал. Не то, чтобы мне нравился этот наглец, норовящий нажиться на каждом рыбаке, но пока собачиться было не время. Я не только не понимал местную систему стай, но не знал даже элементарных вещей, типа названия рыбы. В разговоре это могло всплыть очень легко. Так что пока надо потерпеть.
Рыбу Кост взвесил на довольно примитивных весах, явно накидывая в свою пользу. Все его манипуляции я прекрасно видел, но спорить не стал. Как я понял, скруга — это та самая плоская рыбина, стоит она, очевидно, подороже, чем местные зубатки.
Меня смущало другое. Вчера я пришел вовремя, и Кост взвешивал мой улов и добычу других рыбаков у меня на глазах и сумму положенную мне и им называл сразу. За фант рыбы платили медяк. Конечно, прикидывал я все на глазок, но мне показалось, что этот самый местный фант чуть больше нашего килограмма.
Если учесть, что в серебрушке целых двадцать семь медяков, то для того, чтобы заработать четыре серебрушки в неделю, мне надо рыбы сдавать раза в три-четыре больше. Конечно, прачкам платили еще меньше, но и у меня что-то с местной математикой не сходилось.
Вытащили лодку на песок, Мари честно пыхтела рядом, развесили сети, я взял корзину с уловом, и мы отправились домой.
Лицо горело от ветра и солнца, мышцы тянуло от усталости, хотелось есть. Однако, с едой пришлось повременить — во дворе дома нас встретила встревоженная Олла и недовольная крупнотелая женщина, которая с ходу начала выговаривать Мари:
— Сколько тебя дожидаться можно! Люди работают, а я тут бегай, тебя ищи!
— Лайха, — не слишком уверенно сказала Мари, — мама говорила, что я не наследная прачка, поэтому я больше и не приходила на работу.
— Да мне все равно, наследная ты, не наследная! — горлопанила тетка. — Госпожа Пасан велела тебя немедленно привести! Пошли давай, у меня еще работы полно!
Мари неуверенно глянула на меня, я кивнул, протянул корзинку Олле и сказал:
— Мама, я схожу с Мари, а ты приготовь пока что-нибудь.
Глава 18
Шли довольно долго, пробирались кривыми улочками в сторону города.
— Как думаешь, зачем меня вызвали?
— Да, кто его знает, — Оскар неопределенно хмыкнул. — Ну, может быть, коллеги по работе на похороны какие-то деньги собрали. Может быть, тебе вернут часть ее взноса. Придем — узнаем.
Мы говорили по-русски и шепотом, но все равно привлекли внимание Лайхи. Она на мгновение остановилась, повернулась к нам и недовольно скомандовала:
— Эй, вы! Хватит шушукаться, ногами шевелите быстрее!
Спустились на несколько уровней, ближе к морю, потом поднялись на широкую террасу. Вот здесь уже стояли значительно более красивые дома, чем те, в которых жили мы с Оскаром. В них даже присутствовали некоторые архитектурные излишества: на некоторых были красивые кованые флюгеры, один дом был украшен огромным круглым окном на втором этаже.