ько раз длиннее, чем требовалось. Верх у нее просто спилили и отправили в переплавку — там образовалось слишком много раковин. Зато нижнюю часть, поделив на два равных отрезка, использовали для изготовления станков.
Я с содроганием наблюдал, как металл пилят вручную. Что поделаешь, электроинструменты появятся еще не скоро.
— Конечно, старший брат Вальм, первое время такая ограда будет доступна далеко не всем. Но, согласитесь, что она гораздо надежнее, например, деревянного гниющего забора. А металла на нее нужно на порядок меньше, чем на кованую ограду. Да и стоить она будет сильно дешевле.
Первые сантиметров двадцать сетки я сплел из черной необработанной проволоки сам лично. Измазался в ржавчине и даже чуть порезал палец.
Брат Вальм наблюдал за моими действиями с пристальным любопытством, как будто снова ожидая подвох. Но, видят местные боги, я больше не собирался хитрить.
Я обеспечил на ближайшие пять лет своему баронству приличный доход за счет агара. Я снял с нашей шеи мэра и его приспешников и, кроме того, я прекрасно понимал, что еще один фокус старшие братья могут и не простить. Поэтому даже о цене торговался без особого энтузиазма.
Мне гораздо важнее было остаться с братьями в хороших отношениях. Мало ли, что и как сложится, а такая «дружба» всегда полезна.
Думаю, и старший брат вполне оценил мое желание «дружить». Во всяком случае, бумаги мы подписали, и мой процент был зафиксирован. В этом бизнесе я не рисковал ничем. Все производственные мощности принадлежали Храму, также как и все риски. Я получал только долю за идею. И меня это более чем устраивало.
Вся эта история с поездками по цехам, с рассматриванием изнуренных работой людей, с бесконечными разговорами и объяснениями, как именно нужно прорезать, прикрепить, вставить, вызывала у меня только скуку и легкое раздражение — в доме мэра меня ждала Мари. И это было гораздо важнее всех железок.
Я еще не знал толком, чем именно решу заняться в этом мире. Но такая проблема, как деньги, меня перестала беспокоить сразу же, как только они появились. Я и в той жизни был достаточно обеспеченным человеком и мог позволить себе любые хотелки в границах разумного.
Конечно, и в том мире я не тянул свой самолет, но легко мог взять билет на любой рейс в любую страну. Для этого мне не нужно было экономить или ужиматься. Так что наличие денег для меня состояние привычное.
А вот то, что в моей жизни появилась женщина, которой я верил, это было самым важным.
Разумеется, после развода с женой я не жил холостяком. Женщины в моей жизни появлялись: кто на месяц, кто на три. Это были и молоденькие легкомысленные девицы, радующиеся поездке на моря, и скучающие замужние хищницы, и нацеленные на брак серьезные дамы. С такими, впрочем, я разбегался быстрее всего.
Сейчас в моей жизни появилось нечто другое. Это, одновременно и ощущение крепкого тыла, и тревога за его сохранность. Ведь, по сути, за спиной у меня, кроме Мари, сейчас были еще и Олла, и барон. Если взглянуть со стороны — довольно странная семейка получалась.
Оллу я принял сразу, как мать — возможно, тут были замешаны какие-то остаточные эмоции моего донора. Я не хотел в этом копаться.
С бароном все было чуть по-другому. Сперва чувство жалости, как при виде бездомного щенка, потом, наверное, просто желание слегка помочь человеку, а дальше — привычка довольно быстро переросла в уважение. Да, как ни странно, я уважал этого потерявшегося в этой жизни старика. Он был беспомощен и не смог приспособиться к новому миру. Но даже находясь на дне, он не стал сволочью. Пожалуй, это самое ценное, что было в нем — отсутствие озлобленности на жизнь и людей.
Мари стояла наособицу. Если вначале я просто радовался, что рядом есть понимающий меня человек, то со временем я все больше и больше начинал видеть и ценить в ней отдельные черты — трудолюбие, готовность разделить мои заботы, доброту и какую-то восхитительную, чисто женскую доверчивость.
Я помню, как она меня умилила признанием, что в вещах матери нашла две серебрушки.
Все мы немного игроки в этой жизни, но далеко не все играют так честно, как Мари. Многие женщины утаили бы эти копейки просто из желания иметь что-то на черный день. Дело тут не в размерах суммы, дело именно в размере ее искренности — она честна со мной полностью. Она цельная от начала и до конца.
И еще — чертовски красивая!
Глава 54
Ремонт в башне отбирал у меня очень много сил, но и доставлял большую радость. Пожалуй, самые роскошные покои получились у барона.
Этому очень поспособствовал Оскар. Именно он настоял купить для балдахина настоящий рытый бархат[4]. Тяжелые кисти желтого шелка подхватывали густо-коричневые шторы, на полу лежала огромная пушистая медвежья шкура, а у камина — кресло с высокой спинкой и кучей мягких подушек.
Кресло Оскар заказывал мастеру у нас, в Корре, а вот медную чеканку с гербом, украшавшую спинку, мы привезли с собой из Астерда.
— Ты пойми, Мари, — чуть виновато говорил Оскар, — это, конечно, все очень дорого, но для старика так важны всякие внешние атрибуты…
Я не спорила, тем более, что за это время успела привязаться к барону. Он по-прежнему с удовольствием занимался вязанием, хоть и немного стеснялся этого. Но даже при наличии денег не пытался бездельничать, да и во время нашего заточения вел себя очень достойно.
Немножко сложнее было с Оллой. Первое время она совсем было потерялась от перемен и достатка денег. Ее смущали и охранявшие башню солдаты, и приходящая взглянуть на ремонт повариха, и появившиеся в башне две горничные и лакей.
Первое время я просто не знала, что делать — она норовила выхватить тряпку из рук горничной и начать намывать полы сама, пыталась чистить камины и устраивать стирку. В чем-то я ее понимала — Олла работала всю жизнь и работала достаточно тяжело. Сейчас ее пугали перемены, и она не знала, как приспособиться.
Как ни странно, Оскару эту проблему пришлось объяснять. Он действительно не понимал, почему Олла ходит такая расстроенная. Я разложила ему все по полочкам, а он лишь небрежно пожал плечами и заявил:
— Ну, давай придумаем ей какую-нибудь работу.
— Оскар, как ты себе представляешь это? Твоя мать будет мыть полы в твоем замке?
— Да нет же, солнышко! Зачем в замке? Она умеет плести циновки. Давай наберем работниц и поставим ее руководить мастерской.
Горячего отклика у Оллы эта идея не вызвала. Но я понимала, что без работы она совсем захиреет, и продолжала медленно уговаривать ее:
— Мама, в городе наверняка есть девочки из бедных семей. Возможно, кто-то из них захочет у вас поучиться…
В конце концов, так и вышло. В освободившемся теперь доме мэра выбрали большую светлую комнату, набрали трех учениц — девочек двенадцати-тринадцати, пообещав кормить их, и тут все предприятие чуть не схлопнулось — в этой местности таких водорослей не было.
Вздохнув и почесав за ухом, Оскар скупил половину шерсти на местном рынке, и Олла начала обучать девочек вязанию. Больше всего ее пугало то, что ходить пешком Оскар ей не разрешил и отправлял ее на работу в нашей карете. Первое время она дико смущалась, а потом как-то незаметно привыкла.
Очень сильно меня порадовало то, что где-то через пару седмиц, заскучавший барон попросил у нее разрешения присоединиться:
— Вы, почтенная, сможете научить меня еще каким-то узорам. Да и, признаться, одному мне несколько тоскливо. Я даже с грустью вспоминаю времена нашего заточения и замечательные истории, которые мы рассказывали.
Олла смущалась, вздыхала и охала, но с этого дня барон стал ездить вместе с ней. Уж не знаю, какие успехи были у их учениц, но очень быстро и барон, и Олла втянулись в работу. Особенно польстило ей, когда Оскар сделал «официальный» заказ на теплые шерстяные чулки для всех вояк.
А мне было гораздо спокойнее оттого, что добросердечной Олле никто не сядет на шею — барон присмотрит.
Я, наконец-то, добралась до чердака и нашла там несколько сундуков с истлевшим тряпьем, разрозненный фарфоровый сервиз, супницу от которого немедленно приспособила под вазу. И самое главное, обнаружила выход на плоскую крышу башни.
Осмотрев заваленную снегом площадку, я решила, что здесь можно устроить что-то вроде зоны отдыха. Посажу весной цветы в горшках, поставлю пару шезлонгов, столик. Можно будет устроить какие-нибудь шпалеры с вьюнками.
Если первое время я думала о том, что бизнесом мы будем заниматься с Оскаром вместе, то сейчас понимала — не особенно мне это и нужно. Вести средневековое хозяйство несколько сложнее, чем то, к чему я привыкла.
С башни я хорошо рассмотрела местность и наметила кусочки земли, где можно будет разбить сад, поставить баню, курятник и, может быть, даже загон для пары-тройки коров.
Думаю, у меня еще не скоро появится свободное время. Тем более, что Оскар намекал мне на то, что хорошо бы организовать небольшую швейную мастерскую. Похоже, придется этим заняться. Мало того, что нам требуется приличное постельное белье, но у нас еще и целая куча вояк, которых мы обязаны снабжать одеждой. Значительно выгоднее шить самим.
Оскар каждое утро уезжал под охраной двух солдат в цех, где делали агар. Кроме того, у него были и еще какие-то дела в городе. Но каждую седмицу в выходной день мы всей семьей садились в карету и ехали в храм. И для барона, и для Оллы эти выезды были очень важны.
Подозреваю, для барона это не столько потребность в молитве, сколько желание почувствовать себя высокородным, обеспеченным, защищенным.
Я узнала, что все, что он успевал навязать, он отвозил в храм и отдавал брату Селону для раздачи нуждающимся старикам. А такие в городе были.
Оскар, возвращаясь домой, иногда просто за голову хватался и в сердцах говорил:
— Если бы можно было, я бы эту скотину второй раз повесил! До чего людей довел, мерзавец!