Интрига?
А почему бы и нет?
Весь вечер Галя таращилась по сторонам, ожидая, наверное, увидеть то, что ожидала, — гламурных див в купальниках от Кавальи, непременно на шпильках — даже у бассейна, но контингент был иной.
Не было глянца, отражающего свет, благодаря которому стирается личность и появляется нечто усредненно роскошное. Не было азиатской показухи, отвлекающей внимание от природной красоты, которая заключается не в тех чертах, к которым стремятся постоянные клиентки «пластиковых» хирургов, мастерящих из живых людей Барби, а в личных особенностях — в широких бровях, в носах с горбинкой, в аристократичных, немного лошадиных лицах, в массивных скулах. Лучшие модельные агентства Нью-Йорка оптом бы приобрели всех гостей Милы — была бы такая возможность, потому что у них имелось то, чего нет у изголодавшихся по «гламуру» девиц, рвущихся в этот бизнес, — индивидуальность.
Ну, и особый стиль одежды — все дорого, но просто, никакой нарочитости, кукольности, нарядности, которую изо всех сил вытравливают умные матери из подрастающих дочерей — стразов, блесток, заколочек с фальшивыми драгоценностями, теней с блестками…
Не то чтобы Настя была уж так против блеска и некоторой мишуры, но бездумное обвешивание фальшивыми бриллиантами вызывало у нее дурноту и желание своими руками сорвать безвкусные излишества.
Здесь чувствовался класс, и Галя все никак не могла в нем сориентироваться. И лучше бы не пыталась. Результат вышел настолько ошеломительным, что даже Настя потеряла чувство юмора.
Двадцать первого августа, пригласив всех к себе на день рождения, Настя чуть в обморок не упала, завидев Максима с новой женщиной. Правда, выяснилось, что новая — это хорошо забытая старая, то есть преобразившаяся Галя. Во-первых, изменился цвет волос — Галя стала шатенкой, как и Настя. Во-вторых, нарастила волосы. Платье то ли от «Пуччи», то ли в стиле «Пуччи» выглядело очень даже мило. Общую картину портили жуткие нарощенные ногти с рисунком, но, в общем и целом… как ни горько признать… выглядела она мило.
— Галя сошла с ума, — шепнул Максим Насте, когда появилась возможность поговорить без свидетелей.
— Ура! — хмыкнула та.
— Тебе весело, — кивнул Максим. — А у меня не женщина, а бормашина — только и делает, что зудит: я нашла та-акой салон красоты — дай денег, я купила та-акое платье, денег больше нет, поехали в сентябре покатаемся на яхте — есть деньги?
— Макс, прости, но мне наср…ть, — грубо отрезала Настя и ушла к гостям.
«И чего ты добилась, Настенька? Любовник жалуется на жену, у которой появились псевдоаристократические замашки и творческие амбиции? Тебе это надо?»
В середине праздника Мила оттащила хмельную Настю в туалет.
— Окстись! — посоветовала она.
— Ты о чем?
— Не надо так таращиться на этого твоего Максима! — рявкнула Мила.
— Я не таращусь! — пролепетала Настя.
— Таращишься! — настаивала Мила.
И тогда Настя уселась на толчок и разревелась.
— Как меня все это заколебало! — завыла она, размазывая по лицу макияж.
Перепуганная Мила закрыла окно и врубила вытяжку с музыкой.
— Какая же я дура! — подвывала Настя. — Почему?.. Ну, почему мне так плохо? Почему я не могу влюбиться в человека, который будет меня обожать, сдувать пыль с моих туфель?
— Потому что это невозможно, — Мила подала ей рулон туалетной бумаги.
— Что делать?
— Удрать подальше.
— У меня съемки! — всхлипывала Настя.
— Настя, я тебе скажу, как это выглядит со стороны, — Мила сложила руки на груди. — Красивая, почти молодая женщина…
— Спасибо, ты — настоящая подруга! — обиделась Настя.
— …влюбляется в мужчину, который хорош собой, признаю, но больше я в нем особенных достоинств не вижу. К тому же он женат. Так что все это — блажь.
— Не блажь! Это не может быть блажью, если мне так плохо! Понимаешь?
— Настя, ты ведь истеричка, — улыбнулась ей Мила.
— Почему это? — Настя вскинула голову.
— Потому что ты — творческая личность.
— Умеешь ты льстить! — покачала головой Настя. — А давай рассмотрим другую версию. Я встретила мужчину всей своей жизни… Не надо рожи тут строить! — прикрикнула она на Милу, которая изобразила на лице самую едкую иронию. — А у него уже есть другая женщина. И я не знаю, что мне делать, потому что мой мужчина слегка притормаживает.
— Настя, б…ь, ну, почему он? — завопила Мила.
Настя задумалась.
Он… Талантливый. И красивый. Разве этого не достаточно? Ко всему прочему — хорош в сексе и прекрасно образован. С ним интересно. У него отличые корни. Что еще надо для счастья? И он ее любит.
— Да потому что, б…ь, мне интересно, когда все неправильно! — рассердилась она. — О чем я буду в мемуарах писать? О том, как жила с ним счастливо и умерла в один день?
— То есть ты упиваешься своими страданиями, а я, как дура, имею на халяву бенефис одной актрисы? — Мила уперла руки в боки.
— Ой, Милочка, все так сложно… — заныла Настя, которой вовсе не хотелось, чтобы ее бросили одну в туалете с потекшим макияжем. — Ты пойми, он ведь ей изменяет, значит, не любит, так почему он не может уйти от нее ко мне?
Мила прикинула.
— Забей на него — ничего путного не выйдет! — выдала она решение. — Если уж ему хватило наглости жениться на Гале — никуда он от нее не денется.
Мила по существу была права, но слегка ошиблась.
Максим ушел от жены на следующее утро.
Настю разбудил звонок. Кто, о боги, мог вломиться к ней в девять утра, на даче?
Псих?
Настя выползла из кровати, скатилась вниз по лестнице, замоталась в халат — как выяснилось позже, надетый наизнанку, нацепила черные очки и потащилась через двор к воротам.
— Макс? — опешила Настя. — Ты что, заблудился?
— Разбудил?
— А что, незаметно? — буркнула она.
— Войти можно? — ласково поинтересовался Максим.
— Нельзя. Ты — кровопийца, — ответила грубая Настя, терявшая с утра человеческий облик.
— Ладно, — Максим вроде разозлился.
Насте не было его жалко. Она старалась — всю ночь думала. И решила, что, несмотря на хороших подруг, которые добра ей желают, она только и делает, что с разбега наскакивает на одни и те же грабли. Надо себя если не любить — что делать, раз насильно мил не будешь, то хотя бы жалеть.
И Настя приняла героическое решение с Максимом порвать.
— Просто я хотел сказать, что ушел от Гали, так что если вдруг я тебе понадоблюсь, звони, — он развернулся и ушел.
Настя думала секунд двадцать.
— Как ушел? — закричала она ему вдогонку и даже открыла калитку. — Стой!
Максим замер рядом с открытой машиной.
— Вы поругались? — удивилась Настя.
— Я тебе письмо напишу, — пообещал он и попытался сесть в машину.
— Макс! — она вцепилась в него.
— Может, угостишь меня чаем или соком?
— Ой! — Настя хлопнула себя по лбу. — Прости! Пошли?
Она усадила его на кухне, заварила чай, разогрела в микроволновке стейк из рыбы.
— Ну? — села напротив и уставилась на него.
— Насть… — он откинулся на спинку кресла. — Галя — это заблуждение. Мне так стыдно, что я заставил тебя переживать, — даже говорить обо всем этом противно.
Но подробности она из него вытрясла.
Три с половиной года назад от Максима ушла любовница. Нежная фея с русыми волосами, длинными, грациозными руками-ногами, воплощение женственности. Они жили вместе пять лет, и все было чудесно, пока не появился красивый мужчина с серебром в волосах, красавец, политик, миллионер. Он просто был лучше.
Максим месяц не вставал с кровати. Приобрел язву желудка. Завтракал водкой.
Чем он, Максим Гранкин, мог удержать такую женщину? Повесить ее на вешалку собственного производства?
И тут появилась Галя. Ходила по магазинам. Готовила. Стирала. Убирала. Ничем не интересовалась, а значит, самым важным для нее были их отношения. Галя бросила работу. Галя всегда была рядом. Ну, невежественна — и что с того? Поначалу Максиму это даже нравилось — нет тем для разговора, значит, теперь в его распряжении больше тишины.
А потом Максим опубликовал книгу. И получил Букера. Появилась Настя.
Он, как узник замка Иф, вылез из подземелья и глотнул морского воздуха. И тут вдруг Галя, у которой все же образовались претензии, заявила о себе — то она пишет роман, то наращивает волосы, и все это лишь для того, чтобы пользоваться его, Максима, жизнью. Галя вдруг научилась разговаривать — и говорила только о масках для волос за одиннадцать тысяч рублей, о фешенебельных курортах, о платьях от «Луи Вьюиттон», о шопинге в Милане, цитировала «Вог» и подсовывала какие-то снимки из «Харперс Базара». Скромное обаяние буржуазии. Всю его жизнь она пересчитала на туфли и машины, и вроде пока была довольна, но требовала еще и еще.
Максим понял, что ошибка была ужасной. Объявил о разводе и ушел.
То есть просто уйти не получилось — Галя грудью закрыла дверь и требовала алиментов. Говорила, что просто так он ее не бросит. За все ответит. За что — за все?
Сцена была безобразной — с дракой и битьем посуды.
Галя отнимала у него сумку. Обещала разорить. Но это смешно — у них брачный договор.
В конце концов Максим пообещал отправить ее отдохнуть на месяц-другой, и Галя временно угомонилась.
Он любит Настю.
Он никогда так никого не любил.
Ему бесконечно стыдно за то, что держал ее на положении любовницы.
Она не против.
Она хочет быть любовницей.
Быть женой — скука и определенность.
Он сделает ее счастливой.
Глава 15
Что?!!
Настя схватила красное с позолотой (ну и безвкусица!) приглашение.
О, боже… Да не может такого быть!
Она села на кушетку и расхохоталась.
Вот это номер!
Она включила кондиционер. Ну и жара!.. Уф…
Интересно, он пойдет?
Сколько они уже вместе? Восемь месяцев? Н-да…
Почему-то так странно выходит, что когда все только начинается, судьба тебе будто подыгрывает: куда бы вы ни пошли — там будет весело, куда бы ни поехали — там хорошая погода, и все столь удачно складывается, что просто не можешь себе представить, как этот человек с перекошенным лицом тебе скажет, что в постели ты лежишь, как парализованная.