— Стасик, Лика дома? — поинтересовалась Таня у интеркома.
— Лика здесь больше не живет! — рявкнул Стасик.
— Это Таня! — не сдалась та. — Помнишь, ты еще предлагал мне съездить с тобой в Дюссельдорф за тот комплект от «Картье»?
— Что ты орешь?! — завопил Стасик. — Помню! Заходите!
При всем при том что Стасик имел недовольное лицо и постоянно ворчал, он оказался очень милым типом. Настолько милым, что Таня у него осталась. Для остальных он вызвал такси, велел таксисту включить счетчик, отдать паспорт и возить девушек на его, Стасика, «Мерседесе», пока те не устанут.
Стасик, правда, сначала хотел будить личного водителя, но ему понравилась комбинация, задуманная Настей, а шофер такси, получив аванс в двести долларов, подобрел и смирился с нелегкой участью.
Так, собственно, они и попали в Сокольники. В семь утра. Потому что Насте захотелось пончиков, которые в это время, разумеется, не продавались.
Тогда они поехали в «Черный октябрь», где заказали суши, которые почему-то никто не стал есть. После клуба, в полдень, вроде они выплясывали, поехали в Немчиновку к подруге рыжей, какой-то верховной лесбиянке, где и проснулись, начав утро шампанским.
Лесбиянка заманила их на лесби-вечеринку, где Настя была звездой. Она отобрала у трансвестита боа и корону, выплясывала у шеста, целовалась в туалете с блондинкой в серебристом комбинезоне, а потом они отправились на квартиру к еще одной лесбийской чете, где смотрели «Стриптизерок» с Джиной Гершвин, а настоящая стриптизерша, подруга хозяйки квартиры, показала номер в костюме полицейской.
Оттуда их и забрал Кирилл, не совсем бывший, но и не совсем муж Дины, с которым она уже два года переживала «сложный период»: Дина вдруг увлеклась девочками, и Кирилл тоже.
У Кирилла они смешивали пинаколаду и загорали, пока Дина не заснула прямо на матрасе — посреди бассейна.
Телефон Настя утопила в фонтане, значит, Максиму не звонила. Или звонила?
— Я кому-нибуль звонила? — поинтересовалась она.
Дина протянула ей свой телефон.
— Сообщения посмотри, — посоветовала она.
Настя порылась в сообщениях и обнаружила два, заслуживающих внимания — то есть отправленных на мобильный Макса:
«Не жди. Я в загуле», «Не знаю, что ты обомне дмауеашь, но мн надо побыт оеоии. Извими».
Настя расхохоталась и зачитала сообщение вслух.
— Есть лишний телефон? — поинтересовалась она.
— Звони с моего, что ты в самом деле! — фыркнула Дина.
Настя позвонила.
Максим обрадовался. Пообещал часа через три забрать ее.
Он ее не упрекал. Не ругал. Не молчал загадочно. Просто приехал, обнял, и Настя, разумеется, немедленно почувствовала себя распоследней мерзавкой.
— Ой, прости меня, прости… — завывала она по дороге. — Какая же я дрянь…
Максим гладил ее по голове и смотрел с печальной улыбкой. Или не печальной?
Настя попросилась на дачу. Макс собственноручно сварил куриный суп — много бульона, петрушки, и очень мало лука, морковки и вермишели.
— А ты не хочешь поехать ко мне на Истру? — поинтересовался Максим на следующий день.
— Куда-куда? — удивилась Настя.
— Ну, не совсем ко мне, это семейный дом, но там сейчас никто не живет, — скороговоркой произнес Макс. — Для разнообразия.
— Хочу, — кивнула шокированная Настя.
Ха! У него есть дом, а она ничего об этом не знает!
— Почему ты не говорил? — спросила она уже в машине.
— Ну… — он передернул плечами. — Это же не мой дом. Общий.
Общий дом оказался громадным поместьем на берегу Истринского водохранилища. Поместьем с двумя гостевыми домиками.
— Его построил еще мой дед, — рассказывал Максим. — В стиле конструктивизма…
— Я вижу… — открыв рот, Настя рассматривала здание из стекла и кирпича.
— Дед говорит, что в проекте принимал участие сам Мельников, но я не уверен…
— Да ни фига себе! — восхищалась Настя, глядя на совершенно потрясающую террасу на втором этаже. — Вот это да! А какая площадь?
— Где-то тысяча двести метров…
— Круто!
Это ж целый замок!
— Рассчитывали на то, что вся семья будет здесь жить. Иногда и так бывает, но, вообще-то, места здесь даже слишком много…
Отдых был райский. Макс смотался в город и притащил пиццу.
Вечером, в громадной гостиной, они смотрели классику — от «Все о Еве» до «Гражданина Кейна», целовались и только один раз занялись любовью — от переизбытка нежности.
Дом Насте очень нравился. Она даже поймала себя на пагубном желании утвердиться здесь хозяйкой. Присвоить его.
Это так странно! Как в нас работают рефлексы!
Например, сегодня, пока Макс выискивал в Истре подходящую пиццерию, Настя смотрела МУЗ ТВ — не канал «Домашний», даже не СТС, а молодежный канал, и там, во всеуслышание, для многомиллионной аудитории, красотка-виджей заявила, что у такого-то известного певца родилась четвертая дочка, и она, красотка, надеется, что певец не очень расстраивается из-за того, что жена никак не подарит ему наследника. Наследника!
Наверное, она, Настя — феминистка. Или ей просто надоело слышать суждения вроде «Она же блондинка!», «Типично женский сериал», «Женская литература». И так далее. И еще оправдываться надо: «Вот, мол, смотрите, я не блондинка, я почти мужчина!..»
Ничего, думала Настя, глядя на мерзкую виджеиху, этот певец за дочек калым возьмет — а чего еще ждать от девочек?
А вот теперь и Настю прорвало. Взять чужую фамилию. Переехать в чужой дом. Развестись. Фамилию оставить и дом тоже.
Приобщить к своей славу мужа.
А ей это надо?
Хотя дом, конечно, стоит мессы. Здесь все такое… настоявшееся.
Зазвонил телефон Максима. Он забыл его на кухне, поэтому ушел говорить туда.
А через пять минут ворвался, сверкая глазами.
— Отец приехал! — завопил он.
— Макс!.. — Настя вытянула руки вперед ладонями. — Спокойно! Это хорошо или плохо?
— Отлично! — Макс сиял. — Он едет сюда!
— А откуда он прилетел? — удивилась Настя.
Макс вздохнул.
— Вообще-то из Бразилии, но тут же поехал в Кострому — в каком-то журнале увидел, что это дивной красоты город. Оттуда — на юбилей друга в Питер… Вот такой у меня отец!
— Класс! — обрадовалась Настя такому деятельному папе.
Даже вскочила на диван и запрыгала на подушках.
Папа прибыл через час. С другом-англичанином и подругой модельной внешности.
Они с Максимом были очень похожи — только вот у папы черты лица менее утонченные.
Дама модельной внешности оказалась подругой англичанина, русской по имени Ангелина.
— Я Анжела, но Анжела — это жуть, так что Ангелина или Лина, — пояснила она.
Они привезли с собой кучу снеди.
Настю папа сердечно обнял.
— Ничего рассказывать не буду — все завтра, лучше вы давайте выкладывайте, что тут у вас! — громогласно заявил Лаврентий Максимович.
— У нас была премьера фильма по книге Максима… — начала Настя.
— Ди-ви-ди есть? — перебил он ее.
— Конечно, — улыбнулась Настя.
— Хороший фильм?
— Потрясающий!
Лаврентий Максимович выдержал паузу, после чего кивнул и сообщил, что он очень рад.
— Я видела вас в фильме маэстро, — сообщила Лина Насте. — Вы — замечательная актриса.
— Ты же знаешь, что я ногу сломал? — Лаврентий окликнул Максима, который тащил из кухни поднос с бокалами. — Оттолкнулся от пирса и сломал ногу, как дурак, как дитя!
— Ты писал, — напомнил Максим.
— Как же странно быть дома! — отец откинулся на спинку дивана. — Забыл, как это бывает, когда привязываешься к стенам. Макс, Настя, а поедемте с нами! Мы хотим прокатиться по Азорским островам — там, говорят, красотища!
Они поели, выпили и отправились мыться с дороги, а Настя и Максим вышли на террасу.
— Твой папа — супер, — улыбнулась Настя.
— Примерно то же самое он сказал о тебе, — усмехнулся Максим.
— А поподробнее?
— Ну, сказал, что одобряет мой выбор, и все такое, — Макс пожал плечами. — Сказал, что в лучшем случае рассчитывал, что наши с Галей дети будут похожи на него, а тут такая радость.
— Но ты же ему писал о нас?
— Нет, — Максим покачал головой. — Сказал вот только что, когда он позвонил.
— Почему? — растерялась Настя.
— Он бы заставил меня прислать твою родословную! — расхохотался Макс. — Ты моего папу не знаешь! Сейчас начнутся вопросы — с ума сойдешь!
— Настя, Максим понравился вашим родителям? — спустившись вниз, первым делом поинтересовался Лаврентий Максимович.
Максим засмеялся.
— Я ведь предупреждал! — воскликнул он.
Настя пояснила, что ее родители живут в разных местах.
— Тогда давайте потанцуем! — предложил папа, завел пластинку с самым настоящим танго и вытащил Настю на середину комнаты.
Танго она, разумеется, танцевала — она ведь актриса. Она даже мазурку могла станцевать.
Это был замечательный вечер. В честь Джеймса Бонда. Сигары, виски, загорелые мужчины в классических рубашках, танго, Синатра, рассказы о морских подвигах…
Насте понравилось.
Но все-таки случилось нечто ужасное. Лаврентий Максимович вдруг сорвался с места, умчался в глубь дома, а вернулся с бархатной черной коробочкой.
— Посмотрите! — велел он всем. — Это обручальное кольцо моей матери. Обменял у жены на новое. Переходит в нашей семье по наследству.
Лина открыла коробочку, а Настя достала потрясащее кольцо с бриллиантом в три карата, окруженное мелкими изумрудами.
— Можно…
— Наденьте!
Женщины по очереди примерили кольцо, но Лине оно налезло лишь на средний, а Насте — аккурат на безымянный палец.
— Очень красиво, — призналась она.
Лаврентий Максимович кивнул и взглянул на сына.
Это что, намек?
И вдруг Настю развезло. Ей захотелось стать частью этой семьи. Пусть немного старомодной, с отчетливым делением на мужскую и женскую половины, но было в этом свое очарование, некий старомодный блеск.
Что это?! Она примеривает новую роль или ей действительно все нравится?