Ну и ну! Если это и в самом деле Эльминстер, Мэншуну представился самим Бэйном посланный шанс! Убить Эльминстера сейчас, когда он уже повержен — но сделать это жёстко, быстро и сильно, в случае, если тот, кто победил его, по-прежнему где-то поблизости. А если Дардулкин не был Эльминстером, это по-прежнему была прекрасная возможность ограбить его обитель или превратить волшебника в очередного полезного раба.
Мэншун торопливо пересёк погреб. Лучше всего подойдёт самый сильный его созерцатель — живой, а не тиран смерти.
Да, созерцатели оставались внушительными тварями, когда дело касалось силового противостояния.
— Беспокоить матушку Арклета нет нужды, — сказала им Шторм. — Его парализованное тело провело нас за ворота — этого достаточно. Кладите его вот сюда.
Они находились на землях особняка Делькаслов, на поросшем травой склоне, между садом, аккуратно посаженым таким образом, чтобы казаться диким, и более строгой террасой, обрамлявшей крайнюю посадку фруктовых деревьев.
— Слишком устала для стычек с благородными матронами, а? — хмыкнул Мирт, когда они осторожно уложили Арклета на землю.
— Слишком устала для любых любезностей, которые только придут тебе в голову, — пробормотала Шторм. — Надеюсь, Арклет сможет добыть немного целебных зелий из семейных кладовых — если там найдётся такое сокровище — прежде чем я отрублюсь. Эл, постарайся сделать всё быстро.
— Хорошо, — ответил Эльминстер, голос которого по-прежнему казался неуместным, исходя из юного стройного тела Амарун. — Приляг здесь, Шторм, а я устроюсь между тобой и парнем, и сможем сделать всё так, что тебе даже садиться не придётся.
— Снова его исцеляешь? — спросил Мирт, протягивая руку Шторм, помогая ей опуститься на траву.
— Да, — отозвалась та. — Буду держать его, пока он работает над заклинанием, но это то же самое. Я исцеляю, когда Эл истощается, чтобы беречь его от безумия.
— Я отойду вон туда, и буду держать ножи наготове, — прорычал Мирт. — Жаль, что у тебя нет лишних заклинаний, чтобы снова сделать меня молодым, стройным и сильным. Или убрать боль в ногах.
Наклонившись, он вгляделся в неподвижное тело Арклета Делькасла. Рука юного лорда была изогнута, а одна нога поднята, чтобы сделать следующий шаг.
— Интересно, понимает ли он, что вы собираетесь с ним проделать?
Устроившись на земле, Эльминстер повернул голову и заглянул Арклету в лицо.
Его ответ прозвучал голосом Амарун, наполовину мрачным, наполовину — голосом готового сорваться в слёзы человека.
— О, он знает. Поверь мне, знает.
Глава 22Диспуты и взаимные упрёки
Арклет помахал рукой.
— Я снова могу пошевелиться! Слава всем богам! Спасибо!
Рука Амарун осталась на его шее, и из её прекрасных уст — которые он только собирался поцеловать — раздался глубокий голос Эльминстера.
— Придержи немного свои благодарности, парень. Мы пока не закончили.
Арклет сощурился.
— Да? Что ты собираешься делать?
— Шторм, — спросил Эл, — ты готова?
— Да, — вздохнула Шторм. — Это необходимо.
— Да, необходимо.
Арклет взревел и откинул назад голову, пытаясь отдёрнуться. Рука Рун на его плече неожиданно с силой вцепилась в юношу.
— Надеюсь, ты объяснишь, что именно «необходимо», прежде чем сделать это со мной, маг.
— Мы должны заглянуть тебе в голову, чтобы убедиться, что на тебя никто не воздействует магически, не шпионит через тебя, и не использует на тебе следящие чары.
Арклет напрягся.
— Я знал! Я так и знал, что ты найдёшь какой-то повод, чтобы…
— Значит, ты оказался прав, и теперь не будешь в себе разочарован, правда? — проворчал стоящий над ними Мирт.
— Он говорит о том, чтобы завладеть мною, лорд Глубоководья! — огрызнулся Арклет. — Уж простите, если…
Его голос стих, а ярость в глазах сменилась хмурым удивлением.
Да, вот на что похож разум грубого и лживого старого архимага, сказал голос Эла в недрах его головы. Несмотря на саркастичное ворчание, разум Эльминстера был дружелюбным, как будто принадлежал старому дядюшке с причудами. Арклет увидел сверкающие, вздымающиеся башни сине-белого цвета в глубинах великого зелёного леса, затем бородатое лицо, увенчанное короной Кормира, лицо, которое почти наверняка принадлежало Азуну Четвёртому в его лучшие годы… затем обнажённую, прекрасную женщину, высоко парившую в воздухе в самом сердце грозы, её волосы разметались вокруг и сверкали молниями, которые, казались, не причиняли женщине вреда, в глазах её горел триумфальный огонь, а лицо было похоже на Шторм, хотя неуловимо отличалось… затем он смотрел в просторные тёмные залы, в бесконечные длинные проходы, полные образов, все из которых невозможно было увидеть, не говоря уже о том, чтобы сосчитать.
— Спокойно, парень, спокойно. Не пытайся осушить все мои воспоминания одним глотком. Мне потребовалось около двенадцати сотен лет, чтобы собрать их; пожадничаешь — и запросто сойдёшь с ума.
Затем разум Эльминстера, казалось, скользнул мимо него, как великий левиафан парящего дракона, тело, которое продолжалось и продолжалось, демонстрируя пугающий размер и силу, проходя мимо, мимо, и всё не заканчиваясь…
Гнев Арклета исчез, растворился в удивлении, а вместе с ним — большая часть его страха. Арклет ощутил внезапное неудобство, пытаясь продолжить осмотр разума Эльминстера, когда тот начал пускать корни в его сознании… он увидел тёмные и ужасные вещи, жестокие смерти и скорбь, которая заставила его отпрянуть, но смог понять, что Мудрец из Долины Теней не скрывает ничего, позволяя Арклету видеть и чувствовать всё, что тот пожелает.
И Арклет Делькасл обнаружил, что ему нравится принимать этот разум у себя в гостях. Ему нравился этот старик. По-настоящему нравился, и Арклет начинал — лишь начинал — по-настоящему узнавать его, ближе, чем он знал кого-либо прежде.
Обширный разум осторожно развернулся и начал отступать, дракон скользнул мимо него в противоположном направлении. Арклет увидел лишь малую часть, но этого было достаточно, чтобы понять одно: он может доверять Эльминстеру из Долины Теней.
В недрах своего разума и где угодно.
Внезапно Арклет заплакал, растворившись в радости и понимая, что это странно — но так важно. Дворяне Кормира росли, зная, что не могут доверять никому, и что люди, которые доверяют другим — дураки и тупицы, которых следует использовать.
Сейчас Арклет наконец-то знал — знал — что есть один человек, которому он может доверять.
— Четыре, парень. Четыре человека, а не один, — пробормотал Эл, сжимая его в объятиях Амарун. — Шторм, твоя мать, Рун, и Эльминстер Омар. А теперь прекрати лить на меня слёзы; это лучшая одежда Амарун.
Ах, что за редкое зрелище: обладающие здравым смыслом боевые маги.
Мэншун, оседлавший тело своего самого сильного глазного тирана, выглянул из-за цистерны на крыше, глядя, как патруль магов Короны уходит от особняка Дардулкина.
— Оцепить до рассвета и прибытия подкреплений, — услышал он крик. — Внутрь не входить. Кормиру нужны живые герои, а не мертвецы.
Ну-ну. Да он ещё и философ. Надо будет использовать этого мага для специальных поручений, когда Мэншун станет императором Кормира и прочих земель. Или заточить его. Возможно, в виде мозгов в горшке.
Благодарный тучам, которые заслонили звёзды и сделали ночь поистине тёмной, Мэншун подлетел к краю крыши. Между ним и развалинами Дардулкина было ещё две крыши, а между последней крышей и развалинами проходила улица. Пурпурные драконы отступили на позиции, откуда можно было следить за всеми, кто входит или покидает особняк Дардулкина.
Впрочем, видели они не так уж и хорошо. В этом квартале, принадлежащём к одной из лучших частей города, хватало фонарей, но туман из гавани уже начинал ползти по улицам.
Как только он заметит ауру света вокруг фонарей — означавшую, что туман стал достаточно густым, чтобы мерцать и снижать видимость — наступит время выступать.
Ах. Ну вот. Терпение вознаграждено.
Мэншун скользнул вперёд, покачивая глазными стеблями в предвкушении.
Ну что, Эльминстер, хочешь ещё раунд? Повторное уничтожение?
Дардулкин наконец-то поднялся на ноги, качая головой и бормоча что-то себе под нос. Из-под обломков он вытащил длинный, зазубренный кусок от разбитого дверного косяка и опёрся на него, как на посох.
Опёрся так, будто был слабым, старым, измученным… как будто ему и в самом деле требовалась помощь, чтобы стоять.
Это заставило Мэншуна осмелеть настолько, чтобы опуститься в наполовину обрушившуюся верхнюю комнату особняка и оттуда послать вперёд свой разум, медленно и с бесконечной осторожностью.
Эльминстер ли ты, бормочущий архимаг? Или очередной надорвавшийся глупец?
В конце концов, в мире таких полным-полно…
Осторожный зонд Мэншуна почувствовал нечто острое и узкое, сосредоточенное на разуме, что он искал. Затем ещё одно и ещё, беспокойно движущееся — неподалёку. Доспешные ужасы, по-прежнему окружавшие потрясённого мага, ожидавшие приказов и цели. Всего десять штук.
Он потянулся мимо них, медленно и осторожно, как только мог. В прежние времена он слишком часто чувствовал, как вокруг сжимаются ловушки Эльминстера…
Дардулкин был объят ужасом. Лишь сейчас он начал выползать из состояния потрясённого неверия в то, что юная девушка с движениями танцовщицы смогла так быстро и так легко нанести ему поражение.
Эльминстер. Не этот самодовольный маг, но чароплёт, который разрушил половину особняка — и картину мира этого тупицы Дардулкина.
Это сделал ненавистный враг Мэншуна, либо подчинив разум своей правнучки, либо, что более вероятно, надев её обличье на своего клона, чтобы избежать наказания — поскольку когда боевые маги используют свои заклятья на настоящей Амарун Белой Волне, они обнаружат, что у девки к Искусству нет вовсе никакого таланта.