— Но… Но что же с Блэром? Уж не хотите ли вы сказать, что он тоже умер?
— Блэр ушел в отставку.
— Ушел в отставку?! Блэр, говорите, ушел в отставку? Уже? Когда? И почему? Что происходит, Джон? Господи, что происходит с нашим миром?
— Все меняется, Пол. Все меняется.
— Кончайте философствовать. Расскажите толком, почему ушел Блэр.
— Ну, это дело пытались замять. Но какие-то вещи замять невозможно. У него СПИД.
— СПИД? У Тони Блэра?
— Боюсь, что так. Это просочилось в одну из бульварных газет. Кажется, в «Миррор». А затем, как водится, и все другие газеты подхватили эту тему — куда денешься? А что, вы были его поклонником?
— Не порите ерунды. Просто… Да господи, неужели вы, мой милый, сами ничего не видите? Я понятия об этом не имел! Не имел понятия! А теперь чувствую себя не просто слепцом, но еще и круглым дураком! Но я отказываюсь, я решительно отказываюсь думать, что слепец неминуемо глупеет.
— Ну, я не…
— Ох, бросьте, просто читайте дальше, сделайте милость.
— Жуткая бойня в Северной Ирландии.
— Тоже мне новость. Вот если бы вы сказали, что в Северной Ирландии не случилось жуткой бойни, я бы удивился.
— Среди жертв был и преподобный Иэн Пейсли[22].
— А еще говорят, что хороших новостей не бывает. Продолжайте.
— Билл Гейтс объявил, что он утвердился в вере христианской и решил завещать все свое состояние благотворительным организациям.
— В жизни о нем не слышал. Продолжайте.
— О. Дж. Симпсон покончил с собой.
— Туда ему и дорога. Дальше.
— Мадонна твердо намерена выйти замуж за актера Микеланджело Ди Каприо.
— О ней слыхал, а о нем — нет. Дальше.
— Принцессу Диану видели в Бутане.
— Что?
— Принцессу Диану видели в Бутане.
— Что вы мне морочите голову?
— Нет, правда. Здесь говорится, что несколько американских туристов утверждают, будто видели Диану из-за пригорка.
— Из чего, из чего?
— Из-за пригорка.
— Что такое запригорка?
— Пригорок? Небольшой холм.
— А, пригорок! Вам надо научиться правильно произносить слова. Пригорок.
— Пригорок.
— Продолжайте.
— Они, стало быть, утверждают, что видели ее в Бутане из-за… из-за пригорка. Она стояла вытянув перед собой руки, словно моля о чем-то. А потом будто бы растаяла. Так, во всяком случае, здесь пишут.
— Какой вздор. Бред сивой кобылы, черт подери. И если мир докатился до такой белиберды, — я говорю не про Диану, не только про Диану, я говорю о том, чем «Гардиан» ныне готова заполнять свою первую полосу, — так вот, если к этому и свелись перемены, то могу сказать лишь одно: я рад, что они проходят мимо меня.
— Хотите, чтобы я продолжил чтение?
— Нет, спасибо.
Слышите? Интересно, кто бы это мог быть?
— Я подойду.
— Будьте любезны.
— Алло?
А, здрасьте. Сколько лет, сколько зим. Пол, это миссис Килбрайд.
Ну, ничего, в общем, неплохо.
Угу.
Представьте себе, да. Хоть мне и неловко себя хвалить.
Нет, готовку я взял на себя.
— Джон, скажите ей, что мы питаемся великолепно. Скажите, что вы оказались настоящим кулинаром.
— По настоянию сэра Пола сообщаю, что мы питаемся великолепно. Что я оказался…
Нет, конечно. Он вас только поддразнивал.
Правда, правда!
Бросьте, миссис Килбрайд. Вы же уроженка Глазго, так куда подевалось ваше хваленое чувство юмора?
Да.
Да, и это тоже. Но как у вас дела? Когда вы к нам снова придете?
Вот как.
А, понятно. Когда вы?..
Нет, конечно же, нет. Как он себя чувствует?
Об этом, миссис Килбрайд, я и помыслить не могу. Нет, вы должны быть рядом с Джо. Но я убежден, что вы тревожитесь понапрасну.
Верно. Как вы правильно заметили, даже при всем при том.
Именно. И…
Я понимаю, миссис Килбрайд. И не собираюсь призывать вас не волноваться, потому что знаю, волноваться вы будете все равно. Но пока он не прошел обследования, самое для вас неразумное — это придумывать всякие страсти.
Пожалуй, да, но…
Ага.
Погодите. Нет, просто… нет, нет, послушайте же меня.
Послушайте. Я уверен, что и сэр Пол согласится со мной: вы должны оставаться при Джо столько, сколько нужно. Он и вправду, пока я разговариваю с вами, одобрительно кивает головой.
— Скажите, что если я могу хоть чем-то им помочь, и ему, и ей, пусть сразу дадут мне знать. Все, что угодно. Деньги и все прочее.
— Слышите, миссис Килбрайд?
Конечно, конечно, он просто хотел сказать, что…
Да. Все, что угодно.
Да, ладно. И…
И передайте Джо мои наилучшие пожелания.
— И от меня, Джон, тоже.
— А это снова сэр Пол. Он просит передать Джо привет и от него.
Хорошо.
Хорошо.
Пока.
Ага. Ну, пока. Мы еще созвонимся. До свиданья.
Пока.
— Боже правый, Джон, ну и баба! Почему некоторые люди просто не в состоянии закончить телефонный разговор?
— Голос у нее очень взволнованный.
— Я правильно понял — Джо серьезно болен, да?
— У него вроде бы какое-то необычное воспаление легких. Ему велели пройти обследование.
— Ух! Грозное словцо.
— Она опасается, что это рак. Рак легких.
— Рак легких. О господи. Ведь все годы, что я его знаю, Джо курил по три пачки в день.
— Пока что, подозреваю, она все сама нафантазировала. Для нас, однако, это означает, что мы остаемся без ее помощи несколько дольше, чем ожидалось.
— Гм. Думаете, управитесь с готовкой? Или мне попытаться договориться с кем-то еще? Ума не приложу, правда, с кем именно.
— Конечно управлюсь. Мне в самом деле очень нравится готовить на двоих. А нашей работе стряпня пока что не мешала, правда?
— Честно говоря, совершенно не мешала. А все равно жаль. Мне, представьте, будет не хватать миссис Килбрайд. И хотя меня от нее частенько бросает в дрожь, все равно приятно, когда эта старушенция возится в доме. Одному богу известно, что бы со мной стало, не будь здесь вас.
— Но я же здесь, Пол.
— Верно, верно.
— И если вы не хотите еще чашечку кофе…
— Нет, спасибо. Нет-нет, пора за работу. Если все пойдет хорошо, мы за утро должны завершить эту часть.
— То же самое вы говорили и вчера.
— Гм, правда.
— О чем задумались, Пол?
— Что сегодня за день?
— Вы имеете в виду погоду?
— Да. Такое ощущение, что светит солнце.
— Правильно. Денек прекрасный. В воздухе прямо-таки пахнет весной. Когда я утром ходил в деревню, то заметил: на выгоне проклюнулись крокусы и нарциссы. Чувствуется, что весна вступает в свои права. А почему вы спрашиваете?
— Спрашиваю о чем?
— О погоде.
— А, да-да. Видите ли, Джон, если нам все же удастся закончить работу к полудню, то, пожалуй, за новую главу мы уж браться не станем, а лучше попрошу-ка я вас предпринять очередную небольшую вылазку.
— В Лондон?
— Нет, нет. В Оксфорд.
— В Оксфорд?
— Да, хотелось бы, чтобы вы съездили в Оксфорд и кое-что для меня разведали. Отсюда недалеко, на машине меньше часа. Захватите с собой фотоаппарат. И конечно, записную книжку.
— В какой-то определенный район Оксфорда?
— Ну, разумеется, в определенный район. Я же, как вам известно, не путеводитель сочиняю. Хочу, чтобы вы зашли в мой колледж. В старый Хартфорд. Мне нужно подробное и точное описание его архитектуры и окружающей территории.
— Стало быть, вы все-таки решили заняться прошлым?
— М-м-м.
— А как насчет вашей жизни до и после Оксфорда?
— Это вы про что?
— О своем детстве тоже будете писать? И о молодости? Да, кстати, вы ведь недолгое время работали в школе. Или нет?
— Кто вам это сказал?
— Что?
— Что я был учителем.
— Гм. Вообще говоря, никто.
— Никто? Это одна из тех вещей, рассказывать о которых не обязательно, каждый сам догадывается?
— Ей-богу, не припомню, где…
— Вы можете себе представить меня в роли школьного учителя?
— Ну, не знаю. В моей памяти всплывают образы учителей, не сильно от вас отличавшихся.
— Прикажете считать это комплиментом?
— Честно говоря, Пол, я ничего особенного не имел в виду. Что-то не так?
— Давайте оставим эту тему, хорошо? Что же касается моей молодости, я ведь уже вам говорил: эта книга — не обычная биография, ей уготована иная судьба. В тех редких, очень редких случаях, когда я читаю автобиографии, я неизменно промахиваю ранний период жизни — детство автора, его родословную. Кому это интересно? У самых разных людей детские годы протекают более или менее одинаково. Если уж я вообще берусь за чтение такой книги, то лишь потому, что меня интересует автор в пору, когда он перестает быть ребенком, когда он становится личностью, чья биография заслуживает внимания. Такова, во всяком случае, моя позиция. И поэтому я совершенно не собираюсь навязывать читателю описание собственного детства. Ясно?
— Да, вполне. Когда же, вы считаете, мне надо выехать?
— Как только закончим начатое. Или после обеда. Смотря что произойдет раньше.
— Хорошо.
— Кстати, Джон, вот еще что: постарайтесь раздобыть какой-нибудь путеводитель с описанием оксфордских горгулий.
— Простите, чего?
— В Оксфорде великое множество горгулий. Главным образом на крышах колледжей. А поскольку сами вы их, естественно, разглядеть не сумеете, придется купить описание. Да они продаются в любом газетном киоске.
— А, понял.
— Вас такое задание не затруднит?
— Ничуть. Это входит в мои обязанности. К тому же я век целый не был в Оксфорде.
— Я тоже.
Уехал. Теперь нужно все хорошенько обдумать. Но что именно? Может быть, я ослеп не только в буквальном, но и в переносном смысле? И не напрасно опасался, что глупею? Или же дело в том, что намек Джона верен? Я настолько привык к одиночеству, настолько привык жить в собственном, воображаемом мире (как и