— Как это не знаю? — я даже чуть обижаюсь, возможно, потому, что слова подруги зернами падают на благодатную почву моих сомнений. — Алин, я знаю его. Я же сама его выбрала!
— Нет, — возражает подруга. — Это я его выбрала. Для тебя. Но я. И знаешь, если бы в том клубе был тогда Влад…
Она не договаривает, но я понимаю: она сделала бы другой выбор. И для себя, да и для меня, вероятно, тоже.
ГЛАВА 15
Мне пора бежать на работу, и Алина тоже находит себе занятие. Оказывается, у нее отвалились две пряди наращенных волос, и пока деньги есть, самое время вернуть себе красоту.
— Хорошо, что я раньше Кирилла проснулась! — восклицает она. — А то возомнил бы себя этаким мачо!
— А он разве не мачо? — интересуюсь я. — Ты сама говорила, что в постели он очень хорош.
— Это да, — соглашается подруга, — с ним даже не приходиться притворяться, но лучше ему не знать, насколько он в этом деле отличается от других. А то решит еще, что я буду с ним просто так.
— А просто так ты бы с ним не хотела?
Задаю вопрос и понимаю по взгляду Алины, что затронула болезненную и неприятную тему. Сначала она думает отшутиться, а потом все-таки говорит то, что думает:
— Машунь, просто… как у других… он бы со мной не хотел. Не подхожу я ему… это так очевидно, что…
Она прячется за улыбкой, ловит попутку и уезжает в другую часть города, убедившись, что я тоже вернусь на такси и ее помощь на сегодня уже не нужна.
Поймав ртом снежинку, я захожу в кафе. Наверное, механическая работа — это именно то, что мне сейчас нужно. Всегда удивлялась, сколько здесь людей ежедневно — и по утрам, и даже ближе к полуночи, когда смена подходит к концу.
Не знаю, нравится ли им эта пища или едят ее от недостатка времени и безысходности, но всех работников уже слегка подташнивает от запаха чизбургеров, гамбургеров и колы.
Мы даже во время обеда, когда можно выбрать себе бесплатную порцию, иногда перебиваемся чаем, кофе или лапшой быстрого приготовления — лишь бы не вдыхать этот навязчивый запах еще раз.
Пока стою на кассе, принимаю заказы и выдаю сдачу и пищу, в голове каруселью в сотый или тысячный раз прокручиваются слова Алины. Она права: с Владом мы все равно будем видеться, и если между нами есть что-то странное и непонятное уже на этом этапе, лучше не затягивать, а то как свищ — только протянет нити в разные стороны, укрепится.
Да и Костя очень ценит отношения с братом. Мне даже кажется, что ценит он их куда больше, чем наши с ним отношения, но… Наверное, это и правильно. Брат — родной человек, а мы пока…
Я долго пытаюсь подобрать правильные слова, и стараюсь не дергаться, когда мне это удается. И не друзья, и не любовники. Вот кто мы. Пока все слишком туманно. И даже это предложение о замужестве… его ведь, по сути, не было. Я никогда даже не думала на эту тему, не пыталась представить нашу совместную жизнь с Костей. И что, если наше пребывание в доме — это подготовка, экзамен, всего лишь малое испытание того, через что придется пройти.
Отношение Влада может показаться цветочками на фоне того, как меня примут родители Кости. Я знаю, что они живут за границей, но так же знаю, что они с Костей очень близки.
Для Кости очень важно то, чтобы меня принял брат. И впервые я задумываюсь: а что будет, если меня не примут его родители? И еще, самое главное: что я знаю о Косте, кроме того, что он сам говорил и показывал мне?
Дом открывает новые грани мужчины, который мне дорог. Приму ли я их? И смогу ли я смело взглянуть на те грани, которые старательно обнажает дом, чтобы я увидела и себя?
Стоит только подумать о свечах и мужчине, стоящем в дверях, как я чувствую неправильное, нелогичное, но легкое возбуждение. Стыдиться перестаю, но…
К концу смены я настолько выматываюсь, что мне удается договориться с собой. Я хочу понять, разобраться, что происходит. И еще, я понимаю, что если спасую, так и буду сидеть в пелене неизвестности.
И только у меня получается установить внутри себя относительный мир, как он начинает заметно расшатываться, едва я замечаю, что в двери нашего бистро уверенно входит черноволосый мужчина в пальто.
Окинув помещение взглядом, он безошибочно находит меня, и направляется к кассе.
Я неуверенно смотрю на часы на стене, которые ждут последних пятнадцать минут, чтобы подползти к заветной цифре двенадцать, и едва мужчина ко мне приближается, возмущенно выпаливаю:
— Что вы здесь делаете?!
Влад медленно поворачивает голову влево, вправо, переводит спокойный взгляд на меня и бесстрастно говорит:
— Я был уверен, что здесь продают то, чем можно перекусить.
Я много чего хочу сказать по этому поводу, но сдерживаюсь, заметив, что возле меня как раз крутится наш менеджер. Илья быстро оценивает посетителя по одежде и манере держаться и угодливо расплывается в улыбке.
— Конечно, — заверяет он. — Машенька, предложи самое вкусное посетителю!
К счастью, в зоне кухни происходит какой-то аврал, и Илья тут же несется туда в надежде выписать кому-нибудь штрафы, поэтому, когда Влад интересуется, что же у нас самое вкусное, я могу позволить себе просто пожать плечами.
— Хорошо, — он смотрит на вывеску, читает меню, как будто здесь в первый раз и делает выбор. — Чизбургер.
— Отличный выбор, — комментирую я, — довольно сытно и вкусно, несмотря на то, что парень на бутербродах иногда забывает вымыть руки после посещения уборной.
Это действительно так, и Влад по глазам, видимо, понимает, что я не лгу. А вот о том, что все сотрудники работают в перчатках, я просто умалчиваю. Это за ложь не считается.
— Салат с креветками, — поступает новый заказ.
— Отличный выбор, — усердно киваю, как хороший работник. — Креветки размораживались всего несколько раз, да и то не по нашей вине: была маленькая проблема с холодильниками. Но ее уже устранили!
— Яблочный пирог, — озвучивает новое решение Влад.
А я, в отличие от него, постоянна.
— Отличный выбор! — расплываюсь в широченной улыбке. — Надеюсь, то, что девушка, которая сегодня работает на сладком, частенько чихала, вкус не испортит!
— Картошка фри, — забрасывает мужчина новую удочку.
— Отличный выбор! — тяну восхищенно. — Свежую уже разобрали, новые порции никто делать не будет. Но те, что остались, хорошо просолились, и их разогреют специально для вас!
— Ясно, — мне мерещится улыбка в серых глазах, но это все от усталости. — Тогда два кофе, без сахара.
Только я открываю рот, чтобы что-то сказать, как мужчина опережает.
— И лучше без плевка под видом свежих швейцарских сливок. Потому что один кофе для тебя, а ты понятия не имеешь, какой стаканчик выберу я.
Я хочу забросать его вопросами: «С чего он взял, что я буду пить кофе? И вообще, с чего принимает решения за меня?», но краем глаза вижу Илью, и послушно пробиваю заказ.
Получив кофе, Влад не уходит. Я вижу, как он присаживается за один из столиков, с осторожностью снимает крышку с одного из стаканчиков и с удовольствием делает глоток, глядя на город в огнях за окном.
И почему-то в зале становится тихо.
Как будто и посетители, и работники бистро не хотят мешать человеку наслаждаться усталостью и одиночеством.
Часы на стене отмеряют последние минуты рабочей смены, и я почти пропускаю момент, когда они меня отпускают. Потому что все это время зачем-то смотрю на мужчину за столиком в опустевшем бистро. И только когда замечаю ответный взгляд, спохватываюсь.
Снимаю униформу, переодеваюсь в свою одежду, раздраженно поправляю чашки бюстгальтера, думая о том, что надо было не жалеть, и надеть не повседневный, а новый. Любой пустяк, лишь бы не думать о том, что придется снова ехать в одной машине с хозяином дома.
В отличие от меня, у него ноль эмоций. Открывает мне дверь бистро, пропускает вперед, а вот к машине, избегая его галантности, я подбегаю первой и дергаю ручку. Сбоку слышится писк, сигнализирующий о снятии сигнализации, и только после этого я проникаю в салон.
Машина мчится по ночному городу, обмениваясь светом с уличными фонарями, пропуская иногда запоздалых прохожих, позволяя мелким белоснежным снежинкам опускаться на черный капот, чтобы слететь с него с ветерком.
Я устало выпрямляю ноги, потом вспоминаю про ботинки, спохватываюсь, но вдруг понимаю, что снизу идет хороший теплый обдув. Только с моей стороны. То есть, Влад все же услышал и учел замечание младшего брата.
Вновь расслабляюсь, с удовольствием откидываю голову на сиденье, прикрываю глаза. Наверное, я бы уснула, если бы в кожу под грудью так не впивалась белая косточка от бюстгальтера. Неудобно до жути. Кручусь, вздыхаю, а потом думаю, что все равно я же в пуховике, он расстегнут, так что пытаюсь чуть ослабить захват, чуть поправить.
На какое-то время этот фокус мне помогает, но потом косточка впивается с новой силой — видимо, прорывая ткань окончательно, и я морщусь от ее трения.
— Сними, — доносится голос слева от меня.
Впервые за эту поездку бросаю взгляд в сторону водителя, но его по-прежнему интересует только дорога — не я. Наверное, думает, что мне жарко в пуховике. Кстати, он прав.
Я снимаю пуховик, кладу его на заднее сиденье — так значительно легче, хотя бюстгальтер уже не поправить. Я терплю. А потом понимаю, что ехать долго, водитель увлечен трассой, так что ничего не заметит.
Через легкий свитер поддеваю чашку бюстгальтера, ненадолго выдыхаю, но когда косточка вновь впивается, еще неприятней, чем раньше, терплю. Это не больно, не больно.
— Сними, наконец, — снова доносится голос водителя, но уже вместе со вздохом.
И пока я пытаюсь понять, что он имеет в виду, он на секунду отрывает взгляд от дороги и смотрит на мою грудь.
— Да ладно, — вяло отмахиваюсь, скрещиваю руки в защитном жесте, но так сидеть вообще неудобно.
Берусь правой рукой за дверцу, ощущая уже почти что комфорт, как вдруг…
Это происходит в доли секунды, на полном ходу, так что я не успеваю и пискнуть, а мужская рука уже забирается под мой свитер, уверенно определяет, что застежка спереди и щелкает ею, отпуская меня на волю.