В стороне слышится смех, кто-то из соседей запускает салют, который раскрашивает серые глаза Влада в другие цвета. С каждой секундой меня все сильнее тянет вперед, что-то буквально умоляет, заставляет сделать всего один шаг.
В мужских глазах застывшее ожидание и холодный расчет. Ему кажется, что он все просчитал, но это не так. Я тоже не думала, что сделаю это.
Я прикасаюсь к его ладони, поглаживаю ее...
— Маша! — зовет меня Костя.
Я бросаю на него взгляд, улыбаюсь и снова смотрю на его старшего брата.
— Отпусти меня, — говорю холодно, как умеет лишь он.
И когда он это делает, все же приближаюсь к нему, вдыхаю в себя его запах, и убегаю прежде, чем он успевает понять, что это значит. Прежде, чем его ладонь меня перехватывает, чтобы остановить. Прежде, чем я понимаю, что означает его странный взгляд и попытка обнять меня у всех на глазах, даже на глазах у младшего брата.
Я не хочу думать об этом. Не могу. И не позволяю себе. Мне нельзя. И видеть его для меня невозможно, недопустимо.
Нас нет.
Мои губы будет трахать другой. Тот, кто не брезгует поцелуями после.
Мне холодно.
Душно.
Мне плохо до тошноты.
И хочется сделать себе только хуже. Другого я не достойна.
Может быть, чтобы вынырнуть из тумана, надо попытаться достать до самого дна?
Я отзываюсь на предложение Кости сходить поискать в доме игрушки, которыми можно будет украсить эту красавицу-елку. И делаю вид, что не понимаю, почему эти игрушки он хочет искать в моей комнате, когда их там нет.
Костя первым заходит в комнату — я слышу его шаги, кажется, он готовится для того самого вечера. А я застываю у входа. Медлю, томительно долго решаюсь войти, а когда почти делаю шаг, меня требовательно к себе разворачивают, заставляя встретиться с серым пламенем.
— И что дальше?! — почти хрипит надо мной разъяренный Влад.
Он пытается вмять меня в стену, его губы скользят по моей щеке, неумолимо приближаясь к губам.
— А дальше… — я уклоняюсь, ускользаю из-под его руки и умоляю голос произнести так же бесстрастно, как слышала вчера ночью. — Дальше я собираюсь получить подарок от младшего брата, чтобы сравнить.
После чего захожу в комнату.
Закрываю дверь на замочек.
И смотрю на три свечи, которые зажигает Костя, попутно избавляя себя от рубашки.
Дно, на которое падаю, царапает кожу, но я выдыхаю и почти наощупь из-за белесого тумана в глазах иду к мужчине, который мечтает превратить меня в женщину.
Мечта на мечту — это равноценный обмен для тех, кто прощается?..
ГЛАВА 19
Реальность оказывается жестче и безжалостней, чем я полагала. Поцелуи мужчины, которые волновали еще несколько дней назад, теперь рвут внутри меня что-то на мелкие части, и те начинают кровоточить так сильно, что мешают дышать.
Мы сидим на теплом паркете, я в коконе из мужских рук, напротив то самое синее небо, а я…
А я думаю лишь о том, что серый цвет перебивает все остальные и окрашивает собой все другие цвета моей жизни.
Не могу…
И поцелуи, и объятия, и взгляд, и шепот мужчины, который так близко, кажутся далекими и чужими. Я пытаюсь… правда пытаюсь понять и… Скольжу ладонями по красивому лицу, долго смотрю на губы, которые пытались меня соблазнить, как обычно, втянуть в чувственный танец, а добились лишь того, что я дрожу, как осиновый лист. И эта дрожь настолько сильна, что Костя ее замечает и начинает меня успокаивать.
— Маш, — говорит он, вплетаясь пальцами в мои короткие волосы, — Маш, не волнуйся так. Ничего страшного. Ну… подумаешь, приурочим это к другой памятной дате.
Я вскидываю голову, перестав рассматривать маленькую трещинку на паркете, снова всматриваюсь в голубые глаза.
— Конечно, хотелось, чтобы сегодня… это бы точно запомнилось нам обоим… — он улыбается, не замечая, что я не просто дрожу, меня уже сильно колотит. — Завтра тоже повод прекрасный. Новый год — новая жизнь. Ну чего ты, Маш? Говорю же — я не обижаюсь и все понимаю. Еще один день без секса — это фигня, когда столько ждешь.
Я уверяю себя, что он пытается меня успокоить, но…
Он такое значение придает тому, чтобы сделать это в особенный день, а я… Для меня любой день стал бы особенным. И так пусто звучит его: «день без секса»… Секса, а не любви…
Да, пустяк, романтика для наивных девочек, просто он говорит прямо и в лоб, как делает большинство мужчин, но…
— Сегодня просто вместе поспим, — продолжает он улыбаться, любуясь моими прядями в свете свечей. — Привыкнешь ко мне. Маш, не переживай, у нас все получится.
Я качаю головой.
Потому что вдруг отчетливо понимаю, что нет. Даже если Влад ему ничего не скажет, и будет хранить нашу тайну, у этих отношений нет никакого будущего. У них даже нет этой ночи.
Я не смогу.
Лечь в одну постель с Костей, чувствовать его дыхание на своей шее, плечах, ощущать его запах, желание. Не смогу притвориться. Не выдержу до утра.
Но я молчу.
Так долго решаюсь на разговор, что Костя успевает сходить в душ, вернуться в одном полотенце и снова сесть напротив меня. Он пытается проверить: не передумала ли я, не стала ли храбрее и насколько сильно меня возбудил его вид, когда по обнаженному телу ползут капли воды. Но поцелуй обрывается, когда я не отвечаю.
— Маш… — начинает он, но я выдыхаю и прерываю новую попытку меня успокоить.
— Костя, нам надо поговорить!
Он пытается отшутиться, перенести разговор на завтра, обнимает меня, но я освобождаюсь и упрямо смотрю на него.
— Хорошо, — выдыхает он слегка раздраженно, поднимается, смотрит на меня и кладет руку на полотенце.
Я замираю, думая, что он снимет его. Нет, шока, конечно, не будет — я все это не раз видела в интернете, и все же так Косте будет больнее, а я не хочу. Перевожу взгляд на дверь, нервно сглатываю, и, еще раз вздохнув, Костя просто поправляет полотенце на бедрах.
— Я… — не знаю, с чего начать, не знаю, как объяснить, как не задеть его сильнее, как подобрать те самые слова. — Костя, у нас ничего не получится…
— Я уже говорил, что ты напрасно переживаешь, — перебивает он.
— Я не об этом. Отношений не будет. Свадьбы не будет. Не будет совместного проживания, и… — эти слова даются особенно трудно, но я их озвучиваю. — Не будет… секса в новогоднюю ночь.
Наконец он фокусирует на меня осмысленный взгляд. Осматривает сверху вниз, чуть прищуривается, и я начинаю чувствовать себя, как на каком-то допросе по ложному обвинению, и даже не верю своим ушам и глазам, когда он безразлично пожимает плечами и жестко требует:
— Объяснись.
А, впрочем, это даже хорошо, что он так. Я нахожу в себе еще толику силы, чтобы продолжить и не мямлить про то, что мы не подходим друг другу. Конечно, я не собираюсь впутывать в это его старшего брата. Это только моя вина, только моя реакция на него, только мое решение. И только мне отвечать. Я начинаю говорить о том, что не подхожу ему, что он замечательный, все дело только во мне…
— Подожди, — снова перебивает Костя и отвлекается на писк своего телефона.
Ищет его в карманах отброшенных брюк, рассматривает какое-то сообщение, которое может быть обычной навязчивой рекламой. И, тем не менее, он с куда большим интересом возится с телефоном, чем вслушивается в то, что я хочу ему донести.
Он так долго смотрит на сообщение, очень долго, невыносимо долго. А когда переводит взгляд на меня, я понимаю, что он уже знает.
Он знает причину.
Знает о Владе.
И он знает о том,что было у нас с его братом.
Тот, кто раскрывает Косте все карты, не держит меня в неведении. Я понимаю это, когда пиликает мой телефон. Неловко встаю на непослушных ногах, ищу свою сумочку, достаю телефон и нажимаю холодным пальцем на ссылку с незнакомого номера.
Она переносит меня на ютуб, где начинает звучать музыка Maroon «Goodnight goodnight» и крутиться ролик из черно-белых фотографий с двумя фигурами у стены — мужчины и женщины. Хорошие снимки, красивые фотографии, они так отчетливо и правдиво передают все, что происходит между этими двумя. Происходит между Владом и мной.
Здесь видно и первый испуг, и неловкость, и вспыхнувшую страсть, и волнение, и напор. В деталях можно отследить путь греха — от сомкнутых над головой рук, до момента, когда пальцы переплетаются. И когда одна рука мужчины уже в моих расстегнутых джинсах, и я с удовольствием дышу в губы напротив.
Объяснений происходящему нет и не нужно. Но тот, кто подготовил этот слайд, хочет добиться особенного эффекта и, наверное, не один час убил на название. Не менее яркое, чем содержание ролика, только сильнее бьющее по оголенным нервам и в сердце.
Я читаю его раз сто или тысячу. В любом случае, больше, чем Костя, потому что оно чертит на моем теле дорожку из правды ржавым гвоздем, а мне даже нравится эта тупая, никчемная боль, потому что я ее заслужила.
«Маха-даваха, или Она просто приехала с женихом в гости к старшему брату» — вот такой заголовок.
Он привлекает несколько сотен просмотров, зарабатывает десятки лайков и заставляет не скупиться на комментарии. В некоторых из них я узнаю фамилии одногруппников, и комментарии и просмотры растут на глазах, ведя все новые лица, которые это увидят.
Я закрываю глаза, потому что все равно уже больше не вижу ничего, кроме черноты, которая меня окружает. А она вдруг взрывает тишину, отказывая мне в маленькой передышке, и заставляет смотреть, как Костя раненым зверем мечется по комнате, круша все вокруг.
В сторону с грохотом летит массивное кресло, чудом не зацепив задрожавшие свечи. В стекло гардероба несется какая-то статуэтка и оставляет на нем уродливые полосы и дыру. Осколки опадают колючими снежинками, по которым ступают босые ноги, продолжая рушить, уничтожать.
Молча.
Не глядя на меня.
Не желая смотреть на ту, которая предала.
Возможно, он даже не помнит, не понимает, что я еще здесь. Потому что я стою у окна, незаметной, в недосягаемости от гнева, который вырвался наружу, уродуя красивое лицо практически до неузнаваемости, превращая мужчину, который любил меня, в страшного незнакомца.