Снизу уже махал руками народ.
– Пойду, пойду, – опередил я очевидный вопрос Самарина. – А как же. Там, где трупы, там всегда буржуин рядом прячется, это ещё твой любимый Маркс завещал.
– Подожди-ка, щас тут я всю живность распугаю… Внимание, ревун!
С этими словами капитан включил сирену, над затоном полетел страшный вой, от акустического удара которого любая местная чупакабра получит разрыв сердца.
Быстро заскочив в свою каюту, я переоделся и вышел к правому борту, где топтался готовый к подвигам спецназ «Темзы».
Миша Чубко, одетый в лёгкую непромокаемую куртку синего цвета с надписью «Полюс-Золото» и высокие зелёные болотники, выглядел весьма импозантно. В одной руке у него было ружьё, украшенное на прикладе патронташем, в другой – большая монтировка. Из левого кармана выглядывала коробочка уоки-токи, на шее – шнурок ножен с приличным таким кухонным тесаком внутри. Александр, Костя и механик оделись проще, но оружие не забыл никто. Экипированные и подготовленные, мы спрыгнули на берег.
Морось уже намочила песчаную отмель, покрыв её тёмной влажной коркой. Когда шли к берегу, она с шелестом продавливалась, выбрасывая наружу сухой жёлтый песок. Потом появилась галька, а ещё дальше и трава.
– Саша, Костя, давайте в обход, осмотрите местность, рощу прежде всего, вы пока на стрёме. Потом… под деревья, что ли, встаньте… Мы – к самолёту.
Пошли справа, где свободней от растительности. Обветшал старичок. Большая часть краски отслоилась от фюзеляжа, кое-где свисая клочьями. Нижняя плоскость подломилась, смяв стойки и сложившись к земле. «Ан-2» лежал вверх поплавками, уложив хвост в переплетенье толстых веток, а в передней части опираясь на верхнее крыло.
– Хана двигателю, носом в террасу влетел, от винта одни намёки, – сказал боцман.
Нос действительно всмятку.
– Где дверь-то… Растерялся что-то, – признался боцман.
– Слева, Миш.
Обшивка плоскостей порвана, в огромных прорехах виден каркас крыла. Жутко.
Пш-шш…
– Всё спокойно, всё чисто, – раздался Сашкин голос. – Вы работаете?
– Не, в хоккей играем! Смотрите дальше, позовём… Сколько же он тут лежит? – спросил я у напарников.
– Дык не вчера! – хмыкнул Заремба. – Кто-нить в бортовых номерах смыслит, это советские или уже современные?
Я отрицательно качнул головой, не удосужился как-то запастись такими знаниями. У меня на вертолёте точно другие.
С высоты террасы было видно, что в разгар лета вода в протоке уходит, обнажая новые отмели и волнистые островки из жёлтого песка. Место неплохое, красивое и чистое. Хорошее последнее пристанище для воздушного трудяги, не в болото рухнул. Жаль машину. Сильный, надёжный самолёт, покоритель Севера… Люди-то спаслись? И где они сейчас? Поправив кобуру «кольта» и перехватив монтировку поудобней, пошёл вдоль фюзеляжа.
– Вместе внутрь полезем, Миша, всё нормально, тут любой задёргается, думаешь, мне веселей? – успокоил я боцмана, на которого, похоже, опять накатывало.
– Да ничё, дышу, – отозвался тот за спиной.
Я ногой отвёл в сторону высокую траву. Круглые иллюминаторы, по четыре с каждой стороны, вроде тоже целы. Прочная конструкция, держава делала.
Вот и дверь.
– Закупорен, – сказал я.
– Ну, бляха, точно трупы, – тихим голосом вымолвил Мишка и сплюнул.
– Подождите-ка меня, ребятки, – неожиданно громко заявил механик, заходя сбоку. – Дайте старому взломщику дверь сломить нежно, исковеркаете ведь… А уж лезьте сами, я в тылах.
Он быстро приспособил железяку к щели, прижал, покачал, надавил – я торопливо набрал в легкие чистого воздуха. Крац!
– Готово.
Из салона пахнуло, но не сильно. Точнее, вообще не пахнуло, лишь странный запах тлена и мертвенной пустоты вынесло навстречу. Я шагнул вперёд, почти сразу споткнулся, зацепившись за что-то рантом. С трудом удержав равновесие, с громким матом выпрямился и огляделся.
– Ёлочки-пальмочки…
По корпусу тихо шелестели падающие капли набирающего силу дождя. Надо было ребят внутрь звать, промокнут до нитки. С палубы все подходы просматриваются. Нет, пусть лучше бдят, тут ещё один фактор добавился.
Вот вам и ответ, из какой эпохи самолет.
Весь пол, точнее, потолок перевёрнутого салона потерпевшей крушение «Аннушки» усыпан стандартными инкассаторскими сумками. Сероватыми, брезентовыми, со шнурами и пломбами, со вшитыми металлическими полосами застёгивающегося канта. На каждой стоял порядковый номер и надпись: «Госбанк СССР». Вытащив нож, я вспорол пломбировку, осторожно открыл. Полные!
– Инкассация! Деньжищ-то сколько, братцы!
– Что ты, Коля… Целое состояние по тем временам.
– Ты сам помнишь такие купюры?
– Помню, конечно… Но без эмоций, в девяносто первом году меня деньги особо не парили, я ещё иждивенец был. Фонарь дайте.
Темновато. Хорошо бы траву порубать у иллюминаторов. Ничего, ещё пара таких находок, пара рейсов по огромной реке, и станем настоящими асами в торговле и сборе ништяка, тупые ошибки исчезнут.
– Почему не тормозили, если от середины шли? Ведь не прямо же напротив слипов и здания гидропорта Прорез на воде светился, такое явление давно бы заметили и доложили бы, куда следует. А, Герман?
– Да кто его знает, Коля… А могли они груз сбрасывать? Вот низко и шли.
– Не! Я как-то летел на «Аннушке» на промысел, так был такой случай, – начал быстро рассказывать боцман, словно стараясь потоком слов унять нервное напряжение. – Попали в грозу, и тут у летунов высотомер отрубило. А что делать? Груз-то на точки доставить надо. Ну, они снизились до пятидесяти примерно, поддон скинули, а парашют раскрыться не успел. Так там даже консервные банки были всмятку. Так что нет смысла сбрасывать с малой высоты, всё раскокаешь. А ещё был случай…
– Миш, хватит, – обернулся я. – Уже представили.
Первый скелет лежал сразу за дверью, у двери в хвостовой отсек. Второй – неподалёку от двери, ведущей в кабину пилота. Там же валялись и остатки одежды. В углу у хвоста лежал серый чехол, в котором угадывалось какое-то оружие. Рядом со вторым на полу валялся револьвер «наган».
– Кокон хороший, дождь не попадал, – протиснувшийся вслед за нами механик, с опаской посмотрев на сероватые кости, уважительно хлопнул ладонью по фюзеляжу.
– Зато муравьи попадали.
Я лишь кивнул Мишке головой, что согласен – про муравьёв уже всё знаем. Местные мурашки проникают повсюду. Стоит оставить на столе кусок хлеба или вовремя не смести крошки, как тут же появляются целые легионы этих красных дьяволят. Даже в бутыль с вином лезут, не закроешь плотно – целая шапка к утру будет плавать на поверхности.
– Спецпортфель с сопроводиловкой должен быть, – тихо сказал боцман, продышавшись. – В маршрутном листе можно посмотреть, кто сопровождал, с каким оружием и сколько мест груза. У старшего стрелка находится.
Стараясь ступать осторожно, чтобы не захрустело под ногами, он нагнулся и взял чехол, открыл. Внутри оказался автомат.
– Если не стреляли, то оживёт, как думаешь, Коль?
– Смотреть надо, дай-ка…
Бегло осмотрев «АКМ» и револьвер, Заремба выдал вердикт:
– Можно оживить, ржа не сильная, мазали хорошо, стреляли редко. Что-то поменять… Ствол у револьвера, конечно, погрызен, посмотрим… Может, ещё и пошумят. Пружинам в магазинах хана, что-то мутить надо будет.
В барабане «нагана» были три стреляные гильзы. Трактовать это обстоятельство можно однозначно – в салоне стреляли. И почти сразу ещё сюрприз! Осмотрев этот скелет, я обнаружил с левой стороны два сломанных ребра со следами пореза – сильный проникающий удар, а в складках одежды нашёл и старый охотничий нож с чёрной рукоятью в рубчатой насечке, тоже советский, так называемый «№ 1», у брата такой был.
– Странная подборка оружия, – удивился я.
– Ты это насчёт «нагана»? Да по северам раньше что только не встречалось, даже «маузеры», сколько их «потеряли» на вынужденных… В Заполярье экипаж часто имел что-нибудь из огнестрела на борту, на случай аварийной посадки, да и просто поохотиться, особенно когда из-за погодных условий зависали на таёжных аэродромах неделями. Свеженького добыть – дело святое.
Странная и страшная история произошла на борту.
– Не, да тут настоящий детектив! – продолжил механик. – Это же целая система, куча инструкций, регламентов… Всё строго. Для опломбирования должностные лица, ответственные за сохранность, то есть кассиры и другие работники Госбанка, имели пломбиры, клише с оттиском наименования учреждения Госбанка или его номера по МФО и порядкового номера печати, – с удивительным знанием темы рассказывал механик, откидывая тяжёлые мешки в сторону. – Людей подбирали, проверяли…
– Коля, ты банки советские не брал? – как бы в шутку поинтересовался я.
– Банки… Не брал, – медленно и как бы про себя произнес мгновенно подобравшийся Заремба. – Ты на что намекаешь? Если бы брал, то сейчас не механиком бы ходил, а гоголем по Ницце.
– Или бы подо мхом лежал в колымской тундре, – хмыкнул Мишка. – Давай, помогу.
– Или так, – легко согласился Николай. – Фельдъегерем как-то работал, обкомовскую почту возил на «уазке». То же самое.
Сколько талантов на борту!
Огнетушитель, сорвавшийся с креплений, две сумки из чёрного кожзаменителя, сложившиеся металлические боковые сидушки, остатки одеяла… Всё внизу. Маленький ящик аптечки на стене возле входа в кабину… Переступив через верхний овальный вырез двери, я заглянул в кабину пилотов. Скелеты обоих лётчиков осыпались, лишь часть костей зацепилась за ремни. В черепе левого, командира воздушного судна, чернело пулевое отверстие. Судя по отметинам на приборной доске, стреляли в обоих.
– Запасец должен быть, на инкассаторнике точно, следили, – уверенно заявил Заремба. – НАЗ-7, десятикилограммовый. В хвост полезу.
Вскоре он вытащил в салон сумку-укладку.
– Говорил же! Даже складные снегоступы есть, для снежных районов… Аптечка, интересно, мазь от комаров жива? Рация 855УМ с батареей «Прибой», антиквариат… Фонарик, свисток, зеркальце, сигнальный патрон ПСНД, 15-мм сигнальные патроны со стреляющим механизмом, у меня такой в гараже до сих пор валяется… Жратва! Три банки мясных, Костя, сразу отнеси их подальше, чтобы не подорваться. Сахар и соль, не густо. Лагерное снаряжение. Всякая хрень. Спички, открывашка, пила проволочная. О, Герман! Глянь! – с этими словами механик предъявил продолговатую коробочку с надписью «Рыбоснасть». Ладно, годится. Там, кстати, лодка-резинка, спиннинги и две сетки…