– Очень внимательно слушаем, Галина, – приободрил я.
– Каково же было удивление погони, состоявшей из опытных сибирских речников, охотников, когда они не нашли на реке никаких следов сбежавшего! – Галина говорила в стиле и духе опытного рассказчика-экскурсовода, вот что значит школа. – Быть такого не может, говорили они сами себе! До ближайшего населённого пункта километров семьдесят, догоняющие шли на трёх парусных лодках, слыли опытными следопытами и наблюдателями. Но это не помогло им в поиске. Староста уже начал готовиться к неизбежным последствиям, когда случилось совершенно неожиданное: беглец сам объявился в Старой Курье, буквально на следующий день и…
Что-то наконец сообразив, краеведша выскочила из сладкого эфира экскурсионных грёз, сфокусировала взгляд на слушателях и тихо спросила, прижимая пухлую ладошку ко рту:
– Товарищи, вы думаете, что этот самый Леговской вовсе не совершил удачный побег из ссылки, а…
– Попал в Прорез, чего тут думать, – так же тихо подхватил я. – Выскочив обратно через один день, причём в том же самом месте.
Чуть шипел сканер радиостанции, в матерчатых наушниках на столе тихо играла лёгкая музыка, шла судовая трансляция. Бомба! Информация, которую трудно сразу переварить. И оценить!
– Это сенсация! – наконец-то выдохнула Галина. – Кстати, местные жители позже рассказывали, что Александр постарел лет на пять и выглядел очень загорелым! В какой-то странной одежде…
Ну, бабы, что у вас за образ мышления такой! Отчего же раньше не сообразила, а? И мы хороши… Аналитики, бляха.
– Он никому ничего не рассказывал, ушёл в себя. А летом его перевели в Туруханск. Люди было обрадовались, но вскоре последовала череда исчезновений на реке… и через год на собрании решили оставить это место как нехорошее. Эвенки рассказывали про гнев богов.
Самарин хлопнул по столу рукой.
– Пока хватит. Собираем в кают-компании совет и начинаем всё сначала. Перерыв в вещании.
Вернулся через сутки! Оказывается, тут либо время течёт иначе, либо существует жёсткая временная привязка угодившего в Зазеркалье объекта, – сколько ни проживи на Кристе, вернёшься с минимальной дельтой.
А ведь это было самое начало Переноса, судя по году происшествия.
Именно тогда по всей Земле начали открываться перекрестья Прорезов…
Вот так ссыльный террорист Леговской и стал чуть ли не первооткрывателем феномена, касающегося нас всех. Как и первовозвращенцем. Великий человек, спасибо тебе, родной, ты показал нам Схему!
Что решительно меняет дело.
Пароход ушёл к зеленому Кресту, потом Самарин отправится к селению зоргов для завершения сделки. Погода под вечер стояла отличная, и мы с Костей не спеша и с удовольствием прогулялись до ратуши, здороваясь с прохожими. Кого кивком поприветствуешь, а кого и за ручку – скоро буду лично знать весь Манаус. Уже по привычке взял с собой кулёк с конфетами, детям раздавать. Русская община гениальную идею леденцов на палочке воплотила давно, и на том стоит монопольно. А вот производство ирисок впервые наладила Альфия. Она заводит густую массу, выплескивает её на противень и припекает. Потом режет на брусочки. Это хит!
По дороге пополнили коллекцию новостей и выполнили два общественных поручения: занесли башмачнику связку обуви для починки, а позже я передал в аптеку список от Котовой. Забирать не придётся, сын хозяйки сам притащит скомплектованный заказ на судно. Аптека стоит на видном месте, в одном из самых шикарных зданий города, а вот лавка башмачника спрятана в переулке, её месторасположение выдаёт висящий на гнутом крюке огромный медный сапог. Да чего там, её и без сапога найдёшь, народная тропа туда не зарастает. В городе есть ещё один башмачник, но этот более популярен.
На первом этаже ратуши, кроме привычно полусонного охранника, которому я, согласно строгим правилам заведения, сдал на время свой «кольт», сидел ещё и какой-то дрыщ в солнцезащитных очках. Дрыщ не дремал, встал сразу, одарив меня и Кетоева взглядом добермана. Агент. Особое положение.
В принципе, Галина Ивановна правильно вычленила важнейшее: основной новостью являлись перебои в транспортной схеме с горными предприятиями, с посёлками на Солеруднике и угольном карьере Мурцкий, что расположен чуть западней по склону огромной горы.
Что там произошло, пока не совсем ясно. Одни обыватели утверждали, что пару конных грузовых повозок погубила стая каких-то диких зверей, другие настаивали, что всё дело в свирепых гоблинах, неожиданно вылезших из лесного массива на дорогу. Пограничники с охотниками-добровольцами вроде разбираются, хотя мобилизации не объявлено. В то, что это дело рук зоргов, мне не верится – нет для них идеи. Добыча невелика, а огрести можно конкретно, там по открытой местности надо метров триста бежать. Гоблины вообще оперируют на воде, где есть скорость, маневр и те самые концы в воду. Тут же наследишь – не отмажешься.
Звери? Какие? Волчьих стай в джунглях не замечено, а кошачьи толпами не бегают.
– Анна, жена кондитера, дурочка, конечно, но знает всё, говорила, что это стадо огромных обезьян! – охотно делилась знаниями краеведша. – Хищных!
Теоретически, я после пары бокалов в «Джонатане» могу допустить появление таковых из зелёного Прореза. Водоплавающих обезьян, идущих на Крест клином.
Ерунда какая-то…
Но шухерок поднялся, это очевидно.
…Клаус Папке принял меня, как родного. С доверием, высокую степень которого сложно переоценить. Милостиво запущенный внутрь огромного кабинета надменной Мартой Зальцведель, секретаршей большого босса, я сразу правильно расшифровал небрежный приглашающий жест губернатора и одновременно же оценил палец у губ – садись, мол, друг родной, да помалкивай пока.
С чего бы такое доверие?
Судя по всему, сейчас в кабинете заслушивается важный оперативный доклад, причём именно по интересующему меня вопросу. Секретный, между прочим. Такие моменты всегда напрягают. Не хочется быть невольным, а впоследствии и ненужным свидетелем чужих тайн, особенно если ты не видишь явных причин для такого допуска. Что случилось?
Докладчик, высокий жилистый тевтонец, по примеру своего подчинённого с первого этажа быстро проткнул меня колючим ментовским взглядом, после чего вопросительно посмотрел на шефа. Мужик красовался в высоких шнурованных охотничьих сапогах из дышащей мембраны и с большой кобурой на поясе. Не с огурцами внутри.
– Можно, – коротко предварил его вопрос Папке, наливая из графина воду в гладкий узкий стакан. – Ему можно, он союзник… Герман, знакомьтесь, это stabshauptmann Макс Лойтхард, недавно мной назначенный начальник службы безопасности. Макс, это Герман Ростоцкий, русский миллионер, уверен, ты почти всё о нём знаешь. Герман уже не раз способствовал нам в поисках, помогая как транспортом, так и предоставлением ценнейшей информации. Правда, в последний раз, как понял, эта информация была фактически загублена безобразным исполнением.
Штабс-капитан, значит. Это круто или нет, подскажите кто-нибудь? Скорее всего, круто. Не в духе германцев плодить позолоченных фельдмаршалов в анклаве с численностью среднерусского посёлка городского типа. Вот ливийцы или албанцы в колониальном стиле точно поназначали бы генералов… Только я ещё ни про одного албанца не слышал. А жаль, скучно без них.
– Очень приятно, – выдавил я, но подходить ближе не стал.
Обстановочка нездоровая.
– Хорошо, – бросил гестаповец, ещё раз быстро кивнув в мою сторону.
Хозяин просторного кабинета на этот раз сидел не в белоснежной сорочке, а в тёмно-серой рубашке-поло с крокодильчиком. Демократический такой. На столе появился проводной телефон с ручкой-крутилкой сбоку, рядом открытый ноутбук. Модели лет семь, корпус жирненький, монитор старенький, ещё три на четыре.
Три глотка, стакан на стол.
– По плану предстоящей операции у меня вопросов нет. Да и по прошлой не было… Ты что-то хочешь пояснить? Продолжай. Только попрошу сжато, останавливаясь на самой сути, – приказал губернатор; мне показалось, что он уже просто не верит в продуктивность работы собственных аналитиков.
Ясно с вами, печальный опыт безуспешных операций тому причиной. Нет поводов для оптимизма. Тревога немного спала: судя по всему, наиболее секретная часть операции уже оглашена и обсуждена. Уставший офицер лишь час назад вернулся в Манаус после очередного шмона на очередном притоке, но был пригнан в кабинет шефа незамедлительно, как только тот узнал о возвращении спецгруппы.
– По систематизации. Нами были взяты, как единый массив данных, все происшествия на реке неясного генезиса, учтены и сопоставлены координаты мест… – тут Макс понял, что опять залазит в дебри, и взял короткую паузу, на весу перелистывая блокнот.
– Не тяни.
– Сопоставлены с местами зон возможных дислокаций основных банд и предполагаемых традиционных маршрутов известных нам криминальных групп, – занудно тянул оперативник без всякого энтузиазма. – Была составлена оперативно-тактическая карта, по которой мы и работали в последний раз.
Шеф молчал.
– Последняя точка идентификации случайными свидетелями была определена вот здесь, – офицер подошёл к большой карте Леты, висящей на стене, и показал конкретное место среди одного из многочисленных разветвлений рукавов и притоков.
– За три дня до этого большую подозрительную джонку заметили вот здесь, – он опять ткнул изящной резной указкой в точку на карте. – Линии передвижения, соответственно, помогают определить и область дислокации основной базы Салмана…
Клаус опять никак не отреагировал словом, лишь молча глянул на часы, и тяжёлая дверь почти сразу открылась, пропуская в кабинет секретаршу с подносом. Кофе и печенье. Да, теперь только вредный кофе. Сколько же его Папке выдувает за день?
– Кофе, господа. Подкрепитесь.
Ничего себе! В особой ситуации включился механизм дополнительных полномочий и прав? Неудивительно, и на Земле толковая секретарша автоматически получает таковые, когда шеф находится в затруднительном положении. За что такие кадры и ценят. Я в должной мере оценил это почти начальственное «подкрепитесь». Марта – женщина с перспективой, ей уже в начальники департамента пора, может, и выйдет со временем… Нет, не отпустит её Папке, такие «мамочки» и самому нужны, без них, как без рук. Повторю, особенно в критической или стрессовой ситуации.