— Вы проходили одно собеседование за другим, выдавая себя за ту, кем на самом деле не были, с целью получить работу, которой не заслуживаете?
— Да. Да. Да.
Протесты защиты сыпались, как осенние листья, но я не обращал на них внимания.
Я даже недослушал ее последний ответ.
Свидетельство эксперта защиты было дезавуировано. От эксперта-свидетеля осталось мокрое место.
Я вернулся за наш стол. Дафна посмотрела на меня с гордостью, граничащей со сладострастием.
Я слышал шаги Сары, покидавшей зал суда. Но я не нашел в себе смелости проводить ее взглядом.
Глава 13
Процесс мы выиграли. Так объявил глава жюри присяжных, стоя с листком бумаги в руке. Судьи раскритиковали наши выступления, но я не помню ни слова из того, что они говорили. Я повторял про себя — с облегчением, но полувопросительно: «Мы победили? Мы победили? Мы победили?»
Солнце почти село, аудиторию заливал пурпурный свет. Судьи ушли. Большинство зрителей разошлись по домам.
— Это надо отметить, — сказала Дафна.
— Подожди секунду.
Я пошел к Джону и Найджелу.
— Ты куда? — окликнула она меня.
Они по-прежнему сидели за своим столом. Джон уткнулся в записи. Найджел без всякого выражения смотрел вперед, как ребенок, которому сообщили, что умерла его собачка.
— Поднимайтесь, — сказал я им. — Мы идем в бар.
Они посмотрели на меня как на сумасшедшего.
— Я не шучу, пошли отметим. Все закончилось. Мы целый месяц себя гробили. Идемте. Я угощаю.
— Что-то не хочется, — ответил Найджел.
— Мне без разницы. Я ставлю всем выпивку, а потом можешь уйти, если хочешь. Уж это-то ты мне должен.
Я не желал слушать возражений и каким-то образом уломал их пойти с нами в «Богатого бездельника». Они еще не пришли в себя, и им было все равно. Этакое онемение чувств. Мы сидели за дубовым столом, напоминая директоров похоронного бюро, но после второго пива этих двоих немного отпустило.
— Все-таки универ влияет на мозги, — говорил я. — Ну когда мы успели стать такими серьезными?
— Разве ты не повеселился, разваливая наш процесс? — обронил Найджел. В его тоне слышались лишь нотки горечи — существенное улучшение по сравнению с тем, что было час назад.
— Откуда ты столько знаешь о нашем свидетеле? — спросил Джон, качая головой. Мы действительно не видели экспертов противной стороны до суда и даже не знали их имен. Андерсон, должно быть, озадачен насмерть.
— Я знаю ее, — сказал я. — Встречались в кампусе.
— Повезло девушке, — сухо заметил Найджел.
Прогнав противное сосущее ощущение под ложечкой, я сменил тему:
— Нет, кроме шуток, вы вообще ходите куда-нибудь? Дурачитесь, прикалываетесь? Или вы всегда как секретари верховного суда?
— Джон раньше выкидывал коленца, — вмешалась Дафна.
— Не верю!
— Это ты о чем? — спросил Джон, впервые после вынесения вердикта поднимая на нас глаза.
— Ну как же, про тот стол!
— Мы же договорились не вспоминать об этом!
— Если ты будешь молчать, я сама расскажу, — улыбнулась Дафна.
— Прекрасно. Давай, рассказывай. — Джон откинулся на спинку стула, закрыл глаза и прижал бутылку ко лбу.
— Дело было в Оксфорде, — начала Дафна. — Джону с приятелями заблажило поиграть в покер. После нескольких бутылок один из его мажорных друзей — кто, кстати, это был, Том, что ли? — решил, что большие круглые столы в столовой отлично подойдут для покера. Это надо видеть: огромные деревянные столы, семь или восемь футов в диаметре. Они его впятером еле подняли. Так вот, после обеда, когда в столовой было пусто, Джон и его приятели потихоньку вернулись и вынесли один стол. Дальнейших действий эти стипендиаты Родса как-то не продумали — вышли со столом, и все.
— Не может быть, — потряс головой Найджел. — Ты украл в Оксфорде стол?
— Ага. — Уголки губ Джона тронула улыбка.
— Главное, им почти удалось! Они прошлепали полкампуса, но когда несли стол через двор, их остановил охранник.
— О нет!
— И что было?
— О, это вообще кайф, — сказала Дафна. — Все струхнули, кроме Джона. Он посмотрел в упор на охранника и сказал с каменным лицом: «Вы что думаете, мне очень хочется тащить этот стол через весь кампус?» И так сказал, что охранник заморгал и отпустил всю компанию!
Все уже улыбались, даже посмеивались.
— Уверенность в себе, — блаженно вспоминал Джон, — это главное в жизни.
Он отпил пива.
— И стол остался у них?
Дафна рассмеялась:
— Нет, он в дверь не прошел!
Джон, покраснев, опустил глаза. Остальные захохотали.
— И что, назад отнесли?
— Не совсем… — Дафна покачала головой. — Вынесли на площадку для сквоша.
Не знаю почему, но сквош меня добил. Я хохотал до слез, до колик, словно из меня выходил весь двухмесячный стресс.
Я почувствовал, что в нашей четверке наступила оттепель. Все стало почти как на обеде у Найджела, до того как нас разделили дурацкие процессы и таинственные клубы, которые нельзя упоминать вслух по каким-то пафосным причинам.
— Вот что важнее всего, — сказал я наконец. — Настоящий момент и дружба. Вечером все остальное надо из головы выбрасывать.
Все согласились, но без особого энтузиазма.
Джон и Найджел, пошатываясь, разошлись по домам. Мы с Дафной отстали и шли вдвоем. Я не знал, что сказать. «К тебе или ко мне?», как вы понимаете, тут не годилось.
— Возможно, мы увидимся завтра вечером, — сказал я. Завтра было одиннадцатое, дата второй встречи, согласно таинственному приглашению, невесть откуда взявшемуся на моей кровати.
Дафна улыбнулась:
— Может быть. Кто знает, что нам готовят? — Она погладила мой локоть. — Ты сегодня отлично выступил. Я знала, что сделала правильный выбор.
— Ты сама была великолепна.
Дафна театрально зевнула и потянулась.
— Ой, глаза закрываются! — Она прильнула ко мне и коротко обняла, затем пожелала спокойной ночи и ушла, оставив меня в замешательстве, как свежевыпотрошенного и выброшенного основного свидетеля.
На следующее утро я проверил свой банковский счет. До конца семестра, то есть до получения очередного чека по студенческому займу, у меня оставалась тысяча долларов. Я снял восемь сотен и купил костюм.
Глава 14
Одиннадцатое ноября стало вторым днем бабьего лета, начавшегося одновременно с нашим процессом. Я почти забыл холод октября; дни стали солнечными и радостными — на солнце тепло, в тени свежо. Я подстригся, попросив покороче. Обычно я оставлял мои немного вьющиеся волосы высохнуть как есть. Сегодня я разделил их слева на пробор и гладко расчесал. Надев новый костюм, посмотрел в зеркало и не узнал себя.
В полученном приглашении информации было еще меньше, чем в первом. Только дата и время. Ни адреса, ни инструкций.
Единственная возможность, рассудил я, — снова отправиться к дому 2312 на Морланд-стрит. Я поехал туда заранее, на случай если ошибусь и придется импровизировать.
По пути я гадал, кого сегодня увижу. Встречу ли снова элегантного мистера Кости? Покажет ли он мне новые экспонаты своей безумной коллекции?
Увижу ли старика в рыжем парике, удалившегося от дел юриста, который расспрашивал о моем деде и проверял, достаточно ли сильно я этого хочу? Сегодня ему не придется спрашивать об этом.
Пряничный домик на Морланд-стрит выглядел по-прежнему. Я позвонил. Молодая женщина, по виду клуша-домохозяйка, отодвинула занавеску и взглянула на меня через окно. За ее спиной двое детей гоняли мяч.
— Да?
— Здравствуйте, я Джереми Дэвис. Я ищу… — я даже не знал его имени, — джентльмена, который здесь живет.
— Простите, кого вы ищете?
— Мужчину, который живет в этом доме. Седой, с меня ростом…
— Здесь таких нет. — Она подняла одного из малышей, который цеплялся за ее брюки, оглядела меня с головы до ног, задержав взгляд на костюме, задернула занавеску и открыла дверь. — Мы въехали сюда две недели назад. Может, вы ищете тех, кто жил здесь раньше?
— Въехали две недели назад?
— Да.
— Вы уверены в этом?
Она подняла брови.
— Абсолютно.
Я тщетно пытался собраться с мыслями.
— А прежние владельцы не оставили нового адреса?
— Нет, я с ними вообще не встречалась. Извините, больше ничем помочь не могу.
— Вы уверены, что мне не сюда? Что меня здесь не ждут?
Она снова оглядела меня.
— Прости, малыш, не знаю, что тебе и сказать.
— Все равно спасибо.
— Не за что. Осторожнее за рулем.
Странное замечание, поскольку я пришел пешком. Но, повернувшись, я увидел на другой стороне улицы машину с работающим мотором. Машина была нерядовая (я не очень разбираюсь в марках, но «бентли» узнал сразу), с тонированными стеклами. Водитель, стоявший у задней правой дверцы, принадлежал к другой эпохе — длинное пальто, черная шоферская фуражка, кожаные перчатки с раструбами.
Наши взгляды встретились. Он отвел глаза почти сразу, опустил голову и потянулся, чтобы открыть дверцу. Он стоял у «бентли», держа дверцу приоткрытой и глядя в землю.
Я оглянулся, но никого не увидел. Улица была пуста. Тишину нарушало лишь тихое урчанье мотора. Дверь дома 2312 была закрыта, а его новая хозяйка обитала в другой вселенной, отгороженной занавесками.
Я пошел к машине. Чем ближе я подходил, тем ниже, казалось, шофер опускал глаза.
Да какого черта, подумал я, почему бы и не сесть в машину? Не убивать же меня собираются. Хотя, услужливо напомнил мне мозг, большая часть киношных убийств начинается с фразы «Садись в машину». Что я, ненормальный, лезть в «бентли»? Что я, сумасшедший, пройти мимо? Я же не знаю, куда идти. Великолепный коричневый кожаный салон был совершенно пуст. Неужели это все для меня? Последний вопрос: не перерубит ли мне горло водитель каратистским ударом ребра ладони, если я попытаюсь сесть в «бентли»?
Решившись, я опустился на сиденье. Шофер захлопнул за мной дверцу.
Как оказалось, стекла были не просто тонированными, а непрозрачно-черными. Я ничего не видел. Еще одна забавная особенность — отсутствие ручек с внутренней стороны. Водитель сидел за прозрачной закрытой перегородкой. Куда бы он ни ехал, нам, стало быть, по пути. Все, что я мог, — смешать себе коктейль в мини-баре. Откинувшись на мягкую спинку, я наслаждался тихим гуденьем мотора.