– Здесь все.
– Что все? – спрашиваю я, уже зная ответ.
– Предлагаю вам посмотреть, как вы убили всех этих людей, Аделина, – отвечает он, ставя передо мной ноутбук. – Наслаждайтесь.
13 глава
За следователем закрывается дверь, но я не ищу поддержки у вошедшего в комнату Антона. И я вовсе не ищу поддержки у самой себя. Чувство тревоги мне уже знакомо: я испытывала его в самом начале лечения в психиатрической лечебнице.
– Я сумасшедшая, – сказала я маме, когда она впервые пришла меня навестить.
– Это не так. Но врачи считают, что без должного лечения ты не сможешь справиться с этим.
– Что это вообще значит?
– Ада, ты же знаешь…
И я действительно знаю, ведь каждый раз, когда действие нейролептиков и антидепрессантов прекращалось, я чувствовала приближающуюся истерику, после которой неизбежно появлялась тоска, окутывающее ядовитой паутиной состояние, разрушающее меня изнутри. Неистовая боль высасывала из тела остатки сил и здравого рассудка. Я чувствовала, что ей всегда будет мало, она будет глодать меня, пока не останутся только кости. И тогда между мной и всеми погибшими на игре не будет никакой разницы.
Сыпавшиеся словно проливной дождь диагнозы не помогали понять, кем я стала. Бродя по коридорам лечебницы и посещая кажущиеся бесконечными сеансы когнитивно-поведенческой терапии, я все больше превращалась в тень затаившегося внутри меня существа.
Когда случился первый провал в памяти, мне и в голову не пришло, что он связан с каким-то серьезным диагнозом. После того, что со мной сделал тот, кого я считала хорошим парнем, это не казалось чем-то удивительным. Скорее – закономерным. Последнее, что отложилось в памяти, – это мой собственный вскрик и острая боль в заведенных наверх руках.
– Твоя вторая личность сформировалась из травмирующей ситуации, в которой ты оказалась. Она стала своего рода защитником, включающимся именно в те моменты, когда ее присутствие жизненно необходимо для твоего разума, – объяснила мне Ева на очередной встрече, но ее слова прозвучали слишком непостижимо.
– Разве можно примириться с убийцей, живущей в моей голове?
– Ты бы хотела помнить то, что она сделала, пока контролировала твое тело?
– Я бы хотела, чтобы всего этого просто не было.
– Чего «этого»?
– Второй личности, игры, Софии и… меня.
Я боялась признаться в том, что хочу исчезнуть, ведь это лишний раз доказывало, насколько все плохо.
– Ада… – ласково позвала меня Ева.
– Что? – отозвалась я, отводя в сторону растерянный взгляд.
– Мы здесь как раз-таки для того, чтобы в будущем ты смогла жить.
– Я не смогу. Точно не с таким количеством проблем в голове.
– Пару месяцев назад ты едва могла рассуждать на эту тему, – напомнила она мне.
– Тогда было хуже.
– Само собой. Давай продолжим и посмотрим, что будет еще через два месяца.
Я кивнула, уверенная, что остаток жизни проведу в лечебнице под надзором врачей.
– Вы не обязаны это смотреть, – говорит детектив, возвращая меня в настоящее.
Отойдя от минутного ступора, я замечаю стоящий передо мной ноутбук, на экране которого открыто видео, стоящее на паузе.
– А вы будете?
– Мы обязаны взглянуть, – отвечает Антон.
Не нужно изучать профилирование, чтобы увидеть любопытство в его светлых глазах. Удивительно, что существуют люди, обожающие копаться в ужасающих преступлениях.
– Можем посмотреть вместе, – предлагает он.
– Не думаю, что это хорошая идея, – встревает детектив.
– Почему?
– Потому что могут быть последствия. Фактически это улики. И если на этих видео есть доказательства чьей-то вины, дело могут открыть повторно.
– Повторно? – ахаю я.
– А если мы упустим нечто важное? – спрашивает Антон, обращаясь к коллеге.
– Тогда эти видео нам ничем не помогут, – отвечает детектив.
Они бы так и продолжали рассуждать, но в комнату возвращается следователь. Застав коллег за переговорами, он громко откашливается.
– Не помешал?
Быстро переглянувшись, мы втроем одновременно качаем головами. Вернувшись на прежнее место за столом, следователь пододвигает к себе ноутбук.
– Я так понимаю, запись вы еще не смотрели?
– Мы не можем показывать ей эти кадры, – объясняет детектив.
– Нам нельзя сидеть сложа руки и ничего не делать. К тому же я говорил с руководством. Они дали добро.
Ничего не понимая, я в очередной раз задаюсь вопросом, сколько еще это продлится. Как долго будет продолжаться скитание по руинам моей жизни? Почему нельзя просто оставить меня в покое, навсегда забыв о моем существовании?
– Аделина, что скажете? Хотите взглянуть?
Голос детектива словно выдергивает меня из морока. Хочу ли я этого по-настоящему? Мне известны почти все детали этого дела: какие повреждения получили игроки, кто из них умер быстро и почти безболезненно, а кто умирал медленно и мучительно, я могу в любое время дня и ночи перечислить всех, кого убила. А благодаря большому количеству статей в интернете и тщательному изучению соцсетей мне по плечу пересказать историю жизни каждого из погибших: из какой они семьи, где учились и работали, каких успехов достигли, а в чем обрекли себя на провал. Никто не знаком с биографиями этих людей так же хорошо, как я. Действительно ли мне нужно увидеть последние мгновения их жизни? Увидеть, чтобы в очередной раз убедиться, что именно я отправила их на тот свет?
– Если решите посмотреть, то помните, что на видео запечатлены не вы.
Мы с Евой много работали над тем, чтобы я смогла понять механизм раздвоения личности и примириться с той, которая в любой момент может захватить контроль над моим телом. День за днем я взращивала внутри себя уважение и благодарность за спасение, привыкала называть ее защитником, но никак не врагом. И теперь мне хочется показать ей, что на самом деле я тоже сильная и что я могу позаботиться о нас вместо нее. Она никогда не заслуживала осуждения, и мне с самого начала следовало простить ее за все содеянное. Но сейчас, когда у меня появился шанс увидеть ее на экране, я боюсь вернуться к тому чувству, которое испытывала в самом начале нашего пути.
– Вы хотите, чтобы здесь появилась именно она, – догадываюсь я и, не скрывая разочарования, наблюдаю за реакцией полицейских.
– Она может помочь, – обыденно отвечает следователь, даже не собираясь извиняться за попытку использовать меня.
– Для вас это просто игра?
– Вовсе нет.
– Тогда что?
– Это наша работа.
– И какая у вас работа?
– Раскрывать преступления, спасать людей, помогать таким, как вы, освободиться от оков прошлого. Разве вы не хотите, чтобы организаторы получили по заслугам?
– Думаете, меня волнует возмездие? – удивляюсь я.
– Думаю, что вы сами не до конца понимаете, что делать со вторым шансом, который вам даровал случай.
– Случай?
Поверить не могу, что он так сказал!
– Извините, Аделина, но ваша история соткана из таких случаев. С трудом верится, что все это случилось с одним и тем же человеком. И все же вы здесь.
– Она не станет вам помогать.
– Почему?
Потому что я знаю ее как никто другой, хоть мы никогда и не встречались.
– Вы считаете, что человек, безжалостно убивший столько людей, станет сотрудничать с полицией? Это просто смешно.
– Пожалуй, вам все же стоит взглянуть на эти видео.
Следователь ставит ноутбук на край стола, разворачивая его так, чтобы мы все могли видеть происходящее на экране.
– Узнаете этого парня?
Когда первое видео начинает проигрываться, по моему телу словно пробегает электрический ток. Раньше мне казалось, что я могу лишь слышать ее голос, но сейчас я отчетливо ощущаю ее присутствие в своей голове. И это означает только одно: если я не справлюсь с тем, что увижу, она сделает это за меня.
14 глава
Я наблюдала за этим парнем, за тем, как он теребит волосы, нервно расхаживает по кабине и покусывает кончики пальцев. В голове вспыхнула и тут же рассеялась мысль, что он может быть Мафиози. Я сказала себе, что это не имеет никакого значения, ведь в этой игре не существует верных решений. Любое из них приведет к чьей-то смерти.
Позже, когда мы с Евой обсуждали вторую игровую ночь, я призналась, что страх причинить кому-то вред сильнее страха собственной смерти. Это прозвучало крайне странно, учитывая, что произошло в первую ночь. Несмотря на случившийся провал в памяти, я отдавала себе отчет в том, кто зарезал того мужчину. Но не верила, что это повторится снова.
– Вы не помните этот момент? – спрашивает детектив, когда я появляюсь на пороге кабинки парня, за которым так пристально наблюдала.
Прошло всего несколько секунд, как детектив включил видео, а мне уже хочется закрыть глаза.
– Не помню, – отвечаю я шепотом.
Мы отчетливо видим, как из моих рук выпадает нож. Когда он с дребезгом приземляется на пол, я вздрагиваю. Заметив это, младший следователь быстро ставит видео на паузу.
– Все нормально? – шепотом интересуется Антон.
– Не хочу смотреть, – честно признаюсь я.
– Но придется, – бескомпромиссно заявляет следователь и, не глядя на меня, нажимает на кнопку воспроизведения.
Охранники действительно держат несчастного парня, пока я пытаюсь взять себя в руки. Мне казалось, что живущая во мне личность гораздо увереннее и жестче. Но сейчас мы видим, насколько ей тяжело решиться на этот шаг.
– Тебе все равно придется это сделать – так не тяни время, – негромко произносит парень.
– Ты хотя бы осознаешь, что происходит? – спрашивает она, опускаясь на колени, чтобы дрожащими руками поднять нож.
– Осознаю, когда умру.
Она подползает к нему на четвереньках, снова сжимая в правой руке черную рукоять. Мне физически больно видеть, как она наскоро смахивает текущие по щекам слезы.
– Знаешь, почему из носа течет, когда мы плачем?
Меня удивляет заданный ею вопрос, и я непроизвольно переглядываюсь с явно озадаченным Антоном.