– Иными словами, – подводит итог следователь, – нам нужен тот, кто наслаждался вашими рассказами о случившемся на игре, хоть и не показывал этого.
– Вы уверены, что мы общались с ним в реальности?
– Поверьте, этот человек никогда бы не отказал себе в удовольствии напитаться вашей болью, – уверяет меня Антон.
Стараясь вспомнить каждое имя, я мысленно прокручиваю в голове все разговоры об игре и не могу представить, какой из них полиция сочла бы подозрительным.
– Не понимаю! – сокрушаюсь я.
– Что именно? – уточняет детектив.
– То, что вы попросили написать.
– Почему?
– Все, с кем я встречалась и говорила после игры, расспрашивали меня о том, что случилось. И я не преувеличиваю, говоря «все». У меня не получится отличить коварный умысел от банального любопытства. Я не такая, как вы. Меня учили оперировать людей, а не копаться у них в душе.
– Тем не менее, – произносит Антон со странной ухмылкой, – чуть раньше вы продемонстрировали прекрасное владение навыками профилирования.
– Вы о чем?
– Я про то, как вы проанализировали наше с коллегами поведение. Плохой, хороший и индифферентный полицейский, помните?
– Это совсем другое, – отмахиваюсь я.
– И все же…
Кто бы мог подумать, что обнадеживающая улыбка младшего следователя способна вселить в меня уверенность в собственные возможности, но это и впрямь начинает работать. Сосредоточившись на уже написанных именах, я обвожу те, чьи обладатели вышли за рамки, спрашивая об игре.
Когда через час готовый список попадает в руки следователю, его недовольное лицо смягчается и он выдавливает из себя полуулыбку.
– Мы ценим вашу помощь, Аделина.
– Рада слышать.
– Надеюсь, пока мы будем проверять имена, вы досмотрите видео и сможете сказать нам что-нибудь новое.
Составление списка помогло отвлечься от увиденного на экране, а теперь он хочет, чтобы мы продолжили смотреть то, что годами преследует меня во сне. Будет обидно, если это окажется пустой тратой времени и бессмысленным издевательством над моей психикой.
– Детектив, справитесь один? – Следователь кладет руку на плечо Антона. – А ты идешь со мной.
– Конечно, мы с Аделиной досмотрим запись, пока вы будете заниматься списком.
Уходя со следователем, Антон оборачивается и бросает на меня извиняющийся взгляд. Я ловлю себя на мысли, что с ним мне гораздо проще и спокойнее, но тут же напоминаю себе, что он наверняка неискренен и лишь пытается добиться своего.
– Вы не доверяете нам. Почему? – неожиданно спрашивает детектив.
– А должна доверять?
– Вы злитесь из-за того, что дело до сих пор не раскрыто?
– Нет.
– Точно?
– Определенно, – уверенно отвечаю я. – Вы не всесильны. И почти невозможно раскрыть дело, в котором нет свидетелей и улик.
– Скажите, Ада, это правда, что вы поддерживаете связь со следователем, который последним вел ваше дело?
Прищурившись, я пытаюсь понять, есть ли в этом вопросе подвох.
– Мы не пытаемся его скомпрометировать, если вы об этом сейчас задумались, – спешит успокоить меня детектив.
– Михаил Романович хороший человек. Все следователи, которые занимались этим делом до него, черствы, они абсолютно не были заинтересованы в моей дальнейшей судьбе.
– Это ведь он нашел адвоката, который в итоге вытащил вас из тюрьмы, не так ли?
– Он…
Запнувшись, я молюсь всем богам, чтобы это был обычный разговор, а не попытка уличить Михаила Романовича в нарушении должностных инструкций.
– Он всего лишь поделился контактами с моими родителями, которые в тот момент находились на грани отчаяния, потому что ни один адвокат не хотел браться за это дело.
Однажды у нас состоялся разговор, который не должен происходить между ведущим следователем и главной подозреваемой. Но все же он случился, и я его никогда не забуду.
– Я часто приходил к вам в больницу, пока вы были без сознания, – признался Михаил Романович в перерыве перед вынесением вердикта.
– Хотели допросить?
– Хотел убедиться, что вам не стало хуже.
– Почему?
– Вы напомнили мне дочь. Она умерла в вашем возрасте. Отправилась с друзьями на праздник, а через два дня ее нашли мертвой.
На глаза навернулись слезы.
– Мне очень жаль… Вы знаете, кто ее убил?
На его лбу от напряжения и нахлынувших воспоминаний выступили вены.
– Она сама. Ее нашли повешенной на дереве в лесополосе недалеко от дома, где проходил праздник.
– Вы знаете, почему она…
– За год до этого умерла ее мать. Я еще сильнее погрузился в работу, а у нее в это время началась тяжелая депрессия. Мне казалось, что она скорбит, но все оказалось гораздо сложнее.
Мне стало так грустно, что я с трудом подбирала нужные слова.
– Как давно это случилось?
– Шесть лет назад.
Я не спросила у него, смог ли он себя простить. Потому что и так знаю ответ. Увидела в его глазах, наполненных ненавистью и злобой. А кого еще можно так сильно презирать, если не самого себя?
– Не выкини чего-нибудь подобного, Ада. Знаю, что это сложно, но твои родители заслуживают того, чтобы ты жила.
– Вы так говорите, будто меня уже оправдали.
Он в ответ лишь загадочно улыбнулся.
– Тогда с чем связаны ваши злость и недоверие? – спрашивает детектив, возвращая меня в реальность.
– Может, с тем, что никто из вас не жалеет моих чувств?
– Это не так.
– Неужели? Когда с меня сняли обвинения, я решила, что свободна. Но это оказалось лишь очередной иллюзией.
– Почему же? Вы по-прежнему свободны.
– И я могу уйти прямо сейчас?
Так и не дождавшись ответа от поджавшего губы детектива, я киваю.
– Так я и думала. А теперь предлагаю продолжить просмотр видео. Вы ведь этого хотите?
Он опускает непривычно опечаленный взгляд.
– Послушайте, мы все искренне вам сочувствуем, но я просто не верю, что вы не хотите покончить с этим делом раз и навсегда.
– А это возможно?
– Мы прикладываем максимум усилий и даже больше, чтобы это случилось.
– То есть, если через несколько лет появится подражатель, который затеет похожую игру, вы не приедете с «мигалками» к моему дому, требуя помочь с расследованием?
Я почти уверена, что завела его в тупик. Но после длительного молчания и задумчивого поглаживания бороды он все же подает голос.
– Конечно, мы не можем обещать, что это не повторится. Но я верю, что мы способны остановить организаторов игры, в которой погибли ваши друзья. И мы можем сделать это прямо здесь и сейчас.
– Надеюсь, это не пустые слова.
Когда он запускает второе видео, я уже не сомневаюсь в том, что справлюсь. Ведь в одном детектив прав: мы способны покончить с этим. Раз и навсегда.
16 глава
Я познакомилась с Марией в первые минуты пребывания в доме, когда еще никто из нас не знал, что произойдет через какие-то жалкие полчаса. Мы столкнулись в коридоре и неловко улыбнулись друг другу. Она поздоровалась первой:
– Привет!
– Привет.
Я бросила взгляд на ее плечо, которое только что задела локтем.
– Извини, что задела.
– Все хорошо… Я Мария. А ты?
– Аделина.
Тут к нам подошел крепко сложенный мужчина. Он притянул мою собеседницу к себе и наградил ее быстрым поцелуем.
– Это мой муж Константин, – сообщила мне новая знакомая.
– Аделина.
– Ты одна? – спросил он, неприкрыто разглядывая меня.
– Нет. Мои друзья вот-вот будут здесь.
– Уверена?
– Конечно.
– Ну, тогда удачной игры, Аделина. Если что, мы будем во-о-он за тем столиком с шампанским.
– Поняла, спасибо, – кивнула я, про себя надеясь, что они оставят меня в покое.
Когда они уже развернулись, чтобы уйти, Мария неожиданно сказала странную фразу, которую я до сих пор не могу выбросить из головы:
– Если мы окажемся в разных командах, пощады не жди.
Я выдавила из себя улыбку и сделала вид, что меня повеселила ее угроза.
– Ага, взаимно.
Когда ко мне присоединились друзья, я рассказала им об этой странной парочке, но они не увидели в ней ничего примечательного, кроме того, что Мария вырядилась в ярко-красное коктейльное платье.
Перед третьей игровой ночью, когда я только-только осознала, что со мной происходит нечто иррациональное, мою щеку пронзил огонь. Кто-то рассматривал меня. И делал это настолько внимательно и тщательно, что тело бросило в жар. С трудом сохраняя самообладание, я исподлобья оглядела всех игроков в моем поле зрения и сразу нашла того, кого искала. Мария даже не пыталась скрыть свои подозрения. Только слепой бы не понял, что она изучает меня.
«Неужели она так хорошо разбирается в людях, что определила мою роль?.. Да нет, не может быть. Она не настолько умна, какой хочет казаться. Скорее всего, просто делает вид, что обо всем догадалась… А вдруг нет?» Меня охватила необъяснимая и совершенно неконтролируемая паника. Когда двери кабины захлопнулись, я с трудом дышала. Помню, как начали подгибаться колени, а потом все снова исчезло.
Ее смерть особенно тяготила меня эти годы. Мерзкий червяк, извивающийся в животе, изо дня в день напоминал, что она погибла из-за моего страха быть пойманной за содеянное. И этот холодный расчет пугает меня до сих пор, потому что он всегда принадлежал именно мне, а не той личности, которая управляла моим телом в моменты убийства.
А теперь на видеозаписи я не только вижу, но и слышу, что происходило в тот самый момент, когда уже не принадлежащие мне ноги оказались на пороге ее кабины. Меня ужасает то, с какой уверенностью двигается скрытая во мне личность. Приблизившись к Марии, она поднимает нож на уровень глаз, словно пытается увидеть в нем свое отражение.
– Так и знала, что это ты! – с ненавистью говорит Мария.
– Да что ты?
Поверить не могу, но «ее» голос звучит совершенно иначе. «Ее» тонкий дрожащий голос из предыдущей записи вызывал сочувствие, а теперешний, низкий, почти хриплый и невероятно грубый, заставляет меня усомниться в том, что это один и тот же человек.