Детектив принимает удобную позу, как бы намекая, что пора начать мой рассказ о нашем с Иваном знакомстве.
– Итак…
На очередном сеансе психотерапии Ева дала мне абсолютно невыполнимое задание – пообщаться с кем-нибудь из лечебницы. К тому моменту она уже успела заслужить мое доверие, поэтому я поперлась в коридор, выискивая других пациентов. Поняв, как сложно мне приблизиться к двум спокойно разговаривающим девушкам, я дала волю эмоциям и со всей дури пнула ногой по стене.
– Что с тобой? – раздался позади трескуче-сухой мужской голос.
– Ничего со мной. Все нормально.
Я поспешила отойти в сторону, но он последовал за мной.
– Зачем ты это делаешь?
– Что именно?
– Идешь за мной.
– Хочу убедиться, что у тебя не припадок, – безэмоционально объяснил он, и на долю секунды мне показалось, что надо мной издеваются.
– Нет у меня никакого припадка. Не ходи за мной.
– Ладно…
Рассеянно пожав плечами, он развернулся и пошаркал в обратную сторону. Я вспомнила о задании Евы и решила его окликнуть.
– Подожди!
Он не понял, что я обращаюсь к нему, и продолжил брести дальше по коридору. Мне пришлось догнать его.
– Эй! Мы можем поговорить?
– Если надо.
Кивнув, он развернулся и посмотрел мне прямо в глаза.
– Я Аделина.
Я протянула ему руку, но он будто не знал, что с ней нужно делать.
– Иван, – тихо представился он.
– Приятно познакомиться.
– Э-э-э… мне тоже… – неуверенно ответил он.
– Что-то не похоже.
Помню, как стояла перед ним и думала, что только я, выполняя задание «пообщаться с кем-нибудь», могла наткнуться на самого неразговорчивого парня в здании. Это все усложнило, и я понятия не имела, что делать дальше. Поэтому решила сказать прямо:
– Мой психиатр дала мне задание с кем-нибудь познакомиться и попробовать поговорить.
– И как? Есть успехи?
У меня снова появилось ощущение, что он просто издевается надо мной, но на его измученном лице не было и намека на насмешку.
– Если наш текущий диалог можно считать разговором, то да.
– А. Понял. Я твое задание.
Иван медленно провел ладонью по лысой голове, словно пытаясь себя взбодрить.
– Прости, что долго соображаю. Мне только что дали огромную дозу нового препарата.
– Оу…
Мне стало стыдно, что я пристаю к нему со своими заданиями, когда ему так плохо.
– Давай помогу дойти до палаты. В таком состоянии лучше не шастать по коридорам.
– А как еще помочь тебе с заданием?
Даже в таком состоянии он изо всех сил старался пошутить и говорить что-то хорошее, но невооруженным глазом было видно, что он, как и я, растерял способность смеяться и радоваться жизни. Он позволил мне довести его до медсестры, которая сразу же увела его в кабинет врача, чтобы проверить реакции организма после приема нового лекарства.
Это странное знакомство стало отправной точкой настоящей дружбы, какая только возможна у пары искалеченных людей, регулярно сомневающихся в своем желании жить. Но мы подпитывались остатками душевного тепла и с радостью делились им друг с другом. Каждый наш разговор дарил ощущение покоя, ведь я знала, что не одинока в своих чувствах. Человек с такой же дырой в сердце, как у меня, – вот кто он.
Прошлое регулярно врывалось в жизнь Ивана, и несколько раз мне доводилось стать свидетельницей ожившего кошмара. Позже, когда флешбэки отступали, он рассказывал, что будто наяву слышал знакомые отчаянные крики, выстрелы и оглушающие взрывы, а его кожа становилась горячей.
– Мне жаль твоих друзей, – сказал однажды Иван.
Я знаю, что никто другой не сказал бы это настолько искренне, как он.
– А мне – твоих.
Мы обменялись печальными взглядами, понимая, что ни одно из существующих лекарств не способно заглушить боль, которую мы испытываем, вспоминая тех, кто погиб на наших глазах.
Именно Иван сказал мне, что желание жить дальше не делает нас бесчувственными. И даже если в глазах других я выгляжу именно так, гораздо важнее, какое ощущение у меня внутри.
– Вы встречались вне стен лечебницы? – интересуется Антон, который до этого хранил молчание.
– Нет. У меня даже нет номера его телефона.
В одну из наших бесед мы договорились, что не будем обмениваться контактами и не станем искать друг друга за пределами стен, которые нас познакомили.
– Таким, как мы, лучше не сближаться, – объяснил Иван, когда я возмутилась из-за того, что нам нельзя дружить после выписки.
– Значит, мы увидимся, только если снова сюда попадем?
– Получается, так, – с грустью в голосе ответил он.
Больше мы эту тему не поднимали.
– Давайте подытожим, – начинает детектив. – Иван первым заговорил с вами, но инициатором вашего знакомства были все-таки вы. Он никогда не спрашивал вас об игре, но вы сами регулярно делились с ним пережитым и искали в нем поддержку.
– Все правильно, – подтверждаю я каждое услышанное слово.
– Если оставаться беспристрастной и забыть о том, как он вам помог в период лечения, есть хоть какие-то сомнения в его искренности?
– Никаких. Я уверена в нем на все двести процентов.
– Хорошо, – заключает он, поджав губы. – Но в нашем списке есть еще один человек, вызывающий некоторые подозрения.
– И кто же это?
Детектив не успевает ответить, потому что в допросную влетает раскрасневшийся и запыхавшийся следователь.
– Мне только что звонили коллеги из соседнего города по поводу найденного в реке тела, – заявляет он, не сводя с меня внимательного взгляда.
– Что? – удивляется Антон. – Какого тела?
– Может, Аделина знает ответ?
Следователь подходит ближе, и теперь внимание всех троих мужчин приковано ко мне. А я понятия не имею, что происходит.
– По-вашему, я кого-то утопила? – спрашиваю я, потому что совсем не удивлена их попыткам уличить меня в чем-то плохом.
– Скажите, вам знаком этот человек?
Он кладет на стол фотографию мужчины.
– Это…
От изумления я ненадолго теряю дар речи.
– Он умер?
Ответом мне становится снимок раздутого тела с едва узнаваемыми чертами лица. Я с сомнением разглядываю доказательство того, что чистильщик мертв.
– Это точно он?
– У специалистов ушло некоторое время на определение его личности, но сейчас ни у кого нет сомнений, что это тот же человек, что и на фотороботе, который вы помогли составить.
– Причина смерти? – уточняет детектив.
– Трудно определить, но у него точно присутствуют резаные раны по всему телу, – отвечает следователь, следя за моей реакцией.
Не выдержав, я смахиваю фотографии со стола.
– Хватит так на меня смотреть! Я его и пальцем не трогала!
– Уверены?
– Когда это случилось? – перебивает нас Антон, за что я ему безмерно благодарна. – Похоже, труп пробыл в воде довольно долгое время.
– Его убили полтора года назад. Тело действительно нашли не сразу, потому что кто-то сильно постарался, чтобы оно не всплывало на поверхность долгое время. К сожалению, его личность связали с нашим делом только сейчас, когда мы повторно разослали фоторобот.
От осознания, что он умер примерно в тот период, когда мы с ним виделись в нашей с родителями старой квартире, я едва не задыхаюсь от ужаса. И конечно, это не остается незамеченным. Детектив протягивает мне бутылку воды.
– Вам плохо? Позвать вашего врача? Она все еще сидит в коридоре.
Я отчетливо помню, как чистильщик вышел из квартиры живым и невредимым. Сразу после этого мне позвонила мама и попросила поискать шаль, которую ей связала бабушка. Не могла же я это выдумать.
– Подождите… – прошу я их дать мне время, пока судорожно пытаюсь привести в порядок разбегающиеся во все стороны мысли.
– Аделина, боюсь, у нас нет времени, – вежливо сообщает детектив, явно удивленный тем, какие обороты приняло это дело.
Мне с трудом удается строить логическую цепочку у себя в голове, но что-то из услышанного показалось мне странным, и я стараюсь понять, что именно.
– Убили полтора года назад… – повторяю я услышанное. – А когда нашли тело?
– Через пару месяцев после смерти, – отвечает следователь, сбитый с толку неожиданной переменой в моем поведении.
– Вы сказали, что его убийца постарался, чтобы труп всплыл не сразу. Тогда как его нашли?
– У меня нет ответа на этот вопрос.
– Предположения? – настаиваю я, уверенная, что его самого смущает эта часть истории.
– Повреждение крепления или веревки.
– Я не это имею в виду.
– А что?
– Кто его нашел?
– Полиция.
– Как?
– Поступила анонимная наводка.
Он старается скрыть смешанные эмоции от этой новости, но у него плохо выходит.
– Удобно получается, – кивнув, я немного успокаиваюсь. – И вы вместо того, чтобы искать этого анонима, решили обвинить во всем меня?
– Очень похоже, что кто-то пытается подставить Аделину, – тихо замечает Антон, явно не любящий перечить начальству. – Способ и орудие убийства – это прямые отсылки к событиям на игре.
– А может, в этом наша ошибка? – рассуждает следователь. – Если не искать никакие отсылки и отбросить все наши теории, все выглядит вполне очевидным.
– И что же вам очевидно?
Клянусь, что готова встать из-за стола и наброситься на него, впившись ногтями в это наглое лицо!
– Что его убили именно вы. Так же, как и свои предыдущие семь жертв. И нет никакого раздвоения личности. Просто вы безжалостная садистка, получающая удовольствие от чужих страданий. Вы ведь так описывали Софию? Может, вы говорили о самой себе?
Я едва сдерживаюсь, чтобы не влепить ему пощечину.
– Значит, вы предъявляете обвинение?
– Сейчас у нас есть дела поважнее, – прерывает нас детектив и тут же обращается к следователю: – Можем выйти ненадолго? Есть разговор.
Когда они уходят, Антон тут же начинает меня успокаивать:
– Он это не всерьез…
– Неужели? – сомневаюсь я, уверенная, что уже вряд ли смогу уйти отсюда свободным человеком.