Председатель Государственной Думы просил совещание торопиться с принятием решения. Частное совещание членов Государственной Думы пришло к заключению о необходимости избрать Временный комитет из членов совещания Государственной Думы и из представителей фракций по одному от каждой (кроме правых групп) из входивших в прогрессивный блок и возложить на него обязанность следить за развитием событий и принимать соответственные меры вплоть до принятия на себя всей исполнительной власти, если бы это оказалось необходимым. Избрание Временного комитета, число входящих в его состав членов и ближайшее определение его функций частное совещание возложило на Совет старейшин.
Для выполнения возложенной на Совет старейшин задачи был объявлен перерыв, во время которого Совет старейшин избрал из своей среды Временный комитет Государственной Думы из 12 членов. В состав этого комитета вошли: председатель Государственной Думы Родзянко, товарищ председателя Некрасов, секретарь Государственной Думы Дмитрюков, старший товарищ секретаря Г[осударственной] д[умы] Ржевский и члены Государственной Думы Коновалов, Керенский, Караулов, Львов 2-й, Милюков, Шидловский 1-й, Шульгин и Чхеидзе.
Затем было сделано предложение немедленно объявить избранный состав Комитета Временным правительством. П.Н. Милюков возразил на это, что задача Комитета временная и специальная; при выборе же состава правительства нужно будет руководствоваться другими соображениями, вследствие чего и состав будет, вероятно, несколько иной. Собрание согласилось с этим. Таким образом, первоначальной своей задачей Комитет поставил “водворение порядка в г. Петрограде и сношение с организациями и лицами”.
Во время этого заседания совещания с представителями фракций к председателю Государственной Думы обратился по телефону великий князь Михаил Александрович с просьбой назначить ему место для переговоров. Было установлено эти переговоры вести в Мариинском дворце в присутствии товарища председателя Некрасова, секретаря Государственной Думы Дмитрюкова и члена Государственной Думы Савича.
В 5 часов возобновилось частное совещание членов Государственной Думы, которому доложено было постановление Совета старейшин об избрании членов Временного комитета. Член Думы Вершинин предложил, чтобы члены Государственной Думы все без различия партий дали обещание поддерживать и оказывать содействие Временному комитету Государственной Думы во всех тех действиях, которые ему придется предпринять в будущем. Это предложение было принято единогласно, после чего частное совещание было закрыто».
Николаев А.Б. «Протокол заседаний: совещания Государственной Думы с представителями фракций, частного совещания членов Государственной Думы и Временного комитета Государственной Думы 27 февраля – 3 марта 1917 года»: введение, текст и комментарии // Таврические чтения 2011. СПб., 2012. С. 238, 240—244.
Стенографические заметки Василия Михайловича Вершинина, депутата Думы, члена фракции трудовиков
«Заседание началось в 2 ½ часа дня в Полуциркульном зале. Депутаты возбужденной толпой окружили стол президиума. Председатель Родзянко объявляет, что на открываемом заседании не может присутствовать никто, кроме членов Государственной Думы, и просит присутствующего пристава Думы Ферзена удалиться. Затем, указывая на серьезность переживаемого момента и необходимость принятия какого-либо решения, замечает, что “нам еще нельзя высказываться определенно, так как мы еще не знаем соотношения сил”. Предлагается речи ораторов ограничить 5 минутами.
Некрасов: у нас теперь власти нет, а потому ее необходимо создать. По-моему, было бы правильно передать эту власть какому-либо пользующемуся большим доверием военному человеку вместе с несколькими представителями Государственной Думы. Таким лицом, по его мнению, был бы генерал Маниковский.
Караулов предлагает избрать исполнительную комиссию, которой и передать организацию власти.
Сидоров считает необходимым выслушать сначала мнение демократических депутатов, а потом уже предлагать те или иные меры по организации власти.
Ржевский указывает, что медлить нельзя, народ ждет. Окружной суд уже взят, нужно скорее действовать, но я против предложения Некрасова приглашать к власти опять генерала из старого правительства. Гораздо удобнее организовать комитет для сношения с армией и народом.
Савич предлагает поручить организацию власти Президиуму Думы вместе с секретариатом, а из генералов избрать не Маниковского, а Поливанова, который хотя и старше, и менее энергичен, но зато более популярен.
2 ч[аса] 50 мин[ут].
Дзюбинский указывает на необходимость взять власть думскому синьорен-конвенту и об этом тотчас же объявить населению (громкие аплодисменты).
Коваленко указывает, что предложение Некрасова сводится к передаче власти в старые руки, а потому он с этим предложением не согласен.
Некрасов возражает: “Не забудьте, что аппарат власти еще в старых руках, а у нас ее еще нет, а потому необходимо найти какое-либо среднее решение”.
Чхеидзе также не согласен с предложением Некрасова и называет его “ложным” путем.
2 ч[аса] 57 мин[ут].
В зал входит Керенский и обращается к собранию с просьбой уполномочить его вместе с Чхеидзе ехать на автомобиле по всем восставшим войскам, чтобы объявить им поддержку и солидарность Государственной Думы. Предложение это поддерживает и Чхеидзе.
(Инцидент с Чиколини).
Чхеидзе настаивает на необходимости уничтожения старой власти и замене ее новой.
Шингарев: неизвестно, признает ли народ новую власть.
Волков доказывает, что власть по проекту Некрасова не может быть авторитетной в глазах народа, а поэтому необходимо передать ее Особому комитету.
Аджемов поддерживает Волкова.
3 ч[аса] 10 мин[ут].
Милюков: у нас здесь три предложения по вопросу о власти.
1) комитет из 10 лиц, но я не могу признать, что такой комитет мог бы диктаторствовать над всеми, в том числе и над нами;
2) некрасовское тоже признаю неудобным:
3) Чхеидзе и Дзюбинского – создание новой власти – невозможно, так как еще для этого не настал момент. Лично я не предлагаю ничего конкретного. Что же нам остается делать? Поехать, как предлагает Керенский, и успокоить войска, но вряд ли это их успокоит. Надо искать что-либо реальное.
Алмазов признает, что нельзя откладывать решение до выяснения соотношения сил.
Председатель Родзянко объясняет, что, говоря о соотношении сил, он не имел в виду отлагать решение до подсчета этих сил, а лишь [указал] на важность такого соотношения.
Дзюбинский находит, что у Думы какого-либо выхода, кроме создания новой власти, нет и быть не может, и предлагает удержать эту власть у Государственной Думы, объявив себя Учредительным собранием.
Кн[язь] Мансырев поддерживает это предложение.
Савич возражает: толпа дать власти нам не может, Дума для народа представляет последнее убежище, и если она сделает какой-либо незаконный шаг, то она не может быть законодательным учреждением, тогда она больше не Дума.
3 час[а] 30 мин[ут].
Коваленко предлагает передать власть совету старейшин.
Янушкевич заявляет о своей солидарности с революционным народом и войском и указывает на обязанность идти с народом, ибо иначе идти нельзя.
Кн[язь] Шаховской находит, что хотя Дума распущена, но синьорен-конвент имеется и он может набрать членов комитета, которым и можно передать власть.
Шульгин говорит, что следует помнить, что нельзя обещать того, что нельзя выполнить, “ведь согласитесь, что мы не можем быть солидарны во всем с восставшей частью населения. Представьте, что восставшие пожелают окончить войну. Мы на это согласиться не можем, мы можем принять одно из двух более подходящих предложений Некрасова или Коваленко”.
Родзянко просит торопиться с принятием решения, ибо промедление времени смерти подобно, и предлагает пробаллотировать внесенные четыре предложения:
1) передать власть совету старейшин;
2) образовать особый комитет;
3) объявить себя Учредительным собранием;
4) выбрать комиссию, которой передать организацию власти.
(Баллотировка поднятием рук.)
Большинством принимается предложение об образовании особого комитета, который должен быть избран синьор-конвентом немедленно, и постановление это должно быть доложено совещанию.
P.S. Когда позднее я спрашивал Некрасова, почему он рекомендовал ген[ерала] Маниковского, то Некрасов сказал, что Маниковский ему известен как наиболее решительный из генералов, но что он не поддерживал в дальнейших прениях эту кандидатуру потому, что побоялся, что при водворении порядка ген[ерал] Маниковский мог затопить Петроград кровью».
Февральская революция 1917 года. Сборник документов и материалов. М., 1996. С. 146—148 (впервые опубликован с небольшими стилистическими отличиями от оригинала и без постскриптума в газете «Воля России» 15 марта 1921 года).
Из воспоминаний Аристарха Ивановича Рыслева, депутата Думы, члена фракции трудовиков
«После прихода к Таврическому дворцу восставших войск члены Государственной Думы собрались в Полуциркульном зале на совещание. Заметна была растерянность, неподготовленность, и в то же время чувствовалась необходимость срочных мер. На совещании первым выступил Некрасов. Он предложил немедленно же поставить во главе движения одного из приемлемых генералов и назвал фамилию генерала Маниковского, бывшего начальника артиллерийского управления, а ныне помощника военного министра. Предлагал образовать при этом комитет из членов Государственной Думы и, таким образом, создать руководящий орган.
Это предложение другими членами Думы было отвергнуто, так как, по их мнению, Маниковский мог бы превратиться в диктатора, прикрывшись в то же время авторитетом Государственной Думы. Прогрессист Сидоров предложил Думе спросить с.-д. и трудовиков и их мнение положить в основу. Октябрист Коваленко находил также необходимым немедленно вмешаться и стать во главе движения. Националист Шульгин говорил, что на вопрос солдат: “С ними ли мы? ” – надо ответить прямо и честно, но при этом определенно тоже сказать, что, если они за войну, то мы с ними, если они против войны, то мы не с ними.