Барнард, утвердительно кивнув, ждал, что еще скажет Бауман.
— Смерть от передозировки кетамина, кажется, не вызывает сомнений.
— И?
— А вот эти микроразрезы не являются следами инъекций.
— А что же это?
— Это была пытка, замаскированная подо что-то другое. Это убийство. Вдобавок совершенное с особой жестокостью.
Барнард не сразу осознал суть только что услышанного. Мысль о том, что это может быть убийством, даже не приходила ему в голову. И… пытка? Он почувствовал, как внутри него закипает гнев; его лицо запылало, а пальцы непроизвольно сжались в кулаки. Немного успокоившись, он решил выяснить у Баумана, каким образом ему это стало известно, но Уил, опередив его, заговорил сам:
— Все области инъекций расположены вблизи основных нервов или нервных узлов. Бедерная область — в верхней части бедра. Область солнечного сплетения. Локтевые области — внутри каждого локтя.
— Ты действительно веришь в то, что сказал? — спросил Барнард, все еще не в силах принять предположение Баумана о пытках.
— Конечно. Человек, это сотворивший, наверняка обладает хорошими навыками в том, как избежать сопутствующих травм, которые могут насторожить судмедэксперта. — Уил сделал паузу и внимательно посмотрел на собеседника. — Как это ни прискорбно, но я готов держать пари, что более подробная патолого-анатомическая экспертиза наверняка выявила бы повреждение зрительных нервов, а возможно, и других.
— Жуть, — проговорил Барнард. — Тот, кто это сделал, просто безумен.
Будучи ученым, Барнард обычно воспринимал новую информацию в системной и линейной манере: «Если это так, тогда за ним должно последовать вот это; а если вот так, значит, у нас есть все основания поверить…» Но только что услышанное начисто отметает этот упорядоченный подход. Вопросы в голове возникают быстрее, чем языку удается их сформулировать. Почему это произошло? Кто это сделал? Как они смогли осуществить это и остаться незамеченными в таком многолюдном и ограниченном по территории месте? После мучительных раздумий Дон произнес:
— Я не специалист по уголовным расследованиям. Пожалуй, обращусь в ФБР.
— Может быть, не так сразу, — возразил Бауман.
— А почему нет?
— Давай сначала поразмыслим как следует сами. Кто и зачем?
— Завистливый коллега-ученый? — задумчиво произнес Барнард.
— Возможно и такое. Может быть, она сделала открытие, которое кто-то пожелал приписать себе.
— А может, брошенный любовник, — высказал новое предположение Барнард.
— Вполне вероятно. Чувства вообще толкают на крайности. А такое место, как это, способно распалить злость до невероятных размеров. Если в мозгу у человека есть небольшие трещинки, то в таком аду, как полюс, они могут многократно увеличиться.
— И окончательно превратить его в неистового одержимого психопата, — добавил Бауман.
— Это точно. Кто-то, у кого либо прежде была неуравновешенная психика, либо стала таковой вскоре после приезда на полюс. Давай подумаем, зачем он это сделал.
— Коллега-ученый, возможно, хотел хапнуть чужие лавры, — предположил Барнард.
— Покинутый любовник решил отомстить.
— А может, ее убил просто психопат.
— Убийство — это одно, а вот пытка — совсем другое, — покачал головой Бауман.
— Кто еще, кроме психопата, будет пытать?
— На каждого психопата приходятся сотни санкционированных палачей. Им нужно одно — информация.
— Похоже, они могли подозревать Эмили в том, что она знает то, что ей знать не положено. — Барнард потер лицо обеими руками. — Господи, как это тяжело, Уил.
— Я знаю, о чем ты сейчас думаешь.
— Халли сейчас там, а послал ее туда я, — покачал головой Барнард.
— Но ты же ни о чем не подозревал. Ты так и не связался с ней?
— Посылал электронные письма и пытался дозвониться по спутниковому телефону. Все безуспешно, поэтому я послал несколько запросов. Недавний космический запуск НАСА отобрал большую часть спутникового времени, положенного станции. Да еще эта вспышка на солнце.
— Я тоже не мог с ней связаться, — сказал Бауман.
— Ну уж если и ты не мог, то это вообще полный тупик. Думаю, сейчас самое время звонить в ФБР.
— Мы можем попытаться. Но в Бюро все очень формализовано, да и дел у них выше крыши. Официальный отчет констатирует смерть от передозировки. Чтобы они отправили туда своего агента, им потребуется куда больше, чем наши подозрения.
— Даже если к ним обратишься ты?
Бауман негромко рассмеялся:
— Я играю за другую команду. Команду конкурентов. Мое обращение может принести вреда больше, чем пользы. Глупо, но сколько подобных глупостей в правительстве, не так ли?
— Так что же нам, черт возьми, делать? Если все обстоит так, как ты предполагаешь, убийца свободно разгуливает по станции. Если он уже не улетел оттуда, — сказал Барнард.
Сейчас он ощущал что-то близкое к панике, такое чувство не посещало его уже довольно давно.
— Мы должны исходить из того, что он все еще там. А может быть, и она.
— Выходит, Халли грозит опасность, — мрачно заключил Барнард. — Любому может грозить опасность. Мы должны хотя бы связаться с руководителем станции.
— А он может оказаться именно тем, кто убил Эмили.
Барнард вздрогнул:
— Как такое возможно?
— А вот этого мы и не знаем.
После этих слов Бауман на некоторое время замолчал.
— Ну так что, Уил? — спросил его Барнард.
— Я прикидывал, сколько времени может занять полет туда на заднем сиденье самолета «F-35».
— Я и не знал, что они двухместные.
— Опытные образцы для израильтян.
— И ты можешь это устроить?
— Могу. Но это займет большую часть сегодняшнего дня. Надо заручиться одобрением начальства. Полночи им потребуется на то, чтобы найти самолет и пилота; восемь часов — на полет, включая время на то, чтобы добраться до авиабазы. В Новой Зеландии приземлиться они не смогут. Значит, Австралия, оттуда гражданским бортом — до «Мак-Мёрдо»… — Бауман покачал головой, — недостаточно быстро.
— А что, если попробовать связаться с «Мак-Мёрдо»? — спросил Барнард.
— Я говорил с ними перед тем, как прийти сюда. Они тоже не могут связаться с полюсом. И не могут послать туда самолет из-за холода.
— Выходит, полюс полностью отрезан от всего.
— Да.
Бауман, сжав челюсти, сидел неподвижно, положив ладони на стол и глядя прямо перед собой. Барнард узнал этот взгляд — в свое время его глаза смотрели на мир точно так же.
Наконец Уил заговорил:
— А сколько там ученых?
— В такое время много их быть не может. А что?
— Будем продолжать пытаться связаться с Халли. А пока давай вплотную займемся учеными.
— Почему учеными?
— Ученый скорее будет знать анатомию, чем тот, кто управляет вилочным погрузчиком.
— Но у нас мало времени, — напомнил Барнард.
— На это много времени не потребуется.
Барнард проводил его до двери.
— Уил… если что-нибудь случится с Халли по моей вине… — Он замолчал и отвел взгляд в сторону.
— Понимаю, — прервал его Бауман. — Поверь, я все понимаю.
26
Халли чувствовала, что опускается вниз, в бездонную многомильную глубину, заполненную ледяной водой — давление на барабанные перепонки усиливалось. Если она опустится слишком глубоко или скорость ее погружения станет такой, что возможностей снаряжения не хватит, чтобы противодействовать погружению, Халли продолжит опускаться вниз, и скорость ее погружения в эту бездну будет возрастать.
Действуя клапаном, она подала новую порцию газа в сухой костюм и снова начала всплывать. Вода через новый прокол поступала более интенсивно, чем через первый. Сейчас одна нога была в воде почти по колено; во втором ботинке вода полностью покрывала ступню.
Двенадцать футов. Две минуты.
Плавучесть снова уменьшилась, и Халли пришлось подать еще аргона в костюм и начать сильнее работать ластами, чтобы не прерывать процесс всплытия. Она чувствовала, что гипотермия нарастает: тело колотила дрожь, зубы стучали.
Десять футов. Она уже видела сверху над головой яркий круг шахтного ствола. В одной штанине костюма вода поднялась выше колена, в другой была на уровне лодыжки. Халли опасалась, что невыносимая боль спутает мысли и лишит ее возможности действовать обдуманно. Единственное, что хоть как-то подбадривало, — по мере подъема плавучесть увеличивалась.
Вырвавшись наконец на поверхность, она увидела Мерритт и Жиётта, стоящих на краю шахтного створа. Как только она вошла в шахтный ствол, они неотрывно следили за ее подъемом, наблюдая за поднимающимися на поверхность пузырьками газа.
— У м-м-ме-ня течь в су-х-хом костюме, — стуча зубами, с трудом произнесла Халли. — Нижняя половина залита водой. Помогите с-с-снять его.
Жиётт громким криком подозвал еще нескольких мужчин. Двое из них развели руки Халли в стороны, сам он стал освобождать ее от баллонов, и они втроем извлекли ее из скафандра. Халли упала плашмя на живот. Ледяная вода, скопившаяся в штанинах, залила ее торс.
— П-п-помо-ги-те мне раз-з-здеться. Сама не могу. Очень холодно, — слабым голосом произнесла она, преодолевая озноб и дрожание челюстей.
Когда им, в конце концов, удалось стащить с нее сухой костюм, Халли сняла с себя промокшее нижнее белье. На стене, возле которой она раздевалась, висели костюмы, одежда и оснастка для погружений. Подойдя к стене и повернувшись спиной к мужчинам, Халли разделась догола и натянула сухое белье. Затем она надела всю остальную полярную одежду и выпила целый термос горячего шоколада, который протянул ей кто-то из амбалов.
Мерритт, дождавшись, когда дрожь Халли уймется, спросила:
— Что произошло там внизу?
— Нечто очень странное, — ответила Халли. — В костюме на обеих коленях образовались протечки. Я даже и не помню…
Мерритт мгновенно повернулась к Жиётту.
— Это вы отправили ее в воду в костюме с дефектами? Она же могла умереть. И кем бы, по-вашему, мы ее заменили?