В голове по-прежнему гудело, но боль вроде бы отступила. Руки-ноги были целы, голова тоже. Единственное, что причиняло дискомфорт, – саднила верхняя губа. Похоже, именно по ней и пришелся первый и пока единственный удар сухопарого.
«Почему он не выстрелил в меня сразу?.. Ах да, ему нужна Юлька! Но зачем?.. И почему он пришел сюда один?.. Ладно, все это неважно. То, что он один, скорее плюс, чем минус…»
– Где девочка? – повторил свой вопрос сухопарый и щелкнул предохранителем.
Константин перевел взгляд за его спину, делая вид, что увидел там что-то необычное. Как ни странно, этот «бородатый» прием сработал. Сухопарый покосился через плечо, на мгновение потеряв бдительность, и Константин, воспользовавшись этим, ударил парня по бицепсу той самой руки, которая сжимала пистолет. Оружие упало на пол, но сухопарый не растерялся – сунул растопыренную пятерню в лицо Константину. Если бы тот вовремя не уклонился, мог бы запросто лишиться обоих глаз. Рассвирепев, Панфилов попытался вскочить, но не смог – сухопарый навалился на него всем телом, и они покатились по полу, осыпая друг друга ударами. Купе было слишком тесным для того, чтобы развернуться по-настоящему, и Константин мысленно констатировал, что приемами ближнего боя его противник владеет куда лучше, чем он сам. Оказываясь наверху, тот так и норовил попасть костяшками пальцев ему под ключицы, под ребра, по ушам – короче, бил по жизненно важным точкам, надеясь как можно быстрее вывести Константина из строя. Его удары чаще всего достигали цели, и вскоре Константин почувствовал, что выдыхается. Собравшись с силами, схватил сухопарого за горло и большими пальцами обеих рук надавил на адамово яблоко. Сухопарый издал утробный рык и попытался оторвать его пальцы от своей шеи. Но Константин навалился на него всем телом, и вскоре противник обмяк и захрипел. Глядя на его посиневшее лицо, выкатившиеся из орбит глаза, на струйку слюны, медленно ползущую по подбородку, Константин не ощущал ничего, кроме ярости. Ему хотелось сжимать пальцы еще сильнее, чтобы этот подонок забился в агонии…
– Дядя Костя, не надо! Это же дядя Саша! – прямо над ухом раздался звонкий детский голосок.
Константин без колебаний разжал пальцы. И только в следующее мгновение понял, почему беспрекословно выполнил просьбу девочки – Юлька, все это время тихонько сидевшая под сиденьем, назвала его противника по имени!
«Дядя Саша?.. Они что, знакомы?» – Тяжело дыша, Константин поднялся на ноги, подобрал валявшиеся на полу пистолеты – свой «макаров» и «беретту» противника – и, опустившись на нижнюю полку, тупо уставился на так называемого «дядю Сашу». Тот, совершенно обессиленный, все еще лежал на полу. Его душил саднящий кашель, глаза слезились, а на лице, видимо, от перенапряжения проступили багровые капилляры.
Правда, и сам Константин выглядел далеко не лучшим образом. Когда он мимоходом углядел свою физиономию в зеркале, то в первое мгновение ужаснулся – верхняя губа посинела и вспухла, правая бровь была рассечена, а из носа тонкой струйкой текла кровь.
Тем временем Юлька, выбравшись из своего укрытия, на карачках подползла к «дяде Саше» и, нежно прильнув к нему, спросила:
– Где мама?
– Мы скоро поедем к ней, – с трудом прохрипел тот. – Она ждет нас…
От радости Юлька всплеснула в ладоши.
– Правда?
– Правда, заяц…
Константин выругался сквозь зубы. Желание врезать этому цинику по шее нарастало с каждой секундой. Если бы не Юлька, которая неизвестно по какой причине так трепетно относилась к этому негодяю, он бы, ей-богу, размазал подлеца по стенке. Это же надо – нагло врать девочке, что ее мать жива и невредима!
Видимо, эти мысли каким-то невероятным образом отразились у него на лице, потому как так называемый «дядя Саша» вдруг усмехнулся. С трудом приподнявшись на локтях, сел и, глядя Константину прямо в глаза, предложил:
– Поговорим?
– О чем?
– Юля, выйди, пожалуйста, в коридор… – попросил «дядя Саша». – И постой там, пока я тебя не позову. Ладно?
Девочка, как ни странно, беспрекословно подчинилась. «Фантастика, да и только!» – подумал Константин, глядя, как Юлька послушно встает и выходит в коридор, закрывая за собой дверь.
Когда они остались одни, «дядя Саша» вновь повернулся к Константину.
– Самое время познакомиться… Меня зовут Александр. Фамилия Аринин. Звание капитан. И я служу в особом отделе КГБ под руководством полковника Бушенкова…
– И какого хрена тебе от меня надо? – усмехнулся Константин уголком рта. – Решил перед шефом выслужиться – собственноручно поймать маньяка?..
– Ты мне на хрен не нужен! – в тон ему ответил Аринин и бросил взгляд на свои наручные часы. – Через двадцать минут поезд останавливается в Борисове. Я вместе с Юлей выйду на этой станции. А ты можешь отправляться дальше – в Москву… Ведь ты, кажется, там живешь?
После такого заявления Константину захотелось вышибить мозги из головы этого зарвавшегося гэбиста. Сделать это было несложно – в руках у него по-прежнему находился пистолет капитана, а тот, судя по всему, не имел при себе другого оружия. И все же в последнее мгновение Константин посчитал этот шаг преждевременным. Кто знает, как отреагирует Юлька, увидев в купе любимого «дядю Сашу» с дыркой во лбу?
– Высказался?.. – уточнил Константин не без издевки. – Молодец! Только если ты и выйдешь из этого поезда, то один. Юльку я тебе не отдам.
– Не горячись, Жиган! Выслушай меня до конца… Ты, наверное, уже понял, что Юлька меня хорошо знает и доверяет мне. Поверь, я искренне привязан к этой девочке и сделаю все, чтобы она была счастлива…
– Счастлива? – вновь не удержался от подколки Константин. – Что-то мне не верится, что ты сможешь о ней позаботиться. Да, она тебе доверяет. Но заслужить доверие ребенка очень легко! Накупил кучу игрушек, надарил шоколадок, поиграл с ней в казаки-разбойники… И куда это ты ее потом денешь, интересно? Опять в приют? Или будешь вместе с собой таскать на спецоперации?
– Я отвезу Юльку к ее матери.
– Это к какой же такой матери? Полина убита, и тебе это хорошо известно!
– Полина жива. И ждет нас…
Глава 12
В первое мгновение Константин решил, что ослышался. Затем в голову пришла мысль, что Аринин попросту водит его за нос. Но, повнимательнее взглянув на него, понял, что тот говорит правду.
– Та-а-ак, – протянул Константин, продолжая в упор рассматривать капитана. – Ну и где же вы ее держите?.. В психушке?
– Какой, к черту, психушке! – огрызнулся тот и вновь бросил взгляд на наручные часы. – Послушай, Жиган, у нас мало времени. Давай разойдемся по-хорошему, а? Зачем тебе чужой ребенок?
– Юлька мне не чужая. Она – дочь моего друга. С ее отцом, Пашкой Дегтяренко, мы вместе Афган прошли. И вот недавно опять встретились… К сожалению, Павел погиб. А перед смертью попросил меня позаботиться о его дочери…
– Не надо о ней заботиться! У нее есть родная мать.
– Хороша мать… – Константин криво усмехнулся. – Единственную дочь в приют сдала…
– Она не могла поступить по-другому… Ладно, так и быть, расскажу, как все было на самом деле… – Аринин встал и, пошатываясь, сделал шаг по направлению к Константину. Увидев направленный на себя пистолет, усмехнулся: – Да не стану я нарываться, не стану… Сказал же – просто поговорим… – И, опустившись на край нижней полки, негромко начал: – Вначале небольшая предыстория того, как я попал в особый отдел… Сам я минчанин, но учился в военной академии в Москве. По окончании вернулся в Минск и сразу стал подыскивать себе работу. Специальность у меня специфическая – аналитик, поэтому с ходу найти работу не получилось. Куда я только не ходил – даже на кафедру юрфака. Но повсюду меня ждал полный облом. Все более-менее перспективные места были заняты. Волосатой лапы у меня не было. Один из приятелей посоветовал пойти в КГБ. Я тогда находился в таком отчаянии, что мне было совершенно все равно, где работать. Собеседование я прошел, и сунули меня в какую-то статистическую контору. Полгода я сидел в крошечной комнатушке два на два, перебирал бумаги. Зарплата фиговая, рабочий день от восьми до шести, и, что самое странное, я совершенно не врубался в то, чем занимался. Надоело до чертиков. И вот тут до меня дошли слухи, что в особый отдел требуется аналитик. Меня сразу предупредили, что попасть туда очень сложно – надо понравиться полковнику Бушенкову. А он предпочитает набирать к себе полных дебилов… Но то ли мне повезло, то ли Бушенкову надоели одноклеточные, но в особый отдел меня взяли. На чем специализируется особый отдел, я знал, но был уверен, что меня это не коснется. Отношения с коллегами складывались трудные – меня откровенно презирали. «Кабинетная крыса», «сушеный аналитик» – самый невинные прозвища, которые я слышал чуть ли не каждый день. На операции я, конечно же, не выезжал, хотя разработка планов лежала на мне. Бушенков только корректировал мои идеи…
– Хочешь сказать, что это ты сочинял планы похищений и убийств? – не удержался от вопроса Константин.
– Да, – не дрогнув, ответил Аринин. – Но, как ты правильно подметил, только сочинял. Ликвидация была не в моей компетенции… Моя работа не вызывала у меня отвращения. Возможно, потому, что к людям, которых предстояло убрать, я относился как к неодушевленным предметам. Так мне было легче… Но все рухнуло в тот момент, когда Бушенков приказал мне разработать план ликвидации некой «слишком болтливой» журналистки. Журналистка жила с шестилетней дочерью, а близких родственников, которые могли бы позаботиться о девочке после исчезновения матери, у них не было. Я предложил сдать девочку в детский дом, естественно, под другой фамилией. С моим предложениям согласились, и вот тут Бушенков приказал мне лично поучаствовать в ликвидации. Мне стало неприятно, но отказаться я не посмел… Внимательнее изучив биографию журналистки, я вдруг понял, что раньше был знаком с этой девушкой. В доме, где я провел детство, жила ее тетка, которая забирала свою племянницу Полину на выходные из школы-интерната. И хотя я был старше Полины на четыре года, мы иногда играли вместе. Тогда она была страшно худющей, чернявой и шустрой. Ее называли «чертенок в юбке»… – Аринин тяжело вздохнул. – Если бы мне приказали ликвидировать кого-нибудь другого, я бы выполнил приказ не раздумывая. Но убить Полину Дегтяренко, подругу моего детства… Короче, с той самой минуты я стал думать о том, как спасти девушку, но сделать это так, чтобы никто об этом не узнал. В первую очередь полковник Бушенков – мой шеф. После некоторых размышлений понял, что придется войти в контакт с Полиной и все ей рассказать. Слава богу, Полина поверила в мою искренность и согласилась помогать мне. Мы встречались нечасто, но этих встреч оказалось достаточно, чтобы я влюбился… – Это признание Аринин сделал как бы вскользь, но в его голосе впервые за время разговора п