- Пап, ты живешь в каком-то восемнадцатом веке, - снова попыталась отмахнуться я, не желая вступать в серьезный разговор.
- Лучше жить в восемнадцать веке и при этом оставаться нормальным человеком, мужчиной. Кого ты себе нашла, Рада? Разве я учил тебя столь низко себя ценить?
- А что ты от меня хочешь? – вышло резче и грубее, чем я ожидала. Проходившие мимо нас подростки даже обернулись.
- Я ничего не хочу, спрашиваю только.
- Мне сколько лет по-твоему?
- Рада, дело ведь не в возрасте…
- Да что ты! – Я отставила от себя стаканчик с чаем и чуть развернулась к отцу, чтобы иметь возможность смотреть ему в лицо. – То есть, ты думаешь то, что мне за тридцать помогает делу? Думаешь, у меня есть шанс встретить сейчас перспективного, достойного мужчину? Да еще и такого, чтобы тебе оказался по душе? Да в лучшие времена такого не случалось, а теперь-то уж о чем можно говорить?
- Рада…
- Мне тридцать три года и я никогда не смогу родить! Думаешь, за мной выстраивается очередь из мужчин, желающих жениться?
- Но я же не об этом…
- А хочешь знать, с кем я встречаюсь?
- Рада…
- С тем самым человеком, с которым ты разлучил меня много лет назад. И почему? Потому что он был «не достойным» твоей дочери. Твоей единственной дочери, которую ты в одиночку растил, ночами не спал. Чувствуешь, как в этом предложении все вертится вокруг тебя, а не меня?
- Ты… постой… ты с этим?
- Этим?! Ты его называешь «этот»? Залим спас твою жизнь! Если бы не он, ты бы здесь не сидел! Но даже после этого он все еще «этот»?!
- Рада, перестань орать! Люди на нас смотрят, - грозно выдал папа. – Я не то имел в виду.
- Очень даже это ты и имел в виду! Ты ненавидел его пятнадцать лет назад, ненавидишь и по сей день, хотя я ума не приложу, за что! Может быть, я бы и поняла твои отческие, родительские чувства, но, как ты уже знаешь, мне не суждено, - горько усмехнулась я, заставляя отца сморщиться, словно от боли.
Долгие годы я носила все это в себе. Не показывала родителю, как больно он мне сделал. Как плохо поступил. Этот гнев никуда не делся, он все еще был во мне. Я злилась на него за то, как он поступил со мной. Злилась на себя за то, что оказалась столь слабой, что не смогла пойти против воли властного отца.
- Посмотри, кем он стал, - уже тише заговорила я. – Посмотри, кто он…Ты говорил, что он никчемный, приезжий, что неудачник, который закончит свою жизнь в какой-нибудь канаве, а он стал лучшим врачом! Больницы за него дерутся, пациенты выстраиваются в очередь!
- Рада…
- Что?!
- Он… женат?
- Конечно, разумеется, он женат, папа, очнись! Ему за тридцать, он красив, успешен и нарасхват! У него есть жена и сын! Но меня убивает не это, понимаешь?! Меня убивает мысль о том, что это я должна была быть его женой и их сын – это должен был быть наш сын! Ты лишил меня этой возможности, лишил права на нормальную, счастливую жизнь, а теперь сидишь и удивляешься чему-то, делаешь вид, что чего-то не понимаешь!
- Рада, так нельзя, - тихо произнес в ответ.
- Как так? Как нельзя?! – я взмахнула руками.
- Женатый мужчина – это женатый мужчина. Это табу. Не опускайся так низко. Ты заслуживаешь…
- Только попробуй договорить!
- Доченька…
- Если бы ты желал мне добра, то сейчас мы говорили бы о моем муже, а у тебя был бы, как минимум, один внук! Но переубедить тебя или, того хуже, ослушаться… боже, да это же всегда было невозможно! Ты решил все за меня, понимаешь? Я кукла, игрушка, марионетка в твоих руках! А ты сидишь передо мной и раздаешь советы, как жить! Говоришь, чего я заслуживаю, чего достойна. Кто дал тебе такое право после того, что ты со мной сделал?
- Рада, я… мне очень жаль.
- И что это меняет?
Залим нашел меня вечером всю зареванную и впавшую в истерику. После разговора с отцом на плечи опустился невидимый груз, который с каждой секундой, казалось, тянул меня все ниже и ниже. Он случился очень неожиданно, я не планировала ничего подобного, но вышло, как вышло. И теперь я испытывала адский коктейль чувств. Здесь были и вина, и отчаяние, и свирепая злость, и затаенная обида.
- Что с тобой, детка? – в который раз спросил Залим, с нежностью водя рукой по моим волосам. Он уже битый час пытался вытянуть из меня хоть что-то, но все, что я могла – это плакать навзрыд, лежа на его коленях. – Ты меня пугаешь, - вздохнул он. – У тебя что-то болит? – Разумеется, как врач он в первую очередь думал о физическом недуге. Но, нет, меня беспокоило совеем другое. Лишь израненное сердце и выжженная душа. – Рада…
- Я в порядке…
- Точно? – Залим даже не попытался скрыть недоверия в своем тоне.
- Да… - Я поднялась с его колен и села на диване, принялась вытирать глаза и стирать слезы с щек.
- Что-то незаметно…
- Нет, все хорошо… правда… - я пошмыгала носом, приказывая себе успокоиться и взять себя в руки.
- Что ж… я могу что-нибудь для тебя сделать?
- В каком смысле?
- Ну, мне пора… но если что-то нужно, то я все сделаю прежде, чем…
- Господи, - я усмехнулась, качая головой. Она была набита, будто свинцом, глаза горели от количества выплаканных слез, но все это не шло ни с каким сравнением с той душевной пустотой, что была сейчас внутри меня.
Залим ведь видел, в каком я состоянии, он видел, что мне плохо, и все равно говорил ровным, будничным тоном, собирался уходить.
- Что такое? – собеседник сразу почуял перемену в моем настроении, а мой убийственный взгляд, брошенный в его сторону, и вовсе все подтвердил.
- Ты серьезно?
- О чем ты, Рада?
- Уйдешь сейчас?
- Ты же знаешь, я уже говорил…
- Да-да, у Саши завтра важный экзамен, он просил тебя помочь с подготовкой…
- Я не могу разорваться. Я и так устал после работы, и все равно заехал сначала к тебе, потому что беспокоился, ты не брала трубку.
- Ах, одолжение сделал, заехал ко мне! Ну, спасибо тебе, о, замечательный Залим!
- Перестань ерничать, Радмила! Что ты хочешь? Заставить меня выбирать между тобой и сыном?! Так и я так выбираю!
- Да-да, ты выбираешь, я вижу! Я заметила, как ты выбираешь! Ты вешаешь мне лапшу на уши и сколько это уже длится?
- Началось…
- Ты говорил мне о том, что разведешься с женой два месяца назад, а на деле что? – С того памятного вечера и впрямь прошла пара месяцев, а сдвигов в сторону сказанного Залим так и не совершил. – Ты хотя бы разговаривал с женой? Нет! Я знаю, можешь не отвечать! А к адвокату обращался? Опять же, нет!
- Рада, мне нужно время!
- Сколько, сколько времени тебе нужно?! Месяц, полгода, год? Пять лет? А, может, твоего развода так никогда и не случится? Может быть, я состарюсь, как дурочка ожидая, когда ты сделаешь то, что никогда на самом деле делать и не собирался? Сколько еще ты собираешься водить меня за нос?!
- Хватит! – резко оборвал меня Шиков. Его голос разлетелся по всей гостиной, заставляя меня сжаться. Он встал и теперь возвышался надо мной, словно ледяная скала. – Ты не в праве требовать от меня что-то.
- Разве? – Я поднялась, ровняясь с ним. – Но не ты ли кричал, что подашь на развод, не ты ли мне это пообещал? Сам! Разве я тянула тебя за язык?
- Ты… Рада…
- Что? Тебе нечего мне сказать, нечего ответить, да и оправдания мне не нужны, - с горечью выдохнула я, отдходя от своего собеседника.
Еще в тот вечер я поняла, что Залим врал мне. В его глазах, в его тоне, во всем его существе не было той решительности, что нужна была для развода. Для уничтожения чего-то. Он не был готов к этому, и что-то мне подсказывало, что никогда не будет готов. Ему была неприятна мысль, сама мысль о том, что я могу быть и с ним, и с другим мужчиной одновременно. Он всегда был единоличным собственником. Ему просто хотелось удержать меня рядом. Но на какой именно позиции, все равно. Это мне было важно из любовницы превратиться в жену, а вот самому Шикову… что ж, видимо, ему было удобно и так. Его устраивало то, как обстояли дела сейчас и сколько бы я не надеялась, от этого ничего не менялось.
- Ты боишься ее?
- О чем ты? – послышалось из-за спины.
- Ты боишься влияния своей жены? – Я повернулась к Залиму, скрещивая руки на груди. – Она может испортить тебе карьеру?
- Я не знаю, - честно ответил Шиков. – Но нет, я не боюсь ее.
- Тогда почему?
- Я уже говорил…
- Заботишься о ее чести и не желаешь ей позора? А разве ее не позорит то, что ты спишь со мной? Разве это прибавляет ей баллов?
- Речь о Саше. Я… я не могу его бросить. Не получается, понимаешь? – с каким-то надломом выдохнул Залим. – Я хочу быть с тобой. Я хочу к тебе каждый раз, когда возвращаюсь домой. И каждый раз я даю себе слово, что сегодня поговорю с Аминой. Но потом мы садимся ужинать, я смотрю на своего сына и понимаю, что не могу. Просто не могу.
- Ясно…
- Ни один суд не отдаст его мне. У них нет причин забирать его у Амины, понимаешь? Она молода, умна, богата, ведет адекватный образ жизни. Она работает и заботится о сыне. А я врач, живущий на работе, мужчина, который завел себе любовницу. У меня нет шансов.
- Ясно… - снова повторилась я, отворачиваясь обратно к окну, из которого просачивался холод. Осень вступила в свои права, и теперь по ночам на улице было холодно, а дома пока что не включили отопление. Предполагалось, что к этому времени у меня уже будет тот, кто станет согревать меня по вечерам, но не случилось. Этого так и не случилось.
- Рада…
- Если ты знал это… все то, что ты мне сейчас говоришь, то зачем врал? Зачем заставляешь попусту ждать тебя? – спросила я, не поворачиваясь к своему возлюбленному лицом.
- Я не могу тебя отпустить.
- И тебе все равно, какого мне?
- Нет, просто…
- Нет, просто тебе важнее ты сам. Вот и вся твоя любовь.
- Ты сурова.
- Нет, я просто говорю правду. Ты делаешь все то же самое, что и тогда… - прошептала я.